Отвергнуть короля - Элизабет Чедвик

Когда все собрались, вернулись еще несколько фуражиров, подтвердив, что французские войска идут со стороны Шинона, и если Иоанн решит принять вызов на бой, тот состоится уже на рассвете.

– Нас вдвое больше! – яростно заявил Иоанн собравшимся баронам. – Мы встряхнем их, как собака встряхивает крысу, и положим им конец здесь и сейчас.

Среди капитанов его наемников и домашних рыцарей раздались одобрительные возгласы. Английские бароны сохраняли невозмутимость, тогда как представители Пуату неловко ерзали и переглядывались. Эймери де Туар снова шагнул вперед как их представитель, непокорно вскинув голову.

– Я не готов встретиться с французами в открытой схватке, – решительно произнес он. – Это безумие. Вы погубите всех нас.

Иоанн посмотрел на графа Туара с яростью и неверием.

– Предатель! – рявкнул он. – Бесхребетный трус! Ты не посмеешь так со мной поступить!

Де Туар покраснел, но стоял на своем:

– Я не трус, но не готов поставить все на единственную схватку. Это не моя битва. Я говорю вам это в лицо, потому что я человек чести. Если французская армия настолько близко, я должен отправиться защищать собственные земли, иначе французы их опустошат!

– Ха! – фыркнул Иоанн. – У тебя не больше чести, чем у сводника!

– В таком случае я в хорошей компании… сир.

Де Туар поклонился и вышел из шатра в сопровождении своих капитанов. У Иоанна дергалась челюсть, а вены на шее вздулись.

– Мне пойти за ним, сир? – спросил Джерард Д’Ати.

Иоанн глубоко вдохнул, содрогнувшись всем телом.

– Нет, это лишь расколет войска еще больше, и этот трус не стоит того, чтобы за ним гонялись. Я разберусь с ним позже. – Он сощурился. – Я не забуду его предательства, а он с этого дня может забыть о крепком сне по ночам.

Зная Иоанна, большинство не сомневалось, что де Туару предстоит долго страдать от бессонницы и вечно оглядываться по сторонам, опасаясь принимать пищу без слуги-дегустатора.

Иоанн резко встал с кресла и скрылся за навесом в глубине шатра. Через несколько мгновений он прислал помощника, чтобы объявить об отступлении к Ла-Рошели.

К горлу Гуго подступила желчь. Они не могут сражаться без поддержки Пуату. Им нужны люди. Учитывая склонность Пуату менять хозяев так же быстро, как меняется погода в апреле, они могут уже мчаться к Людовику. Все впустую, если только Длинный Меч не преуспеет на севере.

Глава 34

Порт Ла-Рошель, июль 1214 года

Гуго сидел на причале, свесив ноги над водой. Рядом с ним блестели две жирные сельди с рубиновыми жабрами и серебристой чешуей, которых он, поддавшись настроению, купил с рыбацкой лодки, пришвартовавшейся и выгружавшей добычу. Вода под его сапогами была мутно-зеленой – прилив омывал стены гавани. Множество небольших нефов, галер и коггов покачивалось на якоре, лодки со снабжением разгружались на пристани. Галеры были нагружены бочонками вина, предназначенными для отправки в Англию, и группа рыцарей-тамплиеров ожидала посадки на судно, над которым реял крест их ордена. Гуго с ленивым интересом наблюдал за суетой, слушая крики чаек, круживших в небе. Их крики пронизывали его лихорадочный сон, когда он лежал в комнате с видом на гавань, с открытыми окнами, чтобы морской бриз мог охладить его пылающее тело.

Гуго тяжело болел после отступления из Ла-Рош-о-Муана, едва не падал с лошади, но от носилок отказывался. Вернувшись в порт, встревоженные подчиненные привели к нему испанского врача – испанцы славились как лучшие доктора. Непрерывно бормоча, врач вскрыл гноящуюся, распухшую рану, промыл ее соленой водой и обнаружил внутри осколок ржавого железа. Он сказал Гуго, что тому повезло иметь крепкое телосложение и еще больше повезло, что под рукой оказался врач, который смог найти осколок, не то яд распространился бы по всему телу и рано или поздно убил бы его, каким бы сильным он ни был. Услуги врача обошлись в стоимость верховой лошади, но рана начала наконец заживать, жар и слабость отступили, и Гуго рассудил, что это невысокая цена за его жизнь.

