Ничего невозможного - Людмила Астахова

Вот почему Россу, сидевшему на скамье, приходилось поддерживать руками свою невероятно тяжелую от мыслей голову. А то бы пополам сложился от боли в желудке и нелегких размышлений.

Фэйм можно понять — она мать и жаждет воссоединиться со своим малышом, она пешком готова идти на Территории, которые и раньше не были самым безопасным местом для женщины, а нынче полнятся кехтанскими бандитами, словно нательная рубашка пехотинца вшами. Императору нужен подконтрольный, лояльный и деятельный канцлер, способный думать не только о любимой женушке и сыночке-мажонке, но и о делах государственной важности. Даетжина спит и видит, как насолить. Остальные — как покатится голова ненавистного канцлера, выражаясь фигурально. Впрочем, некоторые и от буквального зрелища не отказались бы.

И сколько ни старался Росс найти выход из этого капкана, а ничего у него толком не получалось. Потому что не существовало выхода, чтобы всем угодить и никого не обидеть. Пресловутая съеденная рыбка давала такую зверскую изжогу…

Отрядить на поиски Диана отставных рейнджеров во главе с Грифом Девраем? Разумно и логично. Но Фэймрил не поймет, не простит и не выдержит пытки ожиданием, а главное… Росс чувствовал — не найдут посторонние люди их ребенка, тут нужна их с Фэйм родительская любовь.

Раилу нужны гарантии и преданность? Так они у него есть, всегда были и будут. И не вина Джевиджа в том, что его императорское величество мается от собственнических инстинктов и подозрений.

Даетжина… этой и черепа Росса в качестве подсвечника мало будет.

Никогда не склонный к погребальным настроениям, Джевидж радовался плачевному состоянию своего здоровья, как самому быстрому и радикальному выходу из игры. Не по-мужски, конечно, трусливо и подло по отношению к Фэйм, но два припадка за одно утро — это тот факт, с которым не поспоришь. Казалось, не достает еще одного пинка от судьбы — и он свалится замертво, разом прекратив все терзания.

— Милорд, вам плохо?

Голос Моррана доносился откуда-то издалека, будто из бочки, до того шумело в ушах.

— Э? — не понял Джевидж.

— У вас носом кровь идет.

И верно. Росс утерся платком и сунул в рот еще две пилюли.

— Может быть, не стоит сегодня вечером ехать на этот бал? — осторожно поинтересовался маг, заглядывая подопечному в красные от мелких кровоизлияний, слезящиеся глаза.

«О, дьявол! Бал!» — вспомнил с отвращением Росс. В предпоследний день нэнила-месяца традиционно открывался сезон увеселений, длящийся до лайковой проклятой декады.

— Нельзя. Сейчас не время игнорировать Раиловы приглашения.

— Скажитесь больным, — посоветовал растревоженный не на шутку Морран.

— Не поверит.

— Как?! Но это же чистая правда!

Чище не бывает — это точно. Ему бы сейчас напиться лекарств и в постель, забыться-отдохнуть, а тут изволь до поздней ночи продержаться на ногах, пройтись хотя бы в одном танце и не умереть от усталости.

— Ничего. Выдержу.

Эарфирен, как и все остальные столицы мировых держав, жил поздней, полуночной жизнью. Бал в императорском дворце начинался в десять часов вечера, и прибывающие гости могли вдоволь налюбоваться ярчайшей иллюминацией, делавшей его почти полупрозрачным от золотого света нескольких тысяч свечей в бра и люстрах. Наверное, кто-то наслаждался зрелищем, то только не лорд канцлер с супругой. Фэйм всю дорогу сосредоточенно разглядывала браслет, Росс откинулся на подушки, да и вовсе закрыл глаза, давая им небольшой отдых. Хорошо хоть императорский бал подтвердил свою репутации мероприятия наискучнейшего. Там царили всепроникающие сдержанность и чопорность, а следовательно, не требовалось изображать бодрость. Все, у кого имелись глаза, и так прекрасно видели, что лорд канцлер, участвуя в открывающем вечер танце-шествии, совершает насилие над своим телом, а потому великодушно простили дальнейшее безучастие. Бал такого уровня вовсе не великосветское развлечение, он то самое место, где можно уладить многие важные дела — личные и государственные. Желающих перекинуться словцом с канцлером нашлось в превеликом избытке. Один только малирский посланник чего стоил. Это унылое недоразумение во фраке весь вечер пыталось объяснить Россу, как Эльлорская империя в лице ее канцлера не права, исполнив свое обещание сократить поток транзитных грузов через порты Малира. Джевидж внимал вполуха, старательно отслеживая передвижения по залу Его императорского величества. Раил, против своего обыкновения скромничать по поводу и без, вдруг облачился в роскошный мундир, сверкающий золотым шитьем и бриллиантами, а это означало — Монарх собирается предпринять какой-то решительный шаг либо же поразить чье-то воображение. И так как леди Рунлиш блистала ослепительной улыбкой, а драгоценности на ней прибавили в каратах, то вряд ли император затеял очередную альковную интрижку.

— Малирская налоговая политика приветствует иностранные вложения в экономику, — вещал посол. — Мы могли бы дать возможность эльлорским деловым людям поучаствовать в строительстве новых верфей…

Дальше Росс уже не слушал, ибо увидел то, чего больше всего опасался, — Раил приблизился к его жене и завел беседу. Серо-лиловое платье Фэйм, затканное серебряными узорами, на вкус Джевиджа было слишком печальным и закрытым. «Какой смысл прятать от мира за дорогой тряпкой прекрасные покатые плечи и просто роскошную грудь, если есть возможность показать себя во всей красе?» — вопрошал он скептически. На что Фэймрил справедливо упрекала его в тщеславном желании хвастаться всем на свете, в том числе и формами супруги. Отдав без всякого предпочтения положенные этикетом еще два танца пожелавшим ее пригласить кавалерам, леди Джевидж спокойно общалась с супругой адмирала Гутторна и леди Гергин Таммаш — дочерью министра иностранных дел. Дамы быстро нашли общий язык и мило щебетали до тех пор, пока рядом не легла тень императора. А он пожелал беседовать лично с Фэймрил. Разумеется, никто из гостей не осмелился нарушать конфиденциальность разговора монарха, поэтому вокруг собеседников образовалось пустое пространство, отороченное любопытными ушами, словно декольте модницы лэстронскими кружевами.

«О чем они там говорят столько времени?» — не на шутку обеспокоился Росс.

В бальном зале было многолюдно и к тому же очень жарко от хорошо протопленных заранее каминов, но Джевиджа сотрясал озноб. Тревога лорда канцлера росла с каждой минутой, он догадывался — Раил не скажет Фэйм ничего хорошего, и жалел только о том, что не способен издалека разглядеть выражение лица государя.