Проклятие короля - Василий Горъ

Мысль о том, что лежать на кровати в задранной до пупа ночной рубашке и с раздвинутыми ногами как-то неправильно, возникла в голове через целую вечность. А еще через вечность я почувствовала, что начинаю злиться. И прошипела:

— Вон отсюда! Оба!!!

Однако не услышала ни одного звука! То есть губами я шевелила, воздух я выдыхала, а звуков — не слышала. И оба мужчины — тоже!

«Печать Безмолвия… — догадалась я. — Школа Жизни. Можно расплести…»

Для того чтобы заставить себя перейти на истинное зрение, пришлось концентрировать внимание минуты три-четыре: мысли расползались, как сгнившая тряпка, и удержать их вместе было неимоверно сложно. Но стоило мне увидеть над собой жуткую паутину желтых силовых линий, как муть в голове ненадолго рассеялась, а мое сознание скользнуло в состояние многопотокового мышления: структура, висящая под балдахином моей кровати, была чрезвычайно интересной и требовала изучения.

В общем, следующие несколько ударов сердца я глупо улыбалась, забыв обо всем: ведь надо мной горели настоящие печати Ритуальной магии! Такие же, как на рисунках эрра Гериельта!

Впрочем, стоило мне почувствовать еще одно прикосновение к бедру, причем заметно выше предыдущего, как я снова ощутила накатывающую волну бешенства. И перевела взгляд на активированные амулеты Безмолвия, Потерянного взгляда и Спутанных мыслей, которые лежали прямо на моей груди. А потом, потянувшись к первому плетению, разорвала одну из нитей.

— Фу-у-у…

— Она заговорила!!! — удивленно воскликнул тот, кого звали Урмасом.

— Заткни ей рот! Немедленно! — рявкнул его отец. И бросил ему какую-то тряпку.

Поймав ее левой рукой, Урмас аккуратно отложил стило и, скрутив из тряпки что-то очень похожее на кляп, неторопливо подтянул мантию повыше. Потом встал на кровать коленями и на четвереньках двинулся ко мне!

Я удивленно уставилась на него. На какое-то время умудрившись забыть о том, что пора трансформировать печать Спутанных мыслей, мешающую мне нормально думать.

А когда он вцепился рукой в мое лицо и, заставляя открыть рот, изо всех сил сдавил пальцами ямочки за коренными зубами, я вдруг повела себя как деревенская дурочка: рванулась и заорала…

В то же мгновение за дверью спальни лязгнула сталь, раздался истошный крик… а у меня во рту оказалась грязная тряпка, пропитанная чем-то кислым…

— Вот так значительно лучше, — покосившись на дверь, усмехнулся Урмас. А потом, похлопав меня по щеке, пополз обратно…

По моим щекам покатились злые слезы. Я с ненавистью смотрела на своего мучителя и судорожно пыталась сплести что-нибудь смертельное. Забыв, что меня только что высушили…

— Орать она горазда, — поморщился мужчина, расписывавший мою руку. И, тоже покосившись на дверь, за которой творилось что-то ужасное, прошипел: — Что они там, не могут справиться с одним человеком?

— Посмотреть?

— Нет! С ума сошел, что ли?! — взбеленился мужчина. И мотнул головой куда-то в сторону моих ног. — Нам тут только свидетелей не хватало…

Кинув взгляд туда, куда он посмотрел, я увидела непонятно откуда взявшийся топчан и лежащее на нем еще одно нагое тело. С ног до головы исписанное рунами…

«Если Крегг — в гостиной, то это кто?» — удивленно подумала я. И, поняв, что, кроме себя самой, мне надеяться не на кого, заставила себя успокоиться.

— Слышь, Урмас, зажги-ка еще пару свечей. Только не перепутай — бери те, которые мы принесли с собой. Да, и раз ты уже отвлекся, подай-ка мне нож.

Урмас буркнул что-то невразумительное, а через минуту на мраморном столике рядом с его отцом появилось еще несколько расплывчатых пятен света.

— Хватит? — поинтересовался он. И, услышав утвердительное «угу», обошел столик вокруг. И, чем-то там погромыхав, подошел к отцу: — Держи!

Увидев форму клинка, который он сжимал в руке, я похолодела: это был классический ритуальный нож для жертвоприношений!

«Сейчас они будут меня убивать!» — подсказал внутренний голос. И тут же замолк, потому что за дверью раздался еще один истошный крик.

«Значит, мне сейчас НАДО нормально соображать!» — подумала я. И, загнав себя в состояние многопотокового мышления, снова вгляделась в печать Спутанных мыслей…

…Обе перемычки, необходимые для замыкания контура, встали на место сами собой. И я чуть не задохнулась от остроты запахов воскуряемых ритуалистами благовоний: видимо, получившаяся печать Волчьего носа оказалась слишком мощной. Кое-как удержав на месте содержимое желудка, рвущееся наружу, я вдруг поняла, что совершенно точно знаю, чем пахнет в моей спальне.

Магнолией: ее запах успокаивает, способствует расслаблению и отдыху, отгоняет страхи и тревоги. Мирром — его воскуряют при бессоннице, а также для того, чтобы смягчить потрясения. Мускатом — он хорошо помогает при волнениях и умственных переутомлениях. Сандалом — этот запах способствует расслаблению и медитации. И… альсарой — сильнейшим снотворным. Правда, последней пахло совсем слабо. Так, словно после ее воскурения комнату хорошенько проветрили.

«Сквозняк!!!» — догадалась я. Потом приподняла голову, посмотрела на колышущиеся язычки пламени, и… вдруг поняла, что у меня в голове начинает складываться настоящая картинка всего происходящего.

Черное пятно на стене справа от Урмаса — потайной ход, ведущий в мою спальню. Сон, в который я так быстро провалилась, — заслуга не столько усталости после дороги, сколько тех свечей, которые оставила в моей спальне прислуга. Имя «Урмас», на которое отзывается мужчина, расписывающий рунами мои ноги, принадлежало тому самому ритуалисту, который прибыл в Орейн для того, чтобы доставить меня в Лайнту. А его отец, в настоящее время работающий с моим плечом, — не кто иной, как ВЕРХОВНЫЙ МАГ КОРОЛЯ!

«Все-таки кто-то увидел, что я — Темная… — оправившись от шока, горько подумала я. И тут же поняла, когда именно: в день похорон отца я стояла перед его усыпальницей БЕЗ печати Ограничения. — Мда… Облачко ошибся: вместо того чтобы отправлять за мной пару десятков разумников, столько же стихийников и пару сотен увешанных амулетами солдат, оказалось достаточно пригласить меня во дворец. И усыпить…»

Тем временем эрр Урден закончил рисовать очередную руну и, распоров клинком мою рубашку от ворота и до низа живота, недовольно покосился на дверь, бой за которой стал еще ожесточеннее:

— Не понимаю, сколько можно с ним возиться?

Потом посмотрел на меня и вытаращил глаза:

— Урмас? Я же сказал, чтобы ты активировал амулет Спутанных мыслей!

— Я и активировал, — отозвался его сын.