Триллер - Ли Чайлд

— Сэр! — воскликнул я, нагибаясь, чтобы поднять покореженную трубу. — Приношу вам тысячу извинений!

— Ничего страшного, мистер Толливер, — добродушно произнес Хорнби. — Она и не в таких переделках бывала. Напрягите зрение — и вы найдете возле окуляра координаты, нацарапанные Билли Бладом.

Но тут из трубы выпало нечто, крайне меня заинтриговавшее. Это был пожелтевший свиток из тонкого пергамента, перевязанный черной ленточкой.

— Мистер Хорнби, — пролепетал я, с трудом сдерживая эмоции, — здесь внутри, кажется, какое-то послание. Вы знали?

— Послание, сэр? — удивился старик и медленно встал со стула. — Давайте-ка взглянем.

Со всей аккуратностью я развязал ленточку и расправил пергамент на столе. Ни Хорнби, ни я не могли поверить своим глазам. Бумага была подписана лично Наполеоном Бонапартом! Вот содержание письма:

«Капитан Блад,

немедленно отправляйтесь в Кадис под всеми парусами. Как только наш флот соединится с испанским, Англия окажется в наших руках. Атакуйте Нельсона на пути в Трафальгар, и все будет кончено. Это будет славная месть за шесть веков позора и унижения. Не щадите ни себя, ни врага! Его величество смирится с потерей кораблей, если они погибнут в сиянии славы.

Н.»

— Поразительно, сэр. — Я никак не мог прийти в себя от изумления. — И это убедительное доказательство правдивости истории.

— Да, думаю, вполне убедительное.

Некоторое время мы молча смотрели на этот невероятный документ.

— И сколько там главный приз у «Глоуб»? — задумчиво попыхивая трубкой, осведомился Хорнби.

— Семьдесят пять фунтов, сэр.

— Хорошие деньги.

Я сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть, и начал:

— Мистер Хорнби, мне необходимо обсудить с вами еще одно, последнее дело. Видите ли, мы с Сесили… в общем, мы собираемся пожениться. Извините. Я, собственно, что хотел спросить, сэр: не соблаговолите ли вы отдать за меня вашу дочь Сесили?

Хорнби молча уставился в догорающий огонь. Я был уверен: он считает меня, ничтожного писаку, недостойной парой своей прекрасной дочери. Казалось, у него просто нет сил лишать меня напрасной надежды. Я выпрямился, размял уставшие члены, закрыл блокнот и сунул его во внутренний карман куртки. С удовлетворением похлопал себя по груди — все-таки, имея в запасе такую историю, я мог довольно уверенно смотреть в будущее.

И уже хотел было подняться на второй этаж и поискать свободную кровать — я буквально валился с ног от усталости, — но тут Хорнби встал со стула и сказал:

— Вы хороший человек, Пенн Толливер. Честный малый. В письме Сесили говорила о вас много хорошего, но я ответил, что должен сам убедиться. На самом деле именно я подвигнул вас на это долгое путешествие.

— Но, сэр, я не…

— Возьмите письмо Наполеона, сынок, в качестве доказательства. Вы завоюете главный приз, я уверен. Берите-берите, оно ваше. Знаете, все эти годы я прикидывал, стоит ли чего-нибудь это письмо. И теперь вижу, что да — оно многого стоит.

— Так вы знали о письме?

— Конечно знал. С его помощью капитан Макайвер и лорд Хоук доказали адмиралу Нельсону, что вражеский план существует.

— Но, мистер Хорнби, это письмо стоит тысячи фунтов! По меньшей мере десять тысяч! Возможно, и больше. Нет, я никак не могу согласиться на такой подарок!

Тогда Хорнби вложил побитую подзорную трубу в мои руки и накрыл своими.

— Возьмите ее, мой мальчик.

— Но, сэр, как насчет Сесили? Я бы не хотел настаивать, но… видите ли, я очень люблю ее и могу только молиться, чтобы в свое время вы приняли меня в качестве ее единственного и…

— Для меня, мистер Толливер, будет большой честью породниться с вами.

Старый моряк откинул голову на подушку, и не успел я дойти до середины лестницы, как он забылся сном.

А я бегом преодолел оставшиеся ступеньки. Я чувствовал себя счастливым и готовился с завтрашнего утра начать новую, яркую жизнь. В конце концов, я еще молодой человек, у которого вся жизнь впереди.

