Политическая история Римской империи - Циркин Юлий Беркович

Важнейшее место в имперском государственном аппарате занимал совет принцепса (consilium principis). Как уже говорилось, его состав постепенно менялся. Будучи сначала советом, состоявшим из личных друзей принцепса, он затем превратился в официальный государственный орган, в который входили, в частности, по одному представителю от различных магистратур (один консул, один претор и т. д.). С течением времени менялась и структура совета. Его членами были как сенаторы, так и всадники. Постепенно доля последних в совете стала увеличиваться. Сенаторское сословие часто представляли бывшие консулы, а также префект Города. Из всадников в совет входили префекты претория (или один из них) и другие люди по выбору императора. Возможно, его членами становились чиновники императорской канцелярии всаднического ранга. При отъезде императора из Рима часть советников сопровождала его. Со времени Адриана в совете кроме высших должностных лиц из числа сенаторов и всадников стали пожизненно заседать юристы, дававшие советы по различным вопросам, в том числе и судебным. При Адриане такими советниками были Л. Юлий Сабин, Л. Нераций Приск, П. Ювенций Цельз. Это не мешало тому, что в число советников входили и люди, избранные самим императором, включая его друзей. Император обычно внимательно прислушивался к советам, хотя мог решать все дела так, как считал справедливым, независимо от этих советов. Тем не менее в своих рескриптах и других документах принцепс часто ссылался на мнение «обоих сословий», т. е. членов совета, их представлявших. С советом принцепс консультировался и в судебных вопросах. Однако в случае, если судили сенатора, совет император держал только с советниками-сенаторами. Члены совета получали жалованье. Заседал совет под председательством императора, а в его отсутствие — префекта претория.

При всей формализации императорского бюрократического аппарата роль личностного фактора оставалась весьма значительной. Вокруг императора группировался круг его «друзей» (amici). Юридически он оформлен не был, состав его был переменным и зависел от конкретной ситуации, характера принцепса, личных отношений. В него могли входить самые разные люди. Часть «друзей» входила в совет принцепса, и переменный состав этого круга определял и изменчивый персональный состав совета. Из этих «друзей» император выбирал также «спутников» (comites). Это был уже более определенный круг людей, сенаторов и порой всадников, сопровождавших императора, им он также поручал те или иные дела. Статус comes Augusti был высоким, и упоминание о нем входило в cursus honorum того или иного деятеля.

Изменение положения принцепса и императорского чиновничества отразилось и на сословной системе Римской империи. Как положение главы государства определялось не только и не столько происхождением, сколько его положением во главе империи, так и принадлежность к сословию — положением внутри государственной системы, т. е. той или иной ступенью в государственном аппарате, а не имущественным цензом и происхождением самими по себе. Ценз и происхождение определяли в значительной степени (хотя и не полностью) возможность занятия должности, а уж последняя — сословную принадлежность. Разделение всех граждан на «почетных» и «низших» окончательно отделило бюрократию и армию от общества и даже противопоставило их ему. Именно бюрократия и армия, как действующая, так и в лице ветеранов, стали опорой императорской власти.

Особое место в этой системе продолжал занимать сенат. Сенаторы и члены их семей сразу же приобретали положение «светлейших мужей» (viri clarissimi) и в дальнейшем могли занимать определенные для этого сословия должности, т. с. для них принципы сословнодолжностной системы как бы переворачивались: не сословие определялось должностью, а должность — сословием. Это неслучайно. Поскольку государство оставалось res publica populi Romani, то и сенат был воплощением римской государственности. Теоретически он по-прежнему был партнером императора, и это проявлялось в утверждении каждого нового императора сенатом. Но, как и раньше, «закон об империи» безальтернативно принимался каждыми куриатными комициями для каждого нового консула, так и теперь все полномочия каждому новому императору покорно давались сенатом. Официально сенат мог и лишить принцепса его полномочий, но реально он это сделал только в 68 г. в условиях начавшейся гражданской войны. Как и раньше, сенат оставался законодательным органом и верховным судом, хотя и разделял эти функции с императором. В то же время сенаторы ежегодно клялись в соблюдении актов императора и подчинении им. И уже одно это резко ограничивало реальную роль сената в управлении государством. Сенат избирал магистратов и назначал промагистратов в сенатские провинции, обсуждал различные дела, обычно по инициативе императора, хотя теоретически мог это делать и по собственной, принимал посольства, тем самым участвуя в реализации внешней политики (но фактически тоже с соизволения императора), разделял с принцепсом моральную ответственность за положение в государстве. Сенат принимал сенатские постановления (сенатусконсульты, senatus consulta), имевшие силу закона. Принимались они на основе императорского послания (relatio principis) и обычно буквально повторяли его.

