Заговор мерлина - Джонс Диана Уинн

— Ее призвал Романов, — сказал Ник и вздохнул.

А потом снова выругался, потому что никак не мог зажечь колдовской огонек.

— Когда я впервые тебя увидела, он был у тебя на лбу, — заметила я.

— Это потому, что Максвелл Хайд отдал мне свой, — сказал Ник.

Он жутко пал духом. Пришлось Тоби его вести.

— И мы наверняка будем блуждать тут несколько часов! — проворчал Ник.

Не знаю, сколько часов прошло на самом деле. По моим ощущениям, там вообще не было времени. И, как сказал Грундо, это было все-таки лучше, чем скакать над бесконечностью следом за козой. Как по мне, так что угодно лучше, чем это. Я только надеялась, что мы успеем вовремя и что мне удастся поднять землю так, как это советовал Романов. И еще я гадала, какие ужасы могут произойти, если я не справлюсь.

Чтобы отвлечься, я спросила у Грундо:

— Ты увидел чары Иззей потому, что ты делал то же самое со мной, да?

Он только взглянул на меня уклончиво и виновато и переменил тему.

— Что имел в виду этот мужик, Джоэл, когда говорил об искуплении?

— Он и еще один ученик-молитвенник десять лет тому назад убили мастера молитв, — сказал Ник. — Возможно, он думает, что это позволит им искупить свое преступление.

— Что — то, что они перевернут вверх дном Острова Блаженных и еще сотню миров? — спросил Тоби. — Фигня какая!

— Не перевернут вверх дном, а обратят на путь праведный, — объяснил Ник. — Должно быть, ему это кажется разумным — вон как он старается!

Они все обсуждали эту тему, пытаясь понять логику, но мне это ничуть не помогало. Ник все время говорил, чтобы я хоть немного расслабилась, но я ничего не могла поделать. Мне казалось, что у меня есть все причины нервничать. Я все думала о том, как мои папа с мамой стоят там, в этой белой вате, закрытые ею настолько, что я их даже не разглядела, опутанные молитвой-заклятием; о том, что они не могут даже размять сведенную судорогой шею или дать отдых ноющим ногам; о том, как они все стоят и стоят, пока этот религиозный маньяк все туже и туже сплетает свое заклятие. И я знала, что, если что-то пойдет не так, Романов и Иззи тоже вполне могут очутиться — быть может, уже очутились — в этой толпе, тоже окутанные молитвой-заклятием, и что, возможно, мы сейчас вообще единственные, кто может хоть чем-то помочь Островам Блаженных.

И вот, как только я подумала, что больше не вынесу, темная тропа наконец вывела нас вниз, в ясное туманное утро, и мы очутились почти там же, откуда начали свой путь: в дедушкином саду в Лондоне.

Дора стояла у обломка козьего колышка, и вид у нее был самый несчастный.

— Коза сбежала! — сказала она. — Вы уже знаете?

Наше внезапное появление ее, похоже, ничуть не удивило. Когда Тоби бросился к ней и обвил ее руками, она рассеянно погладила его по голове и спросила:

— Где вас вчера весь день носило? Вы должны были быть дома!

Тоби взглянул на нее.

— А какой сегодня день?

— Утро воскресенья, — сказала ему Дора. — Не беспокойтесь. Теперь вы все здесь.

Тоби повернулся и посмотрел на Ника.

— Вчера вечером мы должны были ехать в аэропорт спасать саламандр!

— Ну, теперь с этим ничего не поделаешь, — ответил Ник. — Дора, вы ведь иногда ездите на машине Максвелла Хайда, да? Не будете ли вы так добры отвезти нас всех… — Он оглянулся на меня. — Куда именно, Родди?

Романов рассказал мне о пяти местах, откуда можно поднять землю.

— Есть одно место не так далеко от Лондона, — сказала я. — У него нет названия. Но он мне его описал. Давайте просто поедем по главной дороге на запад, думаю, я его узнаю.

Дора вполне охотно согласилась отвезти нас, куда нам нужно. Ник сказал, что надо найти какой-нибудь еды, а поедим мы в машине, и все мы бросились в дом. Тут Грундо прогудел мне на ухо:

— Саламандры! Когда мы были тут в прошлый раз, по всему дому и саду кишели саламандры. Где же они?

