Курская битва, которую мы начали - Петр Букейханов

По мнению К. Беккера[778], начиная операцию «Цитадель», немецкое командование рассчитывало исключительно на тактическую внезапность – неожиданный для противника выбор времени и места нанесения ударов.

Согласно приказам Гитлера и Генерального штаба сухопутных войск, ударным группировкам не разрешалось заблаговременно овладеть господствующими высотами перед фронтом обороны противника, чтобы не раскрыть место и время нанесения ударов. Клюге и Модель, так же как Манштейн и Гот, не могли ни изменить, ни игнорировать это распоряжение, хотя С. Ньютон указывает на отсутствие сведений, что кто-то из них вообще попытался сделать это[779]. Тем не менее, по предложению генерала Гота, на полдень 4 июля в полосе наступления группы армий «Юг» намечалась разведка боем, в ходе которой предстояло ликвидировать вражеские дозоры и наблюдательные пункты на нейтральной полосе, а также выявить точное расположение передовых укреплений противника[780]. В полосе оперативной группы «Кемпф» задача по уточнению переднего края вражеской обороны была возложена на несколько усиленных разведывательных групп, которым следовало в ночь с 3 на 4 июля переправиться на восточный берег Северского Донца и провести поиск в местах, намеченных для форсирования реки частями 3-го танкового и 11-го армейского корпусов.

Как видно, оперативное командование группы армий «Юг» вновь нарушило указания Главного командования, только сделало это в завуалированном виде, обозначив высоты в качестве наблюдательных пунктов. Соответственно, около 16 часов 4 июля, после 10 минут артиллерийской подготовки, части 48-го танкового корпуса 4-й танковой армии силами до четырех батальонов, при поддержке около 20 танков (согласно другим данным – 65 или 80 машин, а по сведениям немецкой стороны, вообще без поддержки бронетехники), предприняли ряд частных атак на позиции передового охранения войск 6-й гвардейской армии Воронежского фронта на линии высот в районе севернее Томаровки, с целью выхода к переднему краю обороны, занятия более удобных позиций, а также захвата наблюдательных пунктов, необходимых для управления боевыми действиями и корректировки артиллерийского огня[781]. Эти атаки поддерживала авиация – 75 бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков в сопровождении 27 истребителей выполнили около 150 самолето-вылетов, встретив активное противодействие 8-й гвардейской истребительной авиационной дивизии генерала Дмитрия Галунова (входившей в состав 5-го истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии), силами которой было совершено более 128 самолето-вылетов на прикрытие наземных войск[782].

Батальоны из состава панцер-гренадерских полков 3-й и 11-й танковых дивизий, а также панцер-фузилерного и панцер-гренадерского полков дивизии «Великая Германия», наступая при поддержке подразделений 167-й и 332-й пехотных дивизий, атаковали боевое охранение советских 67-й и 71-й гвардейских стрелковых дивизий 6-й гвардейской армии на участке Герцовка (Герстовка), Бутово, Драгунское (см. на рисунке). Южнее Бутово гренадерам удалось окружить некоторые передовые подразделения 67-й стрелковой дивизии, вытеснить остальные с их позиций в холмистую местность к деревне Драгунское и занять возвышенную гряду к востоку и западу от Бутово. Однако еще западнее фузилеры дивизии «Великая Германия», а также гренадеры 3-й танковой и 332-й пехотной дивизий встретили серьезное сопротивление боевого охранения и передового отряда 71-й гвардейской стрелковой дивизии под деревней и станцией (разъездом) Герцовка, а также на южной опушке Королевского леса, опиравшееся на сильный артиллерийско-минометный огонь из глубины обороны противника. Немцам пришлось дополнительно ввести здесь в бой еще до четырех батальонов пехоты. Около 20 часов подразделениям 332-й пехотной дивизии удалось овладеть урочищем Королевского леса и выйти к деревне Новая Горянка, и только к 21 часу, после трехчасового боя, подразделения 3-й танковой дивизии овладели Герцовкой (при этом на разъезде Герцовка осталась в окружении рота боевого охранения 210-го стрелкового полка 71-й гвардейской стрелковой дивизии).