За сенаторами были закреплены наиболее почетные должности. Число их было фиксировано Августом и с того времени изменилось мало. Только сенаторы могли стать консулами. Хотя реальная роль консулов в то время была уже ничтожна, сам пост оставался чрезвычайно почетным. Недаром консулами порой становились сами императоры либо их наследники. Установилось правило, что новый император занимал должность ординарного консула с 1 января года, следующего за годом принятия им власти. Кроме двух ординарных консулов, вступавших в должность 1 января и дававших имя году, каждый год имелось еще несколько пар консулов-суффектов, действовавших от двух до четырех месяцев. Они официально назначались на торжественном заседании сената 12 января. Быть ординарным консулом, особенно коллегой императора, было более почетным, чем консулом-суффектом. Принцепс никогда не был консулом-суффектом. Сенаторы были также наместниками провинций, как сенатских, так и императорских, командирами (легатами) легионов, префектом Города, кураторами водопроводов, общественных работ, Тибра. В целом 90–95 сенаторов ежегодно находились в провинциях, в том числе и командуя легионами. Если к этому числу прибавить тех, кто занимал должности в Риме, то получится, что приблизительно 20–25 % сенаторов каждый год занимали тот или иной важный пост. Так что практически каждый сенатор имел шанс хотя бы раз в жизни быть каким-либо магистратом, куратором, наместником провинции (неважно, сенатской или императорской), командиром легиона или его первым помощником. Занятие сенаторами таких должностей, особенно провинциального наместничества и военного командования, давало им в руки определенные рычаги реальной власти и даже возможность при возникновении соответствующих условий (особенно во время каких-либо политических кризисов) оказывать довольно значительное влияние на политическую жизнь государства. Так что говорить о превращении сената в чисто декоративный орган, а сенаторов в богатых, но практически бесправных его членов было бы преждевременно.

Сенаторы были довольно состоятельными людьми, и главным их богатством была земля. Им было запрещено жениться на вольноотпущенницах, а женщинам из этого сословия выходить за вольноотпущенников замуж. Но и без этого запрещения сенаторские семьи предпочитали родниться исключительно друг с другом. Таким родством они очень гордились. Чтобы показать разветвленность своих родственных связей, сенаторы включали в свои имена nomina и cognomina своих родственников. В результате эти имена удлинялись, и известен случай, когда человек носил 38 имен.

Состав сената радикально изменился. Путем так называемого adlectio император мог вводить в его состав новых членов и в случае необходимости активно этим пользовался. В сенат автоматически входили бывшие квесторы (квестории) и преторы (претории), если до этого они не были сенаторами. Так как на эти должности людей назначал император, то это являлось еще одним путем пополнения сената его креатурами. Насколько можно судить по имеющимся данным, именно он и стал основным. Право императора вводить в сенат «новых людей» в значительной степени нивелировало особое положение сенаторского сословия. В середине II в. в сенате остался всего один человек, чьи предки были сенаторами во времена республики. При Антонине Пие из всех сенаторов, происхождение которых известно, италики и римляне составляли 57,5 %. Из остальных 46,5 % происходили из восточных провинций, 26,8 % — из африканских, 23,9 % — из западноевропейских и 2,8 % — из северобалканских. Эти люди были связаны со своими провинциями и городами, там оставались их родственники и друзья, да и сами «провинциальные» сенаторы часто не просто вводились в сенат императорами, а выдвигались «на местах», оставаясь связанными со своими провинциями и общинами. В провинциях в значительной степени сосредотачивалась собственность многих сенаторов. Недаром Траян потребовал, чтобы не меньше трети имущества новых сенаторов располагалось в Италии. Позже эта доля была снижена до четверти. Так что даже чисто материально сенаторы на две трети или три четверти оставались связанными не с Италией, а с провинциями. Некоторые сенаторы занимали почетные должности в своих родных общинах, что делало сенат в значительной степени выразителем интересов тех или иных регионов и их знати. Взаимное согласие сената и императорской власти, местных и общеимперских интересов и создавало прочность империи «золотого века Антонинов».