Русская драматургия ХХ века: хрестоматия - Коллектив авторов

Геннадий, его сын – 19 лет.

Таисия Николаевна – 43 лет.

Марина, ее дочь, – 18 лет.

Леонид Павлович – 32 лет.

Василий Ипполитович (дядя Вася) – сосед Савиных.

Фира Канторович, Вера Третьякова – ученицы 8-го класса.

Комната в московской квартире, в старом доме, где-то в отдаленном от центра переулке. Справа – дверь, ведущая в прихожую. Слева – дверь в комнату, в которой живут Федор и его жена Лена. В середине, ближе к левому углу, дверь, которая редко бывает закрыта. Там виден небольшой коридор, заставленный домашним скарбом. В этом коридоре две двери по левой стороне: одна – в комнату матери и Татьяны (та, что ближе) и вторая – в кухню, и еще дверь – прямо, она ведет во двор (черный ход). Когда эта дверь открывается, видна часть двора с только начинающими зеленеть деревьями, яркой травой, надворными постройками. В квартире голландское отопление. Правее от центральной двери – два окна. Слева, почти у авансцены, стоит ширма, за которой, видимо, кто-то спит, так как на ширме висят брюки, рубашка и носки с резинками. Посреди комнаты – небольшой круглый стол и старые сборные стулья. Комнате придают странный вид какие-то громоздкие предметы, укрытые материей, газетами, всевозможным тряпьем. Сейчас они имеют фантастический вид, так как в комнате темно и только сквозь плотные шторы, вернее, через щели бьет яркий утренний свет. За ширмой горит свет – маленькая электрическая лампочка. Но вот она погасла.

Тихо открывается входная дверь. Стараясь не шуметь, входит Коля. Он подходит к буфету, достает ломоть хлеба, ест жадно, с аппетитом, – видимо, проголодался сильно. Подходит к ширме, отодвигает две ее створки (те, что на зрителя). За ширмой виден потрепанный диван со спинкой, на котором спит, лицом к стене, его младший брат Олег, и раскладная кровать – постель Коли. Над диваном висит потрет молодого мужчины, а под ним на гвозде – сабля. Николай сел на раскладушку, ест хлеб.

Олег (вдруг повернувшись, шипит). Ты дождешься, я маме скажу!

Коля продолжает есть.

Который час?

Коля. Пятый.

Олег. Ого! (Нырнул под одеяло.)

Коля. Стихи, что ли, писал, полоумный?

Олег (высунув голову из-под одеяла). А ты – бабник! (И скрылся.)

Коля продолжает есть, думая о своем.

(Снова высунулся из-под одеяла.) Ты знаешь, я ведь тоже люблю.

Коля. Чего, пирожки с мясом?

Олег. Я серьезно…

Коля. Ну?

Олег (говорит, как на исповеди). Я… вот этого никто не знает… ужасно влюбчивая натура. Да, да!.. И давно!.. В четвертом классе мне одна нравилась, Женька Капустина… Хотел ее имя ножом на руке вырезать, да не получилось – больно. Прошло… В шестом классе – Нинка Камаева… Я ее из жалости полюбил – забитая такая была, тихая… Потом она в комсорги пролезла – горластая стала – жуть! – разлюбил. А сейчас – двоих… Да; да! Ну вот что такое – сам не пойму. Мучаюсь ужасно!.. Верку Третьякову и Фирку Канторович… Верка – каштановая, а Фирка – черная… У нее глаза, знаешь, огромные и темно-претемно-синие… Я в Парке культуры анютины глазки такого цвета видел… Ну вот, клянусь тебе, наглядеться не могу! А у Верки – коса толстая и до подколенок, а на кончике завивается. Как она ее носить не боится?.. Еще отрежут хулиганы на улице.

Коля. Они знают?

Олег. Что?

Коля. Ну, что ты влюблен в них?

Олег. Откуда же?

Коля. Не говорил?

Олег. Что ты! Так я им и скажу!.. Мучаюсь я очень… Как это

у меня получилось – сразу двоих, – не пойму! Вот ты ведь одну любишь? Одну? Да?

Коля (нехотя). Одну.

Олег. Видишь, нормально! Я вот что придумал: напишу записку.

Коля. Кому?

Олег. Одной из них.

Коля. И что напишешь?

Олег. Не скажу.

Коля. А другой?

Олег. А другой ничего не напишу. Только я не решил, которой из них написать. Это, знаешь, самое сложное. Но решу я сразу, категорично… и никаких!

Коля. А на другой что – жениться собираешься?

Олег. Я никогда не женюсь. Это-то решено твердо. Вон Федька наш женился – вижу я! Вечером, когда ты ушел, тут опять чуть свара не поднялась.

Коля. Ругались?

Олег. Не очень. Я читал на диване, а они пили чай… Купила она шоколадных конфет, так мне только одну швырнула, как собаке. Хотел я эту конфету выбросить к черту, да не выдержал, съел… Сидят они за столом, и она его точит, точит… Все деньги в уме какие-то подсчитывает, о шкафах, о кушетках, о стульях разговаривает… Федьке ведь это неинтересно, а она его пилит, пилит!.. А он только: «Леночка, хорошо! Леночка, сделаю!» Тьфу!