По воспоминаниям генерала Фангора[783], к 18 часам все части 167-й пехотной и 11-й танковой дивизий, а также моторизованной дивизии «Великая Германия», которые принимали участие в разведке, выполнили поставленные задачи. Вместе с тем части 3-й танковой и 332-й пехотной дивизий попали под мощный артиллерийский огонь из района Зыбино (юго-восточнее Бутово), поэтому оказались не в состоянии захватить командные высоты перед фронтом на левом фланге 48-го танкового корпуса. В то же время 52-му корпусу необходимо было начать отвлекающую атаку на левом фланге в полдень 4 июля, тогда же, когда начнет свою разведку боем 48-й танковый корпус. Однако, как отмечает Фангор, эта атака «дала сбой», и после значительных потерь 52-й корпус временно вышел из сражения.

Согласно советским данным[784], к вечеру 4 июля противнику удалось оттеснить подразделения боевого охранения 6-й гвардейской армии западнее Драгунского, но восточнее позиции были удержаны. Таким образом, предпринятая по предложению генерала Гота разведка боем не решила всех поставленных перед ней задач по обеспечению начала операции, тогда как советскому командованию стало окончательно ясно время и место наступления неприятеля.

§ 2.1.2. Артиллерийская контрподготовка советской стороны

В ночь с 4 на 5 июля командующие армиями Центрального и Воронежского фронтов и командиры дивизий заняли свои передовые наблюдательные пункты в ожидании атаки противника[785]. Кроме этого, на южном фасе Курского выступа действия немцев обнаружили и наиболее вероятное направление главного удара. Военный историк, полковник Л. Лопуховский считает[786], что предварительный захват советских позиций в полосе 48-го танкового корпуса маскировал направление удара 2-го танкового корпуса СС (господствующие высоты на переднем крае эсэсовцы захватили уже утром 5 июля, за два часа до атаки). Однако, как уже было показано, командование Воронежского фронта достаточно верно определило, что, вероятнее всего, наступление противника будет развиваться по нескольким направлениям, и поэтому заранее не стало сосредоточивать все силы на одном узком участке, а подготавливало варианты контрударов силами танковых и механизированных соединений второго эшелона. Теперь для генерала Ватутина должно было стать более ясным, какой вариант надо реализовывать.

Точное начало операции германское командование установило на период с 2 до 3 часов ночи 5 июля по берлинскому (западноевропейскому) времени.

С точки зрения генерала Эйке Миддельдорфа[787], в ходе войны в ряде случаев внезапность имела решающее значение для обеспечения успеха атаки, но она определялась не только разнообразием способов ведения наступательных действий, правильным выбором места и направления главного удара, но также и временем начала атаки. Причем, хотя в большинстве случаев можно было отметить значительное многообразие в выборе способа ведения наступательных действий, места и направления главного удара, однако определение времени начала атаки производилось чаще всего шаблонно. Согласно трофейным документам, русские почти всегда ожидали начала немецкого наступления на рассвете, поэтому к числу недостатков перехода в наступление на рассвете следовало относить то, что противник в это время особенно усиливает свою бдительность. Поэтому целесообразно было переносить начало атаки на последние ночные часы или на период раннего рассвета, чтобы получить дополнительно 35 – 50 минут, в течение которых противник вынужден вести ненаблюдаемый огонь (еще во время Тридцатилетней войны аналогичный прием использовал фельдмаршал Йоханн Тилле (Тилли, Johann Tilly) при осаде Магдебурга в мае 1631 года, когда приказал изменить время начала атаки, перенеся его с рассвета, что стало уже привычным для обороняющихся, на позднюю ночь 10 мая, и это застало осажденных врасплох, поскольку весь командный состав был собран на совет для обсуждения предложений о капитуляции, сделанных Тилле накануне, вечером 9 мая. – П. Б.). С другой стороны, кроме ночного времени большие возможности для успешной атаки предоставляли поздние утренние часы, когда противник уже не ожидает наступления и, отказавшись от эффективных мер по отражению ночной атаки, переходит к дневному расположению своих войск. В эти часы могут наступать те войска, которые обеспечиваются мощной авиационной и артиллерийской поддержкой, и наступающая сторона все же имеет для развития наступления большую часть дня.

К сожалению для немцев, их ударные группировки, сосредоточенные на обоих фасах Курского выступа, не располагали достаточно мощной артиллерией, чтобы она могла обеспечить поддержку наступления в светлое время суток, которое требовало надежного подавления превосходящих сил вражеской артиллерии. Соответственно, выбор времени начала атаки также оказался шаблонным и был предсказуем для противника.