Заговор мерлина - Джонс Диана Уинн

Он протянул длинную тощую руку к ящику, который стоял рядом с его креслом, откинул небольшую крышечку наверху, пошарил внутри и вытащил целый пучок извивающихся саламандр. Когда крышка снова захлопнулась, он наклонился вперед и медленно-медленно окунул саламандр в дымящееся серебряное ведро.

Внутри ведра было холоднее самого холодного льда. Беззвучный вопль бедных саламандрочек, которых окунули в этот холод, пронзил нас всех, точно электрический удар. Но Нику пришлось хуже всех. Его тело тотчас покрылось бегущей серебряной рябью. Мелкие волны набегали друг на друга, образуя серебристые листочки, как будто Ник лежал на мелководье, озаренном солнцем. И Нику это явно причиняло мучения. Он катался по земле, пытаясь закричать, но почему-то не издавая ни звука — быть может, он был не в силах кричать, — и каждый раз, как мелкие волны образовывали очередной листочек, это, казалось, причиняло ему еще более сильную боль. Он корчился, то съеживался, то вытягивался, беспорядочно размахивал руками и ногами, почти как те саламандры, которых держал в кулаке фальшивый мерлин.

— Что может быть лучше добровольной жертвы? — сказал фальшивый мерлин.

Он взглянул на саламандр, убедился, что они немного оправились, и спокойно снова окунул их в серебряное ведро. Сэр Джеймс — вот гад! — с интересом наклонился, чтобы посмотреть.

— Ну так же нельзя! — в отчаянии воскликнул Тоби. Возможно, ему было жалко Ника, но, зная своего кузена, я подозреваю, что в первую очередь он переживал из-за саламандр.

— Да, так нельзя! — согласился Грундо.

Тут король, похоже, заметил, что происходит, хотя бы отчасти. Он перевел взгляд с Ника на фальшивого мерлина и спросил:

— Что это такое, а?

Тоби подпрыгивал на месте, не зная, что делать. Алиша ткнула его локтем и прошипела:

— Тихо! Не мешай!

— Ваше величество! — Фальшивый мерлин улыбнулся и встал, помахивая пригоршней умирающих саламандр. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы восстановить королевскую власть в ее подлинном, древнем виде. Как уже было объяснено вашему величеству, ваша власть утратила свое древнее, подлинное значение. Вы широко используете технологию и почти не контактируете с магией Островов Блаженных, из-за чего ее древние, подлинные формы пришли в упадок. Поэтому вы приняли решение отречься от престола.

Он сурово взглянул на короля.

— Не так ли, ваше величество? Король очумело потер лицо руками.

— Отречься? Ну да, мы вроде бы собрались здесь зачем-то вроде этого… — согласился он неуверенно. — А потом что будет?

— Как — что? Потом мы возведем на престол истинного короля! — объявил фальшивый мерлин, стараясь, чтобы его пронзительный голос звучал как можно более внушительно. — Мы посадим на ваше место принца Эдмунда, в присутствии обоих архиепископов и жрецов всех прочих религий, и, как должно, скрепим обряд жертвенной кровью.

— А-а! — сказал король. На миг он, казалось, встревожился и исполнился легкого отвращения. Но потом мирно сказал: — Ну что ж, ладно. Если Эдмунд…

Он остановился, отвлекшись, потому что фальшивый мерлин наклонился и снова окунул злосчастных саламандр в белый дым, валивший из ведра. На этот раз саламандры умерли. Шок от их смерти походил на удар бича. Мелкая рябь покрыла Ника так густо, что его стало почти не видно — просто катающееся, корчащееся, дергающееся нечто под переливчатой серебряной сеткой.

— Эй, послушайте! — сказал принц Эдмунд. Он вышел из-за спины короля и встал, глядя на Ника — точнее, на то, что было видно на месте Ника. — Я думаю, это не… Я хочу сказать, вы что, говорите о человеческом жертвоприношении? Я не уверен… И что будет тогда?

«Ну надо же! — подумала я. — А принц Эдмунд-то, оказывается, порядочный малый!» Но тут к нему с топотом подбежала Сибилла и положила свою толстую руку ему на локоть.

— Ваше высочество! — сказала она тактичным громким шепотом, который был слышен всем. — Если вы не хотите, пожалуйста, скажите об этом сразу. У вашего высочества четверо младших братьев, и любой из них наверняка согласится вести вместо вас Острова по единственно верному пути.

Было видно, что принцу такое предложение совсем не понравилось. Он никогда не любил своих братьев.