Иоанн послал в Англию за войсками, чтобы заменить отряд Пуату. Прибыла разрозненная горстка, но сил, чтобы сразиться с Людовиком, было явно недостаточно. Однако вторая английская армия под началом Длинного Меча выступила из Фландрии на Париж и угрожала армии короля Филиппа.

Ощутив, как солнце начинает припекать затылок, Гуго поднял свой серебристый ужин и, встав, повернул домой, осторожно ступая по покоробленным доскам причала. Когда он дошел до конца, то увидел, что к нему бежит Гамо Ленвейз.

– Сир, новости с севера! – Ленвейз остановился и зажал рукой колющий бок. – Была битва… по дороге в Париж при Бувине… Французы одержали победу!

Гуго смотрел на рыцаря, пытаясь осознать его слова. Он чувствовал, как леска, которой перевязаны рыбы, врезается в пальцы.

– Мои братья… Что с моими братьями?

– Не знаю, сир, – покачал головой Ленвейз. – Гонец ускакал. Но сказал, что это была катастрофа. Император Отто бежал, на поле брани осталось девять тысяч мертвецов.

Гуго внезапно ощутил слабость и тошноту, как будто рана еще была воспалена. Столько денег и усилий, столько потраченных жизней, и ради чего? Возможно, Ральф сейчас лежит на поле брани и его клюют вороны или сброшен в общую могилу. А Длинный Меч… У него сжалось горло. Гуго думал, ему безразлична судьба единоутробного брата, и все же мысль, что того уже нет на этом свете, оказалась невыносимой. Когда столь долго сравниваешь себя с кем-то другим, пусть даже враждебно к тебе настороенным, как быть, если его больше нет?

Гуго вошел в дом и отдал сельдей, которые были еще крепкими и свежими, молчаливому повару. Ральф и Длинный Меч. Длинный Меч и Ральф. Он вымыл руки, сполоснул лицо и направился в королевские покои в замке, чтобы разузнать все, что можно.

Открытая повозка подпрыгнула на очередной борозде. Ральф сжал распухшие губы и подавил стон. Каждая косточка его тела болела, как будто его разобрали на части, а потом с грубой поспешностью кое-как собрали обратно. Он был покрыт ссадинами и синяками – следами битвы и побоев, которые достались ему после. Ральф знал, что еще может быть убит или умереть от дурного и небрежного обращения, положенного пленникам. Он не помнил, когда в последний раз ел или пил. Меч его пропал, как и кольчуга, а также лошадь и снаряжение. И даже его плащ. На нем осталась только порванная грязная одежда, и ничто не защищало от дождя, который моросил все утро. Ральф поднял руки, чтобы вытереть лицо, и железные оковы, натиравшие запястья, лязгнули в местах прикрепления цепи.

Ральфу становилось плохо при мысли, как легко он капитулировал и тем подвел Длинного Меча. А что мог он сделать в гуще битвы? Их победили благодаря удаче и хитрости. Единственным разумным выходом было сдаться, но он все равно испытывал горечь. После битвы всех, кто был недостаточно богат, чтобы за него внесли выкуп, не стали брать в плен и прикончили на месте. Ральф избежал подобной участи, но чувствовал себя уязвимым. После этой битвы он понял, что эти люди способны на любое зверство. Французы могут повесить его в Париже, чтобы повеселить и успокоить горожан. Его может не спасти даже то, что он брат Длинного Меча и сын графа Норфолка. Младшие сыновья не всегда удостаиваются хорошего обращения, и жизнь его ничего не значит в планах королей. Кем бы он ни был, он еще мог умереть.