Вопрос был уместный. Когда мы прибежали за Хельгой, я не обращала особого внимания на саламандр, но знала, что они были повсюду: одни разбегались у нас из-под ног, другие лежали, свернувшись на теплых местах, и наблюдали за нами. А теперь их нигде не было. Если сосредоточиться изо всех сил, я чувствовала некоторых из них. Они попрятались очень далеко и глубоко, они нервничали, им было страшно. Остальных просто нигде не было.

И это не единственное, что было не так. Теперь, обратив на это внимание, я поняла, что кругом слишком тихо. Конечно, я и раньше бывала в Лондоне по выходным, и, разумеется, по воскресеньям всегда тише, чем в рабочие дни. Но раньше вокруг все время слышался отдаленный шум: шаги прохожих, голоса, то машина где-то проедет, то прогрохочет автобус. А сейчас не слышалось ни звука, даже голуби с воробьями затаились. И когда я взглянула на дедушкин сад, то увидела, что там абсолютно тихо. Ни одна пчела не прожужжит, ни один листок не шелохнется. Это было… ну… короче, неправильно.

Глава 2. РОДДИ

Ник только что спустился сюда, в столовую, и сказал, что не может писать о том, что было дальше. По правде говоря, я его понимаю. Я постараюсь написать обо всем, но есть по крайней мере одна вещь, которой я не знаю. Я сказала, что об этом придется написать ему. Он говорит, что постарается.

Короче, к тому времени, как мы выехали из Лондона, мое ощущение, что все не так, как должно быть, стало еще сильнее. День был ужасно жаркий и душный, поэтому Дора опустила верх дедушкиной машины, и нам стало видно небо. Небо было неправильное. На голубом фоне плыли облака, очень белые, перистые, и, вместо того чтобы ползти от одного края неба к другому, как обычно, они закручивались огромной неподвижной спиралью, от которой отходили длинные, размытые облачные полосы. Каждая такая полоса тянулась куда-то вниз, за горизонт, в какое-то определенное место. Ник сказал, что это похоже на призрак торнадо.

И еще все было окутано дымкой и неподвижно, как изваяние. Обычные летние цвета сделались приглушенными, как бывает в отражении в глубокой темной воде. И пахло все как-то не так. И прозрачный народец не кувыркался над изгородями в волнах ветра от машины.

Вскоре показалась зеленая цепь Становых холмов, тянущаяся слева на фоне неба, эти холмы были почти закрыты низкими серыми изменчивыми облаками, образующи-ми огромные пухлые серо-синие волны, которые двигались на запад быстрее машины. Когда дорога вывела нас к холмам, мы тоже попали в облачную пелену. Жаркий белый туман почти скрыл дорогу. Доре пришлось сбросить скорость, и нам стало видно, как туман волнами катится над нами, спеша на запад.

К тому времени мы почти уже доехали до нужного места. Я чувствовала его странное притяжение. Я была практически уверена, что это то самое место, которое мы с Грун-до почувствовали по пути в Лондон. Грундо, Тоби и я воскликнули:

— Вот оно! Почти приехали! И я сказала Доре:

— На следующем повороте сверните, пожалуйста, налево.

— О нет! — воскликнула она.

Вот тут стало по-настоящему страшно. Я сказала:

— Но это действительно самое подходящее место! Так говорил Романов. Там должен быть лес…

— О нет! — повторила Дора. — Это слишком близко к тому месту, где живет отец Тоби. Я не могу вас туда везти.

— Надо, мама! — вскричал Тоби. — Я ходил к ним… я сказал тем, кто живет в лесу, что я вернусь и призову их. Они меня ждут! Я обещал!

И Дора ответила:

— А я обещала, что сделаю для группы как минимум одну вещь. Они будут очень недовольны, если я этого не сделаю.

И поехала дальше.

— Мама, пожалуйста! — сказал Тоби.

Я еще никогда не видела его таким расстроенным. Слезы катились у него из глаз и падали на рубашку. Я вспомнила, что Дора всегда была малость с приветом, и Тоби это знает. У меня засосало под ложечкой от страха.

— Куда же вы нас везете, а? — воинственно осведомился Ник.

Он сидел на переднем сиденье, так что он обернулся и практически заорал в лицо Доре.

— В Стоунхендж, — ответила Дора. — Там все будет нормально. Они мне обещали.