— Ну, в таком случае… — протянул он.

— Тогда внимайте мерлину, он сейчас будет пророчествовать! — посоветовала Сибилла и отошла в сторону.

Принц и король оба выжидающе уставились на фальшивого мерлина. Тот улыбнулся им, швырнул мертвых саламандр на траву и поднял руки, как будто собираясь тянуть веревку, — надо было понимать, что он собирается произнести пророчество. Но я видела, что он просто притворяется. Он сказал:

— Эта жертва помажет на царство нашего нового короля и принесет короне силу всех Островов Блаженных. Благодаря этой жертве мы сможем поднять землю и принести мир и процветание…

Кажется, он еще много чего говорил, но я уже не слушала. Как только он произнес слова «поднять землю», я осознала, что именно это он и делает. И допустить это было нельзя ни в коем случае! Если поднять землю кровавым жертвоприношением, Острова Блаженных и все миры, примыкающие к ним, провалятся в царство чистейшей черной магии. Равновесие будет нарушено безвозвратно.

Я пробивалась сквозь ураган магии и ужаса и пыталась снова припомнить файлы хромой женщины. Они врывались в мои мысли один за другим: «Пурпурная вика», «Подмаренник», «Наперстянка», «Ворсянка», «Дрок», «Коровяк», «Шиповник», «Чертополох», «Паслен», «Яды», «Незримые существа», «Сексуальная магия», «Путешествия», «Мертвые», «Магия птиц», «Смена облика», «Призывание», «Расторжение уз» — снова и снова, бурным водопадом заклятий. Поначалу они казались совершенно бессмысленными. Но слова «поднять землю» так меня встряхнули, что бурный поток вскоре утих. Я осознала, что файлы приходят мне на ум не в прежнем порядке: они начинались с «Пурпурной вики», означающей вихрь, а за ней следовали заклятия связывания и расторжения уз. Когда я это поняла, поток файлов почти остановился. Оказалось, я на самом деле знала, как поднимать землю, задолго до того, как Романов попытался мне это объяснить.

В каждом из файлов, с первого до последнего, было то, что хромая женщина называла Великим Заклятием, тем, которое включает в себя все остальные. И все, что говорил мне Романов, сводилось к одному: надо их расторгнуть. Начать с вихря, потом перейти к расторжению уз в его Великом варианте и, расторгнув вихрь, скормить ему все остальные Великие Заклятия, добрые и злые, заставляя их все распутаться. И одни только боги знали, что должно случиться после этого! Тут мне захотелось посоветоваться с Грундо, спросить у него, не думает ли он, что после этого мы останемся вообще без всякой магии.

Но лицо Грундо сделалось бледным и замкнутым. Он даже не смотрел на меня. Я снова ощутила прежнюю обиду. Грундо никогда во мне не нуждался, он просто использовал меня, ему все равно… Но тут я осознала, что Грундо тоже пытается пустить в ход магию. Судя по его напряженному виду, магия была направленной, а это ему всегда трудно давалось, потому что ему приходилось делать все наоборот, вопреки складу собственного ума. Грундо хмурился, над его длинным носом залегла крупная складка.

Фальшивый мерлин все трепался и трепался, а рябь, покрывавшая Ника, тем временем почти исчезла. Ник лежал ничком, уткнувшись лицом в руки, истерзанный конвульсиями. Фальшивый мерлин обратил на это внимание. Лицо его сделалось злорадным, и он, не прекращая пророчествовать, подошел к ящику и потянулся за новой порцией саламандр.

И тут Грундо взломал ящик.

Тоби завопил от радости. Это был замечательный миг! Стенки ящика разлетелись в стороны, а крышка подпрыгнула вверх и ударила фальшивого мерлина прямо в рожу. Ящик был битком набит саламандрами, там томились сотни и сотни бедных созданий. Им с самого начала было очень плохо, а после того, как первые из них умерли, они и вовсе ударились в панику. И теперь они вырвались наружу, точно маленький вулкан. Саламандры взлетели в воздух и бросились во все стороны, полыхая от ужаса, поджигая траву. В толпе кое-где вспыхнуло, задымилось и послышались испуганные вопли. Фальшивый мерлин выл не меньше прочих. Сэру Джеймсу саламандра упала на его элегантную шляпу, и теперь он колотил шляпой о кресло, пытаясь сбить пламя, а Сибилла прыгала из стороны в сторону, пытаясь уберечь босые ноги от раскаленных ящерок.