Крым. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

В молодости ему пришлось провести несколько лет в заключении после того, как в 1532 г. был свергнут с престола его дядя Саадет Гирей, прочивший Девлета в свои преемники. Освобожденный из-под стражи, он уехал в Стамбул. Там со временем ему удалось прийтись по душе султану Сулейману Великолепному, который и посадил его на крымский престол в 1551 г.

На следующий год, узнав, что русская армия потянулась к Волге, он вознамерился сорвать ее поход массированным ударом в тыл. Но просчитался. Девлет полагал, что русские уже на подходе к Казани. Однако, когда его конница и шедшие с ним турецкие янычары с артиллерией по пути обложили Тулу, оказалось, что совсем рядом одна из колонн московского войска во главе с князем Андреем Курбским (тем самым). В завязавшемся сражении Девлет Гирей потерпел поражение, потерял все пушки – не только янычарские, но и свои (в Крыму к тому времени обзавелись артиллерией как родом войск) – и ушел за Перекоп.

17 августа 1552 г. русское войско приступило к осаде Казани, через неделю кольцо вокруг города сомкнулось. Московская рать обладала большим численным перевесом, кроме того, уже на месте к ней присоединилось мордовское войско и, чего не ждали, донские казаки.

Казанскому хану Ядыгар Мухаммеду (сыну астраханского хана Касима) было предложено сдать город. Жителям была обещана не только жизнь, но и сохранение имущества, свободное исповедание магометанской веры, а самого хана царь Иван звал обратно на русскую службу (он уже был на ней с 1542 по 1550 г.). Но предложение было с презрением отвергнуто, а передавших его парламентеров в толчки выгнали из города.

Казанцы надеялись, что собратья по вере не бросят их в беде. Но ногайский хан на тот момент не хотел портить отношений с Москвой, крымцы с турками, после неудачи под Тулой, других попыток не предпринимали, а больше помощи было ждать неоткуда. Все попытки прорвать кольцо осады, извне и изнутри, тоже оказались безуспешными.

Татары, однако, держались мужественно и не теряли присутствия духа. Отважно ходили на вылазки – правда, оказалось, что индивидуальные боевые качества у русских в среднем повыше и они лучше владеют огнестрельным оружием.

Осаждающие стали устанавливать боевые башни (туры). Итальянские мастера сооружали их на свой «фляжский» манер – приземистые, всего на три орудия. Иван Выродков за одни сутки возвел свою, огромную, высотой в 13 метров, оказавшуюся очень полезной. Повели подкопы, чтобы заложить под стенами пороховые заряды (работами руководили англичанин Бутлер и литвин Эразм по прозвищу Розмысл).

30 сентября рванула первая порция бочек с порохом, стена обрушилась, ратники пошли на приступ. Но ценой больших потерь русским удалось овладеть только одной башней, в город яростно дравшиеся татары их не пустили. Однако, когда 2 октября произошел еще один взрыв, мощнее предыдущего, осаждающие ворвались на казанские улицы. Там долго шла беспощадная рубка. До последнего защищали свою мечеть имам Кул Шариф и его ученики. И все пали замертво у ее стен. Начавшийся грабеж удалось пресечь, но к пленным победители, обозленные тяготами осады и большими потерями, не знали снисхождения.

Среди немногих уцелевших пленников был хан Ядыгар. Через полгода он принял крещение, стал Симеоном Касаевичем. В ноябре 1553 г. торжественно, с присутствием государя, была справлена его свадьба, ему был пожалован в удел Звенигород. Участвовал в Ливонской войне; когда скончался в 1565 г., был погребен в кремлевском Чудовом монастыре.

Жители города, пожелавшие стать московскими подданными, были поселены за стенами, в слободе Старотатарской. Сама Казань надолго стала преимущественно русским городом. Из ханства вернулось на родину около 100 тысяч русских пленников. К Москве добровольно присоединились чуваши, удмурты, марийцы, башкиры, находившиеся прежде под властью казанского хана.

Донские казаки, выказавшие во время осады и при штурме большую доблесть, получили от царя жалованную грамоту «на реку Дон со всеми притоками в вечное пользование». Этим признавалась их самостоятельность, официальное общение с ними шло теперь через Посольский приказ.

Касательно отваги, с какой защищали свою столицу татары, можно привести свидетельство одного иностранного путешественника, наблюдавшего за тем, как ведут себя воины разных народов в безвыходной ситуации. Турок церемонно наклоняет голову и почтительно протягивает сложенные вместе руки – как бы готовясь к связыванию их. Русский безмолвно стоит, угрюмо потупившись в землю. Татарин же, когда его пытаются схватить, вырывается и кусается до последней возможности.

