Чудо - Ирвин Уоллес

Постепенно солнечные перспективы, которые поначалу столь радовали Жизель, становились все мрачнее и мрачнее, хотя на улице вовсю сияло солнце.

И вдруг она резко крутанулась на месте. Кажется, кто-то тихонько постучал в дверь. Или она ослышалась?

— Кто там? — с замиранием сердца спросила Жизель.

Никто не ответил. Но следом в дверь постучали три раза — громко и отчетливо.

У Жизели словно камень с души свалился. Отбросив в сторону напускные холодность и равнодушие, она метнулась к двери и рывком распахнула ее. На пороге стоял он — с неулыбчивым гранитным лицом, обвислыми усами, в плотном темно-сером костюме и черном галстуке, которые делали его облик еще более угрюмым.

Сергей Тиханов, собственной персоной.

Будучи по натуре женщиной доброй и внутренне торжествуя по поводу близкой победы, Жизель приветствовала его с искренним радушием:

— Рада видеть вас, мистер Сэмюэл Толли.

— Привет,— небрежно кивнул он и прошел мимо нее в гостиную.

Закрыв дверь, она повернулась к нему лицом:

— Ну так что?

— Ваша взяла,— признал он без всяких предисловий.— Я действительно Сергей Тиханов.

— Я это знала,— сказала Жизель,— с того самого момента, когда увидела вас без усов.

— Вам не откажешь в зоркости, мадемуазель Дюпре. Вы умнее, чем я думал. Так что примите мои комплименты. Мне ничего не оставалось, кроме как прийти к вам сегодня. Прежде всего, с моей стороны было глупостью вообще приезжать в Лурд. Глупостью простительной, актом отчаяния умирающего человека. И все-таки это была ошибка. Совершив ее, я не могу позволить, чтобы о ней кому-либо стало известно. Я ни при каких условиях не могу допустить, чтобы вы раскрыли мою личность.

Она встревоженно уставилась на него:

— Значит, вы пришли сюда, чтобы предотвратить утечку информации. Надеюсь, в ваши планы не входят насильственные действия. Должна предупредить вас, что вооружена. У меня есть пистолет.

Тиханов принял вид оскорбленного человека.

— Мадемуазель Дюпре, как вы могли подумать обо мне такое? Я вообще не склонен к насилию — об этом ясно говорит весь мой послужной список. Вы предложили сделку, и я готов ее принять. Я здесь, чтобы объявить, что согласен на ваши условия. Вы, кажется, намекали, что это обойдется мне в пятнадцать тысяч долларов?

У Жизели голова пошла кругом. Ее обуяла жадность. Вот он, у ее ног,— противник, сдавшийся на ее милость. Такой шанс предоставляется один раз в жизни.

— Это было вчера,— выпалила Жизель.— А сегодня условия изменились.

— Изменились?

— У меня появился еще один покупатель,— без тени стыда заявила она.— И этот покупатель готов заплатить больше.

Тиханов впервые выказал беспокойство.

— Надеюсь, вы не сказали этому самому покупателю, что именно хотите продать?

— Конечно нет. Я ничего не выдала. Но вам теперь придется заплатить двадцать тысяч. Как я уже говорила, вы можете выслать деньги на следующей неделе…

Тиханов криво усмехнулся:

— Нет уж, я хочу закончить это дело прямо сейчас. К счастью для вас, я никогда не пускаюсь в путешествия без крупной суммы в трех валютах. На всякий пожарный, так сказать… Если вдруг понадобится откупиться.— При этих словах на его губах опять появилась невеселая улыбка.— Я ожидал, что вы поднимете цену. Всевозможные переговоры и торг — это часть моей жизни. Противник, у которого на руках все козыри, всегда заламывает несусветную цену. Я принес двадцать тысяч, даже чуть больше, в американских долларах.

— Двадцати будет достаточно,— проговорила Жизель, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— Вот…— Тиханов вытащил из правого кармана пиджака толстую пачку зеленых банкнот, перетянутую резинкой.— Все это ваше.

Он положил пачку на кофейный столик. Глаза Жизели округлились при виде такого богатства.

— Поймите, я вовсе не желаю вам зла,— начала она.— Я ничего против вас не имею. Просто мне нужны деньги.

Она потянулась к деньгам, но Тиханов тут же выбросил вперед правую руку, загородив купюры.

— Не торопитесь,— заявил Тиханов.— Плата за товар перед вами. Но где же сам товар?

— Да-да, конечно,— прошептала она, едва в силах говорить.— Сейчас я принесу вам улики, фотографии — все до одной…

— И негативы,— мягко напомнил он.

— Да, и негативы тоже. Секундочку.— Она юлой развернулась на месте и устремилась в соседнюю комнату.— Сейчас все принесу!

