Рифтеры - Питер Уоттс

– Потому что у тебя нет связи, – сухо отрезала Кларк.

Удивленный, он проверил диагностические данные:

– Нет. Все работает прекрасно. Думаю, я сейчас позвоню и спрошу, какого хрена все это значит…

Тридцать секунд спустя он повернулся к ней:

– Откуда ты узнала?

– Счастливая догадка. – Она не улыбнулась.

– Ну, с оборудованием все в порядке, сигнал есть, но я никого не могу вызвать. Мы летим без связи. – В глубине разума начало пульсировать сомнение. – Если только у геля есть доступ, которого у нас по какой‑то причине нет. – Он связался с интерфейсом подъемника и вызвал афферентную ветвь модуля. – Хех. Что ты там говорила о получении приказов от машин?

Эта фраза привлекла ее внимание:

– Что там?

– Подъемник получает приказы по Интернету.

– А это не рискованно? Почему Энергосеть не поговорит с ним напрямую?

– Не знаю. Он сейчас отрезан так же, как и мы, но последнее сообщение пришло вот из этого узла. Твою мать, это еще один гель.

Кларк наклонилась вперед, умудрившись в столь тесном пространстве каким‑то образом его не коснуться.

– Как ты это понял?

– По адресу узла. Символ контроля блока означает биохимическое распознавание.

Дисплей громко и дважды пропищал.

– Это что? – спросила Кларк.

Солнечный свет прожектором разливается над океаном, глубокий и ярко‑голубой.

– Какого черта?..

Кабина переполняется компьютерными криками. Датчики альтиметра сверкают алым и резко падают вниз.

«Мы падаем, – подумал Джоэл, но потом решил иначе: – Нет, этого не может быть. Нет ускорения.

Океан поднимается…»

На дисплее вихрь данных, кружащийся в водовороте слишком быстром для человеческого глаза. Где‑то наверху гель яростно обрабатывает возможности, которые могут спасти им жизнь. Неожиданный крен: Джоэл схватил бесполезные ручки управления субмариной и вцепился в них так, словно от этого зависела его жизнь. Краем глаза он заметил, как Кларк улетела к задней переборке.

Подъемник вцепился в небо, молнии плясали по всей его длине. Океан гнался за ними огромной светящейся выпуклостью, распухающей в нижнем иллюминаторе. Его смутный свет расцвел прямо на глазах Джоэла: голубой сконденсировался до зеленого, затем до желтого.

И до белого.

Дыра разверзлась в Тихом океане. Из нее поднялось солнце. Кита закрыл глаза руками, увидев силуэты костей в оранжевой плоти. Подъемник завертелся, как игрушка, которую пнули со всего размаха, зарылся в небо, взмыв на колонне пара. Снаружи кричал воздух. Аппарат орал в ответ, скользя в вышину.

Но не сломался.

Каким‑то образом после казавшихся бесконечными секунд крен выправился. Датчики все еще работали, выдавая «атмосферные возмущения» на расстоянии почти восьми километров по курсу один‑двадцать. Джоэл выглянул из иллюминатора по правому борту. В отдалении океан тяжеловесно обрушивался сам на себя. Кольцеобразные волны разбегались под скафом, устремляясь к горизонту.

В эпицентре мягким серым побегом росло в небо кучевое облако. Отсюда, на фоне темного неба, оно выглядело почти мирно.

– Кларк, – сказал он, – мы сделали это.

Он повернулся в кресле. Рифтер лежала, свернувшись зародышем около переборки. Она не двигалась.

– Кларк?

Но ответила ему не женщина. Снова заблеял интерфейс подъемника.

«Незарегистрированный контакт», – пожаловался он.

«Курс 125 х 87, V1440 V5.8 м/сек2 расстояние 13 000 м

Столкновение неизбежно 12 000 м

11 000 м

10 000 м»

Едва видная сквозь главный иллюминатор, белая облачная точка поймала луч утреннего света. Она казалась инверсионным следом, увиденным спереди.

– Твою мать, – сказал Джоэл.

ИЕРИХОН

Одну стену полностью занимало окно. За ним расстилался город, похожий на светящийся рукав галактики. Роуэн заперла за собой дверь, понурившись от внезапной усталости.

«Еще нет. Еще нет. Скоро».

Она прошла по офису и отключила весь свет. Сквозь стекло полилось мерцание уличных огней, не дав ей спрятаться во тьме.

Патриция пристально посмотрела на город. Запутанная решетка столичных нервов устремлялась за горизонт, каждый ее синапс светился. Роуэн повернулась на юго‑запад. Она смотрела туда, пока глаза не застили слезы, боясь моргнуть из опасения пропустить хоть что‑то.

Оно придет оттуда.

«Боже, если бы у нас был другой выход».

Это могло сработать. Разработчики модели делали ставки на то, что все пройдет без единого выбитого стекла. Все эти трещины и сдвиги породы должны были сработать в их пользу, послужить преградами для распространения толчка. Только дождаться правильного момента: неделю, месяц. Идеальный расчет. Вот и все, что было надо.

Точный расчет и разумный кусок мяса, который следовал бы человеческим правилам, а не создавал свои собственные.

Но она не могла винить гель. Согласно мнению системщиков, он просто не мог по‑другому и делал то, что, но его разумению, должен был делать. Роуэн отнесла запись таинственного интервью Скэнлона с этой долбаной штуковиной, которая сейчас прокручивалась в голове Патриции по сотому разу, в «ХимШестерни», и техники удивились, та явно сбила их с толку, а потом неожиданно побледнели и запаниковали, но, когда кто‑то, наконец, все понял – было уже поздно. Машина приняла управление на себя. И одинокий шаттл Энергосети, который официально должен был стоять в доке «Астории», каким‑то образом появился на спутниковых камерах, паря над хребтом Хуан де Фука.

Она не могла винить гель, поэтому постаралась обвинить программистов.

– Как эта штука может работать на Бетагемота? Почему вы это не засекли, хотя так долго с ней возились? Даже Скэнлон все сразу понял, господи ты боже мой!

Но они и так были слишком перепуганы, нагонять еще больше страху не было никакого толку. Вы дали нам задание, оправдывались они. И не объяснили, что стоит на кону. Даже не сказали, что мы делаем. Скэнлон подошел к вопросу совершенно с другой стороны: кто знал, что у зельца любовь к простым вещам? Мы никогда его этому не учили…

Мягко зазвенели часы.

– Вы просили сообщить вам, мисс Роуэн. Ваша семья благополучно выбралась из города.

– Спасибо, – сказала она и отрубила связь.

Отчасти она чувствовала себя виноватой за их спасение. Едва ли было справедливым, что те, кто избежал Холокоста, оказались возлюбленными его создателей. Но Патриция поступила так, как поступила бы на ее месте любая мать. И больше того: она осталась.

Это не было жертвой. Она не погибнет от своего решения. Дома Энергосети строили, учитывая возможность Большого землетрясения. Сутки спустя большинство зданий в этом квартале будут по‑прежнему стоять. Конечно, того же не скажешь про Гонгкувер, Ситэк или Викторию.