Движимые - Кристи Бромберг

демонов, либо избавиться от страха из-за чувств к тебе. — Выдыхаю, часть меня, упивается тем, что ему тоже больно. Что на него повлияло произошедшее между нами. — И потому что он ужасно по тебе скучает.

Мое сердце разрывается от ее последних слов. Чувствую себя так, будто последние пару дней находилась в мире без света, так приятно знать, что он тоже утопает во тьме. А затем та часть меня, которая осознает, что не хочет, чтобы он страдал, жалеет, что причинила боль этими глупыми словами, и просто хочет снова все исправить.

Мой голос полон слез и дрожит, когда я снова начинаю говорить.

— Я правда облажалась, сказав это, Квинлан.

— Нет, не облажалась! — журит она. — Ох! — стонет она. — Боже, я люблю его, но иногда просто ненавижу! Он никогда раньше не открывался для такой возможности, Райли… он никогда не находился в таком затруднительном положении. Могу только догадываться, как бы он отреагировал.

— Прошу, — умоляю я. — Я не знаю, что мне делать. Я просто не хочу все испортить и оттолкнуть его еще дальше.

Несколько мгновений она молчит, размышляя.

— Дай ему немного времени, Райли, — бормочет она, — но не слишком много, а то он специально может сделать какую-нибудь глупость, и рискнуть проебать единственную хорошую девушку, которая ему действительно дорога.

— Не Тони… — слова вылетают прежде, чем я успеваю остановиться. Съеживаюсь, зная, что только что открыто оскорбила друга семьи.

— Не говори мне про нее. — Квинлан презрительно усмехается, заставляя частичку меня улыбнуться, зная, что не одна я ее ненавижу. Смеюсь сквозь слезы. — Держись, Райли, — говорит она, наполненным искренностью голосом. — Колтон замечательный, но сложный человек… достойный твоей любви, даже если он еще не может принять эту идею. — Комок в горле мешает мне ответить, поэтому я просто мычу в знак согласия. — Ему требуется много терпения, надежное чувство преданности, неумолимое доверие и человек, который скажет о том, что он выходит за рамки. Для всего этого потребуется время, чтобы он понял и принял… в конце концов, он стоит ожидания. Я лишь надеюсь, что он это понимает.

— Знаю, — шепчу я.

— Удачи, Райли.

— Спасибо, Квинлан. За все.

Слышу ее смешок, когда она выключает телефон.

ГЛАВА 29

Совет Квинлан все еще звучит в моих ушах, когда на следующее утро я лежу в постели. Боль в груди и боль в душе все еще со мной, но ко мне вернулась решимость. Однажды я просила Колтона сражаться за нас. За меня. Теперь моя очередь. Я сказала ему, что он стоит риска. Что я рискну. Теперь мне нужно это доказать.

Если Квинлан считает, что я важна для него, то сейчас я не могу сдаться. Я должна попытаться.

Еду вдоль побережья, голос Лизы Лоеб доносится из динамиков, и у меня в голове проносится вихрь мыслей — что я скажу и как, а облака надо мной медленно рассеиваются, уступая место утреннему солнцу. Воспринимаю это как добрый знак того, что встретившись лицом к лицу с Колтоном, он увидит, — есть только он и я, как это было раньше, и что слова ничего не значат. Что они ничего не меняют. Что он чувствует то же самое, а я веду себя по-прежнему. И что мы — это мы. Что тьма, которую я чувствую, рассеется, потому что я снова вернусь в его свет.

Еду по Броудбич-Роуд и подъезжаю к его воротам, мое сердце несется в бешеном галопе, а руки дрожат. Нажимаю на звонок, но никто не отвечает. Пытаюсь снова и снова, думая, что, может быть, он спит. Что не слышит звонок, потому что находится наверху.

— Здравствуйте. — Произносит женский голос из динамика. Мое сердце падает в желудок.

— Это Райли. Мне… Мне нужно увидеть Колтона. — Мой голос — клубок нервов и непролитых слез.

— Привет, дорогая. Это Грейс. Колтона здесь нет, милая. Он не был здесь со вчерашнего дня. Все в порядке? Не хотите зайти?

Шум крови в голове — это все, что я слышу. Дыхание прерывается, когда я опускаю голову на руль.

— Благодарю, Грейс, но нет, спасибо. Просто скажите… просто скажи ему, что я заезжала.

— Райли? — неуверенность в ее голосе заставляет меня высунуться из окна машины.

— Да?

— Не мне об этом говорить… — она прочищает горло, — …но будьте терпеливы. Колтон хороший человек.

— Знаю. — Мой голос едва слышен, желудок застрял у горла. Если бы только он сам это понял.

Моя поездка назад по побережью уже не наполнена такой надеждой как раньше. Говорю себе, что он, вероятно, встречался с Бэккетом и был слишком пьян, чтобы ехать домой. Что провел вечер с командой и после вечеринки остановился в отеле в центре Лос-Анджелеса. Или же решил, что пришло время для очередной поездки в Лас-Вегас и прямо сейчас он в самолете на пути домой.

Бесконечные сценарии проносятся в моей голове, но никак не уменьшают волны страха, которые одна за одной накатывают внутри меня. Не хочу думать о другом месте, где он может быть. Таунхаус на улице Пэлисейдс. Месте, куда он отправляется со своими договоренностями. Мое сердце бешено колотится, а мысли безрассудно разлетаются в разные стороны от подобной идеи. Пытаюсь оправдать это тем, что он там напился. Что он один. Но слова Тиган и Тони мелькают в моей голове, подпитывая бесконечный поток сомнений и беспокойства, бушующих внутри меня.

Мой разум заполняется множеством предупреждающих сигналов, которые тот мне посылает. «Я запрограммирован на это, Райли. Я намеренно причиню тебе боль, чтобы доказать, что могу. Чтобы доказать, что независимо от последствий ты не останешься. Чтобы доказать, что я могу контролировать ситуацию».

Не помню, как поворачиваю руль машины в том направлении, но, прежде чем я это понимаю, по памяти сворачиваю на его улицу. Слезы текут по моим щекам, когда я крепко сжимаю руль. Потребность знать перевешивает мучительную боль от признания того, чего боится мой разум. Из-за чего так беспокойно на сердце. Что уже прекрасно понимает мой разум.

Подъезжаю к обочине, с облегчением вздыхаю, когда вижу, что возле дома нет ни одной машины Колтона. Но потом вижу дверь гаража и думаю, может она внутри. Я должна знать. Мне нужно.

Убираю волосы с лица и делаю глубокий вдох, прежде чем выскользнуть из машины. На слабеющих ногах поднимаюсь по тропинке во двор, вымощенный булыжником. Мое сердце колотится так громко, что все, что я слышу — это его грохот, все, на чем я могу сосредоточиться, кроме того, чтобы говорить себе переставлять ноги.