Коля. Что особенного? Федор квартиру получает – вот они и думают, как ее обставить. (Начинает снимать ботинки.)

Олег. А ты на Марине тоже жениться будешь?

Коля. Ну, спи!

Олег. Колька, не женись! Ну кому это вообще надо?! Занимались бы, понимаешь, люди делом, а то женятся, ругаются, пузатые буфеты покупают – разве это жизнь?!

Коля. Давай спать, Олег, не нашего ума это дело.

Олег. В общем, конечно, но обидно… Мне Федю жаль. Вечером к нему Леонид Павлович приходил… Ты знаешь, Леонид Павлович из-за нашей Таньки сюда ходит, честное слово! Она ему нравится. Татьяна, может быть, за него замуж выйдет… Только вот мне почему-то не хочется, чтобы за Леонида Павловича…

Коля. Он аспирант, зарабатывает хорошо, квартира есть…

Олег. А зачем все это? Я бы вот этот свой диван ни на что в мире не променял!.. Разве что на путешествия!.. Гена Лапшин тоже заходил на минуточку. Увидел Леонида Павловича и ушел. Они с отцом скоро обратно уезжают. Ему наша Танька тоже нравится…

Коля. Уж очень ты много видишь…

Олег. Все вижу и молчу. Думают – маленький. Вот только тебе… Мне ведь, в общем, конечно, все равно, только интересно…

Коля (вешая рубашку на ширму). А чего не спал?

Олег. Сначала читал, а потом стихи сочинял в уме. Вчера туман над Москвой был, помнишь?.. Я и сочинил про туман.

Коля. Сочинил?

Олег. Не до конца.

Сегодня за окном туман,Открою двери и растаю!Домов верблюжий караванКуда-то в дымке уплывает.Дороги шум и улиц гамКак будто тонут в хлопьях ваты,И я плыву по облакам,И невесомый и крылатый…

Пока все.

Коля. Куда же ты плывешь?

Олег. Не знаю. (Задумался.) Давай спать. (Скрылся под одеялом.) […]

Олег вносит кастрюлю и ведро с водой. Сливает воду из банки в кастрюлю, наливает из ведра чистой.

Геннадий (глядя на рыб). Мелюзга!.. Зачем ты их держишь?

Олег. Так просто.

Геннадий. От нечего делать? Бросовое занятие!

Олег. Конечно. Но я на них, знаешь, часами могу глядеть… Пристроюсь вон там у окна, гляжу и думаю, думаю.

Геннадий. О чем?

Олег. Всякое.

Геннадий. Малахольный ты.

Олег. Средиземное море вижу, океан, тайгу, Антарктику, даже Марс… (Понес банку с рыбами на окно.) Смотри, как они на солнце переливаются! [.]

Из своей комнаты показывается Федор.

Федор. Леночка не приходила?

Клавдия Васильевна. Нет еще.

Федор. Она поела?

Клавдия Васильевна. Да.

Федор. Измучается там. (Прошелся по комнате, снял очки, протирает стекла.) Статья двигается быстро… Знаешь, мама, когда писал первую – так трудно было! Все как-то не удовлетворяло, все чего-то не находилось, казалось, самого важного… Я, помню, ее больше месяца писал… (Смеется.) А теперь могу в один день.

Клавдия Васильевна. Привычка, Федя.

Федор (довольно). И знаешь, отовсюду просят…

Клавдия Васильевна. А как твоя основная работа? Или, как ты ее называешь, «заветная»?

Федор (поморщившись). Ничего, ничего, успею, мама! Конечно, досадно!..

Ты знаешь, сейчас много накопилось текущей, срочной. Вот покончу с ней…

Входит Таня.

Таня. Я позанимаюсь за этим столом, Федор? (Снимает покрышку с красивого массивного письменного стола.)

Федор. Только не испачкай.

Таня. Ты говори прямо – можно или нет?

Федор. Можно. […]

Олег (вслед Геннадию). Гена, подожди.

Геннадий (обернувшись). Что?

Олег. Хочешь посмотреть, как я рыб кормить буду?

Геннадий. А чего смотреть?

Олег. Интересно.

Геннадий. Пойду.

Олег (удерживая Геннадия за рукав). Ну, подожди, посмотри. (Достает пакетик корма, подводит Геннадия к рыбам, сыплет корм.)

Геннадий. Вон как налетели, живоглоты! А Татьяна где?

Олег. Занимается.

Геннадий. Чего же он ее не зовет?

Олег. С Федором, наверно, разговаривает.

Геннадий. Не спешит. Все равно пойдет, на духи клюнет.

Олег. Это ты от злобы гадости говоришь.

Геннадий. Все они хороши!

Олег. Не смей о сестре так говорить, слышишь?

Геннадий (смеется). А если буду, что сделаешь? Ударишь?

Олег. Уважать перестану.

Геннадий удивленно смотрит на Олега. Чтобы отойти от окна, около которого стоит Геннадий, Олег прыгает через письменный стол и опрокидывает оставленный Таней пузырек с чернилами. Чернила заливают стол.