Летом 1555 г. царь Иван отправил своих воевод в поход на Крым, но в результате произошло встречное сражение: оказалось, что в это же время хан Девлет Гирей вел свое войско на Русь, на рязанские и тульские земли, и уже переправился через Северский Донец. В битве татары потерпели поражение, хотя имели четырехкратное превосходство и с ними опять были янычары с пушками. Погибли два ханских сына, один из них занимал пост калги, т. е. готовился отцом в наследники. Остатки крымцев ушли за Перекоп.

Очевидно, этим походом Девлет Гирей хотел предотвратить завоевание Астрахани. Годом раньше московские воеводы уже побывали в ней. Тогда русские и астраханские войска встретились у Черного острова, и татары, потерпев поражение, сдали город без боя. Победители посадили на престол своего человека: Дервиш-Али-хана, внука последнего хана Золотой Орды, которого привезли с собой из России. Он состоял там на царской службе, был предшественником Симеона Касаевича по управлению Звенигородом. Но когда Дервиш-Али воцарился в дельте Волги, он сразу позабыл свое московское прошлое и заключил союз с Девлетом Гиреем.

В 1556 г. на Астрахань снова двинулась московская рать во главе с воеводой Иваном Черемисиновым и донские казаки. На этот раз войска встретились у Хаджи-Тархана, двенадцатью верстами выше Астрахани по течению Волги. Победа опять досталась русским. Узнав об этом, почти все население столицы ханства разбежалось, Дервиш-Али тоже покинул город и удалился в Мекку. Его ханство перестало существовать (сохранилось только в титуле российского государя – «царь Астраханский»), Астрахань стала русским городом.

Несколько лет подряд московские воеводы вместе с казаками совершали нападения на владения Девлета Гирея. Разоряли окрестности Очакова, от устья Днепра доходили до Перекопа, спускались в низовья Дона вплоть до Азова.

Весной 1559 г. воевода Даниил Адашев (младший брат Алексея Адашева, знаменитого соратника Ивана Грозного по его ранним реформам) с войском на казацких «чайках» (небольших вертких суденышках типа река-море) спустился по Днепру в Черное море, где захватил на лимане два турецких корабля. После этого его восьмитысячная рать высадилась на западное побережье Крыма – к великому страху никак такого не ожидавших татар. Помимо непременного погрома и захвата добычи, было освобождено из рабства множество русских пленников, в том числе родом из Великого княжества Литовского. Попавшихся турок Адашев отпустил к очаковскому паше, наказав передать ему, что Москва воюет с Девлетом Гиреем, а султан ей не враг, она с ним в дружбе. Крымский хан бросился было вдогонку, но, видно, с небольшими силами, потому что, нагнав, нападать не стал и вернулся обратно.

Может быть, поведя наступление на Крым более крупными силами, царь Иван достиг бы и больших успехов, тогда история российско-крымских отношений могла бы сложиться совсем иначе. Но к тому времени он уже перешел к широкомасштабным действиям на западном направлении. В 1558 г. началась Ливонская война. Россия билась и за выход к Балтийскому морю с Польшей и Швецией, и за возврат исконно русских земель, присвоенных Польшей и Литвой. Да, видно, кремлевские стратеги оказались слабоваты в геополитике, неверно прикинули, какую кашу собираются заварить. Да и Иоанн, одержимый своим миропомазанничеством, очевидно, уверовал, что теперь все королевства у его ног. Первоначальные успехи сменились утратой всего завоеванного, разорительная война затянулась на двадцать четыре года, приобретений в конце концов – никаких. Вот если бы пошли на Крым, там теплее…

Девлет Гирей не мог не воспользоваться отвлечением основных сил своего врага, которому ничего не забыл и ничего не простил. Несколько лет его орды совершали набеги на окраины Русского государства. А в 1569 г. он сам во главе 50 тысяч всадников присоединился к большой турецкой экспедиции на Астрахань – в Стамбуле тоже, видно, решили перейти на геополитический уровень – применительно к этому региону. Раздвинуть границы своей империи до Северного Каспия, а там видно будет.

Османы двинулись на кораблях от Азова вверх по Дону, везя с собой огромные осадные пушки. Намерение было перебраться на Волгу, спуститься до Астрахани – и город их, Астраханское царство тоже. Там, где две великие реки сближаются максимально, принялись рыть волго-донской канал. Наконец, ума хватило, чтобы понять, что это будет невозможно еще почти четыре столетия, до сталинских пятилеток (не будем судить турок строго, через 150 лет это и Петр Великий не сразу понял). Тогда решили перетащить корабли и артиллерию варяжско-русским методом, волоком. Тут уж – сила есть, ума не надо. Сил тоже не хватило.