М. Дайана Вогт

Отличительной чертой произведений в жанре судебного триллера является повышенный драматизм и выраженное противостояние главных героев. Ребенком М. Дайана Вогт была преданной поклонницей Перри Мейсона. Каждую неделю Дайана и ее отец смотрели, как на телевизионном экране герой произведений Эрла Стэнли Гарднера оставляет в дураках «плохих парней», и девочка пыталась представить себя на его месте. Безусловно, отчасти благодаря тем вечерам перед телевизором Вогт решила стать адвокатом, как и ее кумир, а много лет спустя начала писать судебные триллеры. Ее перу принадлежит, в частности, чрезвычайно успешный и популярный сериал «Судья Вильгельмина Карсон».

По мнению Вогт, чтобы получился хороший судебный триллер, надо добавить в реальную жизнь толику вымысла. Но, как и Гарднер, повествуя о служителях закона и их особенном мире, она не злоупотребляет излишним драматизмом. Вогт, будучи частью этого мира, правдиво описывает в своих произведениях то, что в действительности происходит в адвокатских конторах и в зале суда во время процессов — не только по уголовным, но и по гражданским делам, в ходе которых большинство людей и сталкиваются лицом к лицу с законом.

Героиня представленного в сборнике рассказа по имени Карен Энн Браун — молодой адвокат. Она разочаровалась в своей работе, вынуждающей ее идти на компромиссы с собственной совестью, и подалась на вольные хлеба. Она становится специалистом по судебным взысканиям и попутно сочиняет книги о путешествиях. Перед Карен встает нелегкий выбор, когда ее клиенты сталкиваются с несовершенством законодательной системы, позволяющей преступникам уходить от ответа — особенно в делах о похищении детей их родителями. Рассказ «В Торонто и обратно» был навеян реальными событиями: хорошая подруга Дайаны Вогт на протяжении десяти лет вела безуспешную битву в деле об опекунстве. Это история о безотчетной ярости и злости, отлично знакомых многим людям, которые имели опыт развода.

Но к счастью, Карен Браун является здесь человеком со стороны.

М. Дайана Вогт

В Торонто и обратно[110]

Карен Браун, одетая во все черное, полностью слилась с окружающей темнотой. За окном была полная тишина — слово «преступление» никак не вязалось с этим спокойным, престижным районом города. Единственный свет давали электронные часы на передней панели микроволновки. Они показывали три часа ночи.

Переложив «ЗИГ-Зауэр» в левую руку, Карен правой потерла ноющую шею и с наслаждением распрямила плечи. Господи, как же она ненавидела дела, связанные с опекой над детьми. Но нынешнее стояло особняком — и не из-за особой сложности, а из-за действующих лиц.

Откинувшись назад, Карен скрестила ноги на кухонном столе и постаралась расположиться поудобнее, чтобы скоротать остаток ночи — вот уже третьей кряду.

Несомненно, Джеффри Лондон — мерзавец, каких еще свет не видывал, — далеко не глуп. Он предпримет еще одну попытку похитить дочь. Если не этой ночью, то следующей. Или через одну. Карен это чувствовала. И она знала Джеффри. Уже не раз хорошая подготовка и инстинкты спасали ей жизнь; не стоило пренебрегать ими сейчас.

Борясь с одолевающей скукой, Карен непроизвольно обратилась мыслями ко времени ее влюбленности в Джеффри. Это был первый ее роман в колледже, и Джеффри тогда обращался с ней как с редким и бесценным предметом искусства, хотя уже тогда раздавались тревожные звоночки. По спине Карен пробежал холодок. Ей чудом удалось избежать сетей этого чудовища — он бросил ее ради более молодой и сексуальной, более веселой и наивной Беверли.

Сейчас, по прошествии десяти лет, Карен была не только признательна судьбе, но также ощущала вину. «Вина уцелевшего» — так называют это психологи; быть может, не совсем логичное, но вполне реальное чувство. Джеффри должен был на ком-то жениться, и как Карен ни пыталась предостеречь Беверли, глупышка отказывалась ее слушать. Теперь же именно Карен приходилось расхлебывать заварившуюся кашу.

Она точно знала, почему согласилась взяться за эту работу, — ей представился второй шанс спасти Беверли, теперь и вместе с дочерью, пока Джеффри их окончательно не погубил. Не исключено, что Беверли уже все позабыла, но Карен-то прекрасно помнила.

Часы показывали 3.34.17, когда раздались тяжелые шаги Джеффри по скрипучему дощатому настилу — словно она вызвала его своими мыслями. Она нажала кнопку на пульте, включив камеру, закрепленную на наружной стене дома. При помощи прибора ночного видения все происходящее будет записано в призрачном зеленом цвете.

В полнейшей тишине Карен ожидала развития событий. В правой руке она сжимала рукоять пистолета, готовая при необходимости пустить его в ход. Но не сразу — Джеффри можно будет обвинить в похищении только после того, как он выйдет с Дейдрой из дома.