Проклятая и безликая - Ермак Болотников

две длинных, которые словно плети хлестали только что созданных воинов, оставляя на их телах глубокие раны, не затягивающиеся и не обличающиеся кровью. Те, кто по какой-то причине не подчинялись приказам, вмиг оказывались сожранными своими надсмотрщиками, чьи пасти могли распахиваться на несколько метров в длинную, обнажая бьющуюся пленку плоти, соединяющую множественные жвалы, которые были способны вытягиваться вперед. Над горами парили существа, похожие на птиц, но имеющие крупные тела, состоящие из одного только пульсирующего сердца, обтянутого плотью и кожей, которая вечно двигалась, из себя заново рождая все новые и новые конечности, спустя секунды отпадая вниз. Их крылья доходили в размахе до нескольких метров длинны, они не имели перьев, только напряженные донельзя мышцы. Их лица были узкими разрезами на мясе, на у некоторых были лапы, иные располагали множественными болтающимися хвостами, словно созданными из металла, которые ударялись друг о друге создавая грохот. У иных имелся полный набор лап, похожих на животные, которые позволяли тварям опускаться на землю, но большинство неизменно витало вокруг гор, впитывая в себя пепел.

Я наблюдала за этим, стоя в километрах, но при этом, чувствовала обжигающий жар, исходящий из этого места и испуг который оно дарило. Мне не нужно было идти туда, только разрушить путь, который соединял наш мир, и кузню, но то, что я видела... Ужасало меня. Но не имея выбора, я склонила голову и опустилась на колено, прерывисто вздыхая и стараясь забыть то, что было передо мной. Положив обе руки на пульсирующую тропу, состоящую из серебряной блестящей россыпи, темноты, крови и ненависти, бьющейся под руками словно дикий зверь, я принялась читать святые молитвы, но в сознании неизменно раздавался гул этого места. Нужно забыться... Вернуться к молитвам, пока еще не стало слишком поздно, и твари не почувствовали, что я здесь.

Глава 28

Мои руки болезненно дрожали от жара тропы, что под моими касаниями медленно раскалывалась, рушась на тяжелые осколки, которые бесследно погибали в темной мгле небытия, становясь ничем. Магия является из света, уходит в небытие, а после заново восходит к небесам. Подобный круговорот являлся неизменным, вечным правилом не только нашего мира, но и троп. Демоны питались магией, под властью Уиртмэля, пусть сгорит его сущность, находится источник скорби, вечный алтарь, созданный самим мирозданием, который отвечает за вознесение магии к небу. Никто не мог определить, является ли он созданием демонической власти, или божьей милости, поскольку те немногие, кто удостоился взгляда на него, так и не оказались в состоянии приблизиться к круговороту потерянных душ и слез. Я не знала наверняка, привлекаю ли внимание тех демонов, занимаясь уничтожением троп. Те, что находились в кузнице подо мной, пока еще не обращали на меня никакого внимания, занимаясь своими делами. Во мне зрели надежды, что я смогу в достаточно краткие сроки, разобраться с этой тропой, покинув сей проклятый мир и вернувшись в башню. Сейчас, я была ничем на тропах, я не знала оборонительных заклинаний, мое оружие здесь было бесполезно, я полностью беззащитна перед любым демоном, который откликнется на мою магию и явится на ее зов. И если с псом или мелким демоном я могла справится своими руками... То вот любой воин или надсмотрщик станет верной смертью что здесь, что снаружи. Нужно спешить, пока еще здесь никого не было.. Потом может оказаться уже слишком поздно.

Руки беспокойно рушили тонкие, аккуратные связи с реальностью, проложенные давным давно весьма умелым магом, который плел магию подобно песне. Такой стиль исконно принадлежал южанам, но по горькой иронии, во времена единой Империи, они утеряли сей дар, в то время северные народы стали его надежным оплотом. Ныне... Южные острова даже не пытаются вернуть утраченые секреты. Уничтожая тонкие переплетения троп и силы, я слышала отголоски его голоса. Оставшиеся в вечности слова, которые звали своих воинов и людей, он пытался сражаться здесь, его призывы были столь лаконичным, тихим, но сильным, что казалось, будто я ощущала чародея рядом со мной. Разумеется, многого я не понимала, но суть... Осталась мне ясна. Они пытались ослабить тропы, уничтожить их, но не смогли, отступив обратно в башню. Холод чародея, который вырывался из каждого разрушенного фрагмента тропы, помогал мне продолжать работу. В тоже время, слова отвлекали от страхов и опасений, позволяя не отвлекаться, пусть я и не понимала всей торопливой речи, что вырывалась из умирающей пентаграммы, но ощущение того, что я здесь не одна, давали о себе знать. Мой уверенный шаг позволил отдалиться, все дальше и дальше уходя в сторону разрыва, ведущего в реальность. Демоны по-прежнему не являлись ко мне, но долго это продолжаться не могло.

Я медленно отступала к входу, не переставая бороться с ослабевшей тропой ни на секунду. Слова витающие вокруг... Они словно сделали меня частью той борьбы, которая велась на тропах десятки лет назад, вдохнув те же силы, которые сопутствовали Северным Соколам. Путь позади меня оказался разрушен, теперь, наземные войска вряд-ли смогут добраться до меня. Серебряная пыль осыпалась вниз, исчезая в клубах серного дыма, алые потеки медленно капали на пылающие равнины, исчезая от невыносимого жара, который превращал их в алую дымку, витающую вокруг меня. Ненависть таящаяся в оскверненной тропе напротив, клубами черного дыма поднималась наверх, смешиваясь с черными облаками этого мира, что разливались в небо из сотен и сотен кузниц… Казалось, что победа близка, я ощутила за спиной биение пентаграммы, обдающей меня холодом. Небольшой разрыв в пространстве, похожий на дрожащую тетиву светился тусклым, бронзовым отблеском, сохраняя стабильность. Хорошо, я смогла не повредить связь, тогда, мне суждено было остаться здесь до конца дней... Что наступили бы очень скоро. Но радоваться оказалось слишком рано, случайно дрогнув, я ощутила резкую боль в руке, пламя схватилось за нее, заставляя прервать ритуал, убрав дымящуюся руку от края тропы, я увидела на противоположной стороне стаю демонических псов, гладящую прямо на меня. Их пасти были приплюснутые, клыки выпирали из челюсти, заставляя их клацать ими, порой вонзаясь в свою же грубую кожу, во многих местах покрытую не шерстью, а пепельного цвета панцирем, состоящим из осколков доспех. Около шей горел ореол пламени, а передние, поджатые под себя лапы, скреблись друг о друга длинными, заостренными когтями, которые высекали кнопы ярко оранжевых искр, освещающих медленно рушащийся путь перед ними. В их глазах, к удивлению, я не видела ненависти, казалось, что сейчас, они вообще не видели меня.

Их наполненные кровью взгляды проходили сквозь меня,