Несколько секунд Тиханов смотрел на открытую комнатную дверь, а затем пошел следом, скорее даже заскользил по устилавшему пол ковру. Он двигался к дверному проему легко, бесшумно, с отточенной ловкостью.

Перед его глазами открылась спальня — и она у комода. Жизель стояла к Тиханову спиной, выдвинув верхний ящик и копаясь в его содержимом. Он встал на цыпочки и застыл, словно гремучая змея, поднявшая голову перед тем, как ужалить жертву. Его славянские глаза, устремленные на нее, превратились в узкие щелочки. В этот момент Жизель вынимала из ящика компрометирующий снимок и негатив.

Едва она достала фотографию и пленку, Тиханов опустил руку в левый карман пиджака и плавно извлек оттуда тонкий крепкий шнур.

Теперь он действовал быстро. Человек с каменным лицом пересек комнату в несколько прыжков, уже не опасаясь шуметь. Она услышала его и обернулась, но он тут же обрушился на нее всей массой своего тела.

Последним, что она ясно видела, были глаза Сергея Тиханова — горящие глаза на лице убийцы. Быстрыми точным движением, проявив умение спецназовца Красной Армии, он обвил веревку вокруг шеи девушки и затянул ее. Из горла Жизели вырвался хриплый крик, перешедший в тихий стон. Пытаясь высвободиться и поймать хоть глоток воздуха, она начала бить его кулаками. Ее сила удивила его. Изловчившись, Жизель вцепилась ногтями ему в щеку, и, чтобы защититься, он был вынужден ослабить хватку. В ту же секунду она вырвалась и со шнуром, болтающимся на шее, вывалилась из спальни в гостиную, пытаясь достать что-то из кармана юбки. Однако Тиханов с дикой силой вновь прыгнул на нее. Жизель ударилась о край стола. Телефон и ваза с цветами полетели на ковер.

Его мясистые ладони вновь крепко держали веревку за концы, затягивая ее все туже. Жизель задыхалась. Ее рука перестала шарить в кармане, другая рука безжизненно повисла вдоль тела. Глаза почти вылезли из глазниц, рот открылся, на его краях запенилась слюна. Тиханов по-прежнему безжалостно, с ненавистью душил жертву.

Внезапно ее глаза закрылись, голова упала набок, тело обмякло, как у куклы. Ее ноги подкосились, и, не издав больше ни звука, она рухнула на ковер. Он опустился следом — его кулаки сжимали веревку словно тиски. Так продолжалось, пока она окончательно не затихла.

Только тогда Тиханов решился выпустить веревку из рук. Стоя на коленях, он пристально смотрел на Жизель. Пощупал ее запястье — пульса не было.

Полностью удовлетворенный сделанным, он приподнял ее безвольно болтающуюся голову, чтобы снять с шеи шнур. Справившись с этой задачей, убийца бесцеремонно отпустил голову жертвы, которая с глухим стуком упала на ковер. Запихивая одной рукой смотанную веревку в левый карман пиджака, другой Тиханов забрал пачку долларов со столика и сунул ее в правый карман. Из кармана юбки Жизели выглядывала рукоятка небольшого пистолета. Тиханов только сейчас заметил это. Надо же, у нее и в самом деле был пистолет! Что ж, пусть так и лежит. Трогать его не имело смысла.

Тиханов встал на ноги и поспешил в спальню. Там на полу возле комода валялась его фотография, на которой он был запечатлен застигнутый врасплох возле грота, без усов, и негатив. И то и другое он тоже торопливо сунул в карман. Потом вытащил из брючного кармана пару перчаток, надел их и приступил к обыску выдвинутого ящика. В итоге было конфисковано: вся пачка фотографий и негативов, два больших фотопортрета министра иностранных дел Тиханова и вырезанная из газеты статья о нем. Портреты и статья были порваны в мелкие клочки, которые вместе с другими уликами уместились в кармане. Протирая все поверхности, к которым мог ранее прикоснуться, убийца озирался в поисках блокнота или просто листка бумаги, который содержал бы любое упоминание о Толли или Тиханове. Ни в спальне, ни на кухне, ни в столовой ничего такого найдено не было. Оставалось вернуться в гостиную.

Там его внимание прежде всего привлек свалившийся на пол телефон, а рядом с ним Тиханов заметил небольшую красную адресную книжку. На странице с буквой «Т» рукой Жизели было выведено имя — «Толли, Сэмюэл», а рядом — название и адрес отеля. Пришлось конфисковать и записную книжку.

Прощальный взгляд на мертвое тело. Мертвее он никогда не видел.

Тиханов не испытывал никаких угрызений совести. Пусть она была молодой и красивой, но в конечном счете оказалась грязной шантажисткой. Она попыталась уничтожить его. И была ликвидирована в порядке самообороны.