Мистик Томас Свит - Евгений Александрович Козлов

– Из-за последнего происшествия, наши дальнейшие взаимоотношения нарушены, поэтому вопрос о свадьбе еще не решен. Будьте так любезны, можете идти почивать дальше, не спрашиваете, я все улажу без вашей помощи. Всего доброго.

Граф повел себя осмотрительно, не поведал миссис Нокс о ссоре, ведь стоит разболтать что-либо и тогда весь город будет наполнен слухами, далекими от реальности. Служанка еще не так хорошо пробудилась, чтобы настаивать, используя вплотную свое врожденное женское обаяние, дамы вполне могут управлять мужчинами, практически не затрачивая никаких усилий, порой даже одного взгляда достаточно, чтобы растопить самое холодное и неприступное сердце, если конечно оно не отдано другой, вот здесь может возникнуть проблема.

Геральд поспешил прямиком к комнате Элизабет, постучал и услышал в ответ.

– Войдите.

Геральд постепенно вошел и поклонился. Леди Прэй посмотрела на него, то ли нежным то ли гневным взглядом, как мать одновременно жалеет и укоряет своего отпрыска за непослушность и последствия. Она лежала в постели накрытая пышным одеялом, только головка с распущенными локонами волос выглядывала из-под постельного белья. Потом она немного поднялась, показав плечики и бретельки ночной сорочки.

– Элизабет. Я пришел извиниться перед вами, за свое гнусное поведение, я ужасен, я предал ваш идеал, я… Простите. – говорил Геральд, на глазах у него навернулись слезы, он не мог сдерживать чувств.

Для нее он мог ничего не говорить, она давно простила блудного сына, рукой подозвала его. Геральд опустился на колени возле кровати, так чтобы оказаться с ней на одном уровне, леди Прэй протянула руку, стерла слезы с его лица и улыбнулась.

На этой радужной сцене мы покинем пару влюбленных, напоследок лишь дополним, это была их единственная размолвка, больше они никогда не разлучались.

Глава шестнадцатая

“Я не задаю вопросы и не дарую ответы, лишь прошу задуматься”.

– Не могу. – сквозь преграды провозгласила Даниэла.

– Что? – переспросил сэр Гарисон.

– Я не могу. – теперь громко и четко проговорила леди, и будто слова принесли ей нестерпимую боль.

– Не можете? Тогда я знаю выход, нам нужно пойти к вашим родителям, в их обществе вы осмелеете, к тому же они поддержат вас. – сказал Вильям и взяв девушку за руку повел ее в замок. Она бессловесно подчинилась, находясь в некой прострации, она дала ответ на вопрос о замужестве, но он ее не понял, и этот ответ дался с превеликим трудом, она противоречила своим желаниям, всей себе, душе, телу, и лишь дух подсказал Даниэле врата с размером с игольное ушко.

В гостиной находилось немалое количество людей, родители, родственники, близкие знакомые и просто знатные господа, не нуждающиеся в представлении. Увидев героев дня, многие начали переговариваться, они, будто ожидали нечто запланированное, но интригующее, наполненное счастьем и весельем действо. Даниэле нужно было только произнести – да, и празднество заиграет в полной мере, слово есть ключ от сундука Пандоры. Сэр Гарисон повторил в стенах замка те же действия и речь, и, кажется, всё близится к концу, а вернее к началу.

Все мы за свою жизнь, достигаем определенного возраста, когда должны выбирать между замужеством и безбрачием, если выбор возможен. Должны выбирать, несмотря на увещевания общества. Слабость безбрачия вполне ясна, одиночество, ощущение, что в жизни своей что-то не сделал, ведь супружество, дети, занимают очень много времени, а у кого этого нет, занимается иным времяпровождением, чаще духовными изысканиями, люди отвергающие брак это сильные и в то же время слабые личности одновременно, у них есть одна особенность, они прекрасно понимают всю ответственность, если сделают подобный шаг, но они не сделают. Остаются одни, как выглядит внешне, на самом деле у них есть воспоминания, воображение, есть мечты и есть Бог, к которому можно обратиться всегда.

– Нет. – ответила Даниэла во всеуслышание, и будто эхом раздалось ее слово по замку, звуковой волной пронзило собравшихся дам и господ. Рука ее выскользнула из десницы сэра Гарисона, он будто превратился в мрамор, так и остался стоять неподвижно. Минута тишины прошла, а затем началось нечто невообразимое, в адрес девушки послышались возгласы негодования, ее укоряли и пытались устыдить, приказывали взять свои слова обратно, подумать, наконец. Но было уже поздно. Матушка леди вовсе разозлилась и переубеждала дочь как могла. Тщетно. Ведь Даниэла ушла в себя и не слышала, не вступала в препирательства, ничего не слышала, а лишь смотрела в пустые глаза Вильяма. Она прошептала. – Прости. – так, что легко можно было прочесть по губам, и направилась в сторону той самой комнаты. Вслед за нею хлынули толпы людей, но она захлопнула перед ними дверь, дабы больше никогда не выходить. Так она смиренно стала затворницей, сцена, творимая снаружи, ее не волновала, не беспокоила. Даниэла осознала свой грех, побороть который возможно было только полным отречением, она выбрала другой путь, узкий, никто ее никогда не понимал, и это правда жизни.

Глава семнадцатая

“Есть люди гении, есть люди нормальные, я же никто”.

Геральд и Элизабет обвенчались в церкви отца Вильяма, как и задумывалось свадьба прошла тихо и спокойно, без лишнего шума, по крайней мере, они так думали стоя у алтаря, но стоило им выйти, как увидели половину горожан города пришедших поздравить новобрачных, весть разнеслась по всей округе и никто не пожелал оставаться в стороне, каждый в тот день считал своим долгом произнести тост и пожелания. Обрадовалась семья Краусвеа, когда-то род считали умершим, к счастью это оказалось ошибочным. Брак их был счастливым, с добротой они относились к друг другу, а затем и к своим детям. Сначала у них родилась девочка, которую нарекли Элизабет в честь матери, или просто Эли, затем на свет Божий появился малыш Карл, Карлинио как звали его в детстве. Они не заметили, как состарились, Геральд поседел и все такие же длинные пепельные космы прибывали в хвосте, Элизабет всё также неподражаемо красива, только чуть поблекла, со временем ее горделивый нрав изгладился, и в лице появилась добрая умиротворенность, у него не стало тех внезапным порывов, редко отныне он колко славословил.

Отец Вильям уже не служит, но по-прежнему живет при церкви и ухаживает за кладбищем, выглядит неизменно, старик, будто в его морщинах не старость, а он сам избрал такую внешность, дабы смирять самолюбие. В один весенний день по воле провидения встретились два старых знакомых Геральд и отец Вильям, пара мудрецов на ветхой как их жизни скамейке. Мистер Краусвеа пришел со своим внуком,