Отбитая. Том 2 - Кира Романовская

— Хорошо, что Игорь этого не видит, он бы не выдержал, — тихо сказал Павел. — Быстрицкий, он что людей пачками убивал?

— Ну не то, чтобы пачками. Время было такое, Павлик, делили всё, что могло кому-то принадлежать, — вздохнул Вадим, вспоминая не самое приятное время своей жизни, когда он познакомился с Быстрицким. — Сергей поднялся на криминале очень рано для своего возраста. В двадцать пять у него уже была своя бригада и четверть города, в тридцать весь. Умный, расчётливый, всегда в тени, он манипулировал, давал своим людям то, что они хотели, держал их на коротком поводке. С ним предпочитали договариваться, а не враждовать. Кабан был его подручным. Такой же жестокий, но потом они что-то не поделили между собой и началась бойня за место под солнцем. У Сергея погоняло «Морж», он несогласных и особо отпетых подо льдом топил, как ты, наверное, слышал. Но не из-за денег или, чтобы бизнес отжать. Причины были другого характера, у него было свое понятие справедливости и преданности, вот тех у кого было другое, он и топил.

— Почему с ней это случилось? — сдавленно сказал Макс. — Она ведь не была плохой! Да, она отбитая, странная, временами жестила, но она ведь хорошая! Правда, хорошая, самая лучшая!

Он закрыл лицо ладонями и закачал головой.

— Господи, пусть она хотя бы не живая была… Пусть бы умерла уже и не горела заживо… Пусть хоть так…

Макс тихонько плакал в ладони на заднем сиденье, Павлик отвернулся к окну и нервно сглатывал слёзы. Вадим был как всегда само спокойствие. Он спокойно отвёз близнецов в их квартиру, спокойно приехал домой, снял с себя часы, которые ему купила когда-то Катя в подарок на день рождения по просьбе Игоря, и также спокойно он разнёс всё, что было плохо прибито им самим в своём собственном доме. Светильники, зеркала, посуду на кухне. Он разбил кулаки до крови и обессиленный своей яростью сполз по стене в коридоре на пол.

Откинувшись затылком на стену, Вадим смотрел в одну точку и вспоминал. Вспоминал всё то, что он ей сказал в их последнюю встречу, в предпоследнюю, её глаза, полные непонимания и слёз. Как она там говорила? Что любить людей легко, когда они мёртвые? Он любил её и при жизни, только мало об этом говорил. Всё ждал чего-то от неё. Надо было кричать! Сейчас уже бесполезно.

Катя звонила ему в день своей гибели! Зачем? Она всё поняла, когда на дороге её подрезали, Катя испугалась и позвонила ему, не своему отцу, а Вадиму. Также как и перед тем, как упасть с лестницы, она позвонила ему, он успел тогда. В этот раз он не взял трубку. Ничего не исправить, некого ненавидеть, некого любить, её больше нет. Её яркая звёздочка вспыхнула и погасла в жарком пламени ада, который разжёг ей собственный отец.

После битвы со своим домом, Вадим тяжело вздохнул и пошёл в душ, там он долго стоял под струями воды и невидящим взглядом смотрел в полупрозрачную стену кабины, а перед глазами у него была только Катя.

Она была повсюду, в его доме, она была везде. В его воспоминаниях Бесстыжая нежилась в его кровати, бегала по его кухне туда-сюда, готовя им ужин, обязательно под музыку, обязательно с танцами. Катя сидела на диване с джойстиком в руках перед экраном плазмы и, высунув кончик языка, боролась с вселенским злом и роботами-убийцами, зомби и людьми. В его сауне тоже была Катя — лежала кверху попой на нижней полке. В его тренажёрном зале она бегала по беговой дорожке, слушая музыку в наушниках.

Сеанс мазохизма продолжился созерцанием её фотографии в телефоне, всматриваясь в неё, он видел всю суть красоты Катерины — счастливая улыбка. Она была счастлива одна и была бы самой счастливой, держа своих детей на руках. Она была бы счастлива без Вадима, вот, что его так в ней бесило. Ей он был не нужен, а вот ему была нужна только она для полного счастья. Глядя, как Катя всё также весело смеётся и шутит, после расставания с ним, он всеми силами будто старался смыть эту улыбку с её лица, она тоже должна быть несчастной, как и он. Вот только он не замечал, с каким трудом она выдавливала из себя эту улыбку, как фальшив ее смех, и как реальны слёзы в её потускневших глазах.

Единственным человеком, который хоть что-то пытался сделать был Сергей. В своём стремлении быть рядом с ней он добился успеха длиной в неделю, а теперь Катя лежала в морге и ждала своей очереди на вскрытие.

* * *

Прошёл день, потом второй. Вадим не помнил что делал, он просто делал то, что должен, утром приходил на работу самый первый, вечером уходил самый последний. Завтра должны были быть результаты вскрытия и экспертизы, а потом самое тяжёлое — прийти на её похороны. Увидеть закрытый гроб и стенающих родственников над ним. Вадим уже собирался уходить поздним вечером из офиса, как ему позвонил Макс и попросил прийти в ресторан.

— Сергей здесь, сидит за нашим столиком со стаканом вискаря. Ты бы пришёл с ним поговорил. Мы к нему подошли, он нас вежливо послал.

Вадим глубоко вздохнул и отправился в свой ресторан, ему и самому надо было отчаянно с кем-то поговорить.

Всё было так, как и говорил Макс — Сергей сидел за их столиком с отрешённым взглядом, его охрана за стойкой бара, осматривала каждого посетителя в поисках угрозы их боссу.

Вадим подошёл к нему и двое тут же встали из-за стойки, Сергей махнул им рукой и они с Вадимом пожали руки, сев напротив друг друга. Несколько минут мужчины просто молчали каждый о своём, пока Сергей не улыбнулся грустной улыбкой, глядя в глаза Вадиму. Как и его дочь он смотрел пристально и не отводил взгляд.

— Что ты подумал, когда познакомился с Катей? — вместо слов приветствия спросил Быстрицкий.

— Что она мне не нравится, не в моем вкусе. Потом, что она наглая, своенравная, вертит жизнью Игоря, пока он смотрит ей в рот. Мне казалось, она вторая Юля, только гораздо опаснее

— А потом?

— Она меня покорила, не прилагая никаких усилий. И я понял, что она очень даже в моем вкусе, я просто такого раньше не пробовал, поэтому не знал.

— Удивительная женщина, не правда ли? Бесстрашная. Когда мы с ней познакомились, вокруг были