От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - Антон Кротов

Представитель непризнанного государства, Mr. Hassan Dahir Dimbi, не всегда присутствует в своем офисе. На этот раз он был, но общался с нами только по телефону (очень важная персона!). Он захотел с нас получить некую сумму денег, пару фотографий, и — о, горе! — рекомендательное письмо из посольства РФ.

Надо вам сказать, что мы только недавно уже были в посольстве РФ на приёме у консула. Тот, узнав о нашем намерении посетить непризнанную страну, к тому же не рекомендованную МИДом РФ для посещения, попросил нас подписать бумагу, что мы предупреждены о царящих там опасностях и отправляемся туда на свой страх и риск. Да и вообще вся территория Сомали, как кстати и Судан, Афганистан, Конго-Заир, Ангола и другие замечательные страны — объявлена МИДом РФ как страна, не рекомендованная для посещения российскими гражданами. После этого идти просить рекомендательное письмо? Нонсенс.

Есть и вторая причина, почему такое письмо невозможно получить. Понятно, что сомалилэндский непризнанный консул коллекционирует доказательства признания своей страны со стороны ведущих мировых держав. Все власти и чины страны очень болезненно озабочены легализацией своего государства. И как должно звучать рекомендательное письмо: «Посольство РФ в Эфиопии шлёт свой привет Посольству Государства Сомалилэнд и просит выдать визы таким-то гражданам РФ…» Нонсенс, дипломатический прецендент, который невозможен!

Вот, надеясь на это, мистер Хасан и захотел с нас такого дип. прецендента, а когда мы объяснили ему, почему такое письмо принести не можем, — он грубо отругал нас и прекратил общение. Справка АВП не помогла, а бумага на сомалийском языке из «официального» посольства в Москве только усугубила положение.

Но ведь они должны как-то пускать иностранцев! Думая об этом, мы решили отправиться напролом, на эфиопско-сомалийскую границу, надеясь получить сомалилэндскую визу на месте. Чтобы не оказаться навеки «запертыми» в Сомалях, мы озаботились получением визы Йемена, куда планировали перебраться из Сомали; рекомендательное письмо для йеменцев посольство РФ дало нам без проблем.

(Преценденты успешного попадания на повстанческие африканские территории, без предварительного получения виз, в истории за последние годы имелись. Мне пока известно четыре таких случая.)

Чтобы застраховаться от возможных потерь фотоплёнок в неизвестном Сомали (там возможна шпиономания, воровство и Бог знает что), — мы проявили все отснятые нами фотоплёнки — цветные и чёрно-белые — и отправили их в Москву скоростной почтой EMS. Наша посылка дошла за несколько суток в целости и сохранности: правда, стоила она больше, чем сами фотоплёнки.

Решили навестить Русский госпиталь Красного креста, где наши друзья-автостопщки активно лечились три года назад, и где грозный директор кричал: «Это ваш больной! Кто платить будет?»

В госпитале обнаружили уже знакомую нам Любовь Юсуповну, переводчицу (30 лет в Эфиопии); другая знакомая нам сотрудница, Лилия, работала в постирочно-прожарочной. Они нам и рассказали о новостях: недавно директор госпиталя и вся верхушка (зам. Директора, главный бухгалтер и директор аптеки), прихватив с собой несколько миллионов быр госпитальных денег, исчезли из Эфиопии! Вот какова сущность директора, который так беспокоился о деньгах! Спрашивал больных, кто будет платить, а сам три миллиона украл. Госпиталь остался почти без денег, на несколько месяцев врачи лишились зарплаты, и даже покупать лекарства было не на что.

В госпитале нам удалось помыться-перестираться, а также узнать (у Любовь Юсуповны) звучание полезнейших слов на амхарском:

Можно — ичаляль-вой?

Бесплатно — бе-неца

Прямо — водефит

Здесь — зих

Спать — метенят

Есть — меблят, мыгыб

Куда ты едешь? — водет тыхыдале?

Я еду в Харар — ине воде Харар ыхыдалеху.

Подарили врачам книги по автостопу. Попрощались. Мы не знали, что через некоторое время вернёмся в Аддис-Абебу ещё раз, да не в свободном, а в подконвойном состоянии!

Наконец, девятого октября, написав всем последний эфиопский Е-мейл, проявив последние плёнки (включая чёрно-белые) и отправив последние открытки, мы покинули эфиопскую столицу. Кстати, фотоплёнки проявляют и печатают здесь очень даже неплохо. Цены и качество — почти как в московских профессиональных студиях. А вот в Судане цены ещё выше, а качество пока оказалось наихудшим.

Путь в Харар. Просвещение эфиопа

Выдвинулись из Аддис-Абебы в полдень на авт. 25 — он следует прямо на нужный выезд. После того, как выбрались из города, нам сопутствовал успех. Трасса сперва идёт на юг, затем на юго-восток, потом поворачивает на северо-восток. Дорогу отстроили за последние годы, и асфальт (правда, с перебоями) протянулся до самого Харара, пятьсот километров.

В одном месте — красиво! Дорога идёт через озеро, по насыпанной через озеро дамбе. И рядом, тоже через озеро, проходит старая, ржавая железная дорога. От старости дамба уже почти под водой; рельсы лишь на десять сантиметров подняты над уровнем озера, а чугунные шпалы плещутся в водах. Телеграфные столбы сгнили и покосились, проволока с них была украдена десятилетия назад. Интересно, что здесь ходило и когда? Дамба не охранялась. Мы вылезли из машины, в которой ехали, и пошли пешком по дамбе, бродили, фотографировали, не веря, что этот участок ж.д. с ржавыми рельсами может быть действующим.

Ещё в том же месте — толпы верблюдов, заходящее солнце на фоне вод, горы и низкорослые кусты саванны, рыжая глинистая земля, деревушки с придорожными харчевнями, огромные грузовики, следующие в Джибути и, возможно, в Сомали; надписи на амхарском языке и на языке местных племён, оромо. Настоящая Африка.

Солнце засело за горами и озером, а нам всё же удалось уехать и далее, в неведомую мне степь.

В деревне, где мы ночевали в палатке, к нам в палатку проникли ничтожнейшие прожорливые мушки.

Перед Хараром находится посёлок Алемайя. Там, пока мы шли по дороге, высматривая машины, нас первый за всю страну эфиоп пригласил в жилище. А случилось это следующим образом. Вдоль дороги стояли металлические будки-домики. Наверное, обитатели их были дорожными рабочими; и вот некоторые из них, стоя на пороге своей комнатки, увидели нас. Один оказался англоговорящим и зазвал нас к себе. Внутри — маленькая комнатка три на три метра, диван и даже (о цивильная жизнь!) магнитофон.

Разговорились.

— О, везёт же вам, иностранцам, у вас же куча денег!