Коррекция - Геннадий Ищенко

— Японцы авансом передали нам огромный объем научно-технической информации, — сказал Алексей. — Из Японии отправлено пятнадцать грузопассажирских кораблей с уникальным промышленным оборудованием, которые тоже везут детей. Мы взяли бы этих ребятишек без всякой платы, но раз от нее не отказались, это налагает на нас дополнительную ответственность. Уверен, что японское правительство захочет проверить, в каких условиях находятся дети, и мы им в этом препятствовать не будем. Надеюсь, что все необходимое будет выполнено без проволочек и в полном объеме. Предупредите своих работников, Николай Борисович, что с проштрафившимися никто церемониться не будет. К вам это тоже относится. Дмитрий Сергеевич, что у нас по кубинцам?

— Все согласно планам, — ответил министр МВД. — Переправляем из Севастополя и, пока не выучили язык, селим компактно. Ко всем прикреплены администраторы со знанием испанского. Сначала помогаем налаживать жизнь, а потом сажаем за парты. Присылают детей и молодежь, поэтому никаких сложностей не вижу. Но это уже не мои проблемы. На нас только доставить и обеспечить всем необходимым. Срок окончания их доставки будет зависеть от погоды. Это где-то две-три недели.

— Что там по болгарам, Алексей Павлович? — спросил Алексей. — Заодно дайте справку по Европе. Есть хоть что-то новое?

— Болгары еще не ответили, Алексей Николаевич, — сказал министр иностранных дел. — В Европе ругань и кавардак. Единственные, кто занят делом, это немцы, и восточные, и западные. Причем западные, скорее всего, первыми начнут избавляться от эмигрантов и сделают это в самом ближайшем будущем. Французы об этом кричат с пеной у рта, но раскачаются позже. У них и положение хуже, чем в ФРГ, а о дисциплине я вообще не говорю. Англичане в европейскую склоку не лезут, видимо, уже поняли, что на своем острове не отсидятся. Хуже всего положение в странах Северной Европы. Там уже температуры под тридцать градусов, а резервы продовольствия, по нашим оценкам, месяца на три-четыре. Энергетика чисто тепловая: используют преимущественно газ. Пока энергии хватает, но температуры продолжают падать. Скоро народ поймет, к чему все идет, и побежит. Учитывая общую обстановку, никакой помощи они не получат, и до наших границ дойдут единицы. Давать информацию по остальным странам? Нет? Хорошо, тогда перейдем к нашей границе. Пока к ней выходит две-три тысячи беженцев в день. Принимаем примерно половину, остальных заносим в базу и предупреждаем, чтобы вторично не обращались. Я ожидаю резкого увеличения притока беженцев примерно через десять дней. Что-то прогнозировать на более длительный период я не берусь. Сегодня мы забираем весь дипломатический персонал из европейских государств, кроме ГДР и Болгарии, и оценивать там события можно будет только по перехвату радио и телепередач. Ну и по сообщениям сотовой связи. У меня все.

— Тогда давайте я вам кое-что сообщу и на этом закончим, — сказал Алексей. — Мы уже начали перестраивать промышленность, ориентируя ее на новые потребности. Но перестройка идет недостаточно быстро. Еще допускается выпуск отдельных видов продукции, которая окажется невостребованной еще двадцать лет. Каждый из присутствующих здесь министров промышленных министерств получил список обнаруженных нарушений. Я вас всех один раз предупреждал, второго предупреждения не ждите. Нам нужно увеличивать выпуск того, что потребуется для выживания и приема эмигрантов, а не предметы отдыха у моря. У каждого из вас есть программа, извольте ее выполнять! В сегодняшних документах по министерству кормов есть ряд изменений. Наши куриные фермы откармливали птиц комбинированным кормом из пшена и БВК. Ученые разработали куриный корм из одного БВК. Испытания прошли успешно, и теперь мы сможем многократно увеличить производство курятины. Пока мы проедаем забитый скот, никто дефицита мяса не испытывает, но через год его частично придется заменять грибами. Перед вами поставлена задача – развернуть производство нового корма, построить фермы и ввести в строй еще три реактора. Тогда мы сможем существенно увеличить рацион и сделать его более разнообразным. Если появятся вопросы, которые вы не сможете решить сами, выносите их на следующее заседание Совета.

Глава 26

— Как там, по-прежнему метет? — спросил премьер-министр Снор Эгген. — Садись, надо поговорить. Сейчас распоряжусь насчет чая.

— Не нужно чая, — отказался министр иностранных дел Раймонд Урфьелл. — Я перед поездкой напился впрок. Погода паршивая, и со вчерашнего дня она лучше не стала, наоборот сегодня еще больше похолодало. У меня комм показал тридцать семь. Но ты ведь позвал меня не для разговоров о погоде?

— Хотел посоветоваться. Ученые дают прогноз по холодам на десять лет. Через год-два посветлеет, но это мало поможет. Продовольствия в стране на пару лет максимум, и у моря мы много не возьмем. Обращаться за помощью к соседям бесполезно: они в таком же положении, если не хуже. Я говорил с королем, но единственный результат этого разговора – это передача мне всей полноты власти. Поскольку Стортинг сейчас не соберешь, можно сказать, что эта власть у меня была и без него. И теперь я хочу от тебя услышать, что мне с ней делать.

— Выходов всего два, — ответил Раймонд. — Точнее, для большинства он один – пришла пора умирать. Но кого-то, может быть, удастся спасти.

— Предлагаешь все запасы продовольствия оставить отобранной группе? Я об этом думал.

— Это тоже можно сделать, — кивнул Раймонд. — Если получится. Даже в такой ситуации многие будут цепляться за жизнь. То что ты захочешь ее укоротить, им не понравится. Это приведет к беспорядкам. И чью сторону займет армия я сейчас утверждать не берусь. Жизнь – это высшая ценность, угроза ее лишиться заставляет забыть о многом. Тебе мало Петтерсонов?

— Уроды! — высказался Снор. — Опуститься до людоедства!

— Ну, они не опустились, они просто убили и заморозили в сарае с полсотни прохожих. Так сказать, запас мяса на черный день. Но я хотел предложить тебе другое. Из нашего посольства в Японии передали сообщение о том, что русские приняли несколько миллионов японских детей. Причем брали их только младших возрастов. С ними еще отправили небольшое число девушек. Но это и понятно: для каждого ребенка переводчиков не хватит даже у японцев.

— Предлагаешь нам сделать то же самое? — задумался Снор. — А чем будем расплачиваться? Надо вызвать их посла и поговорить, может быть, договоримся.

— А не с кем разговаривать, — сказал Раймонд. — Посольство СССР опустело дней десять назад. Тебе разве не докладывали? Я думаю, что нужно всем сказать правду и предложить спасти маленьких детей. Наверное, малышей наберется тысяч восемьсот. Только ведь многие их тебе не отдадут, хорошо, если согласится половина. Ну и к ним еще можно добавить немного девушек, они у нас не хуже японок. Если решишь, можно попробовать связаться с их правительством по радио. У нас есть выделенный канал. Если наберем триста или четыреста тысяч, сможем доставить за один рейс. И нужно торопиться: в море уже полно льдин. Еще две-три недели и воды у берегов скует лед. Похоже, что скоро к нехватке продовольствия добавится и недостаток энергии. Если температура понизится до пятидесяти, нам электроэнергии не хватит. По-хорошему, людей нужно свозить в большие помещения и отключать от электричества частные дома. Но разве их уговоришь…

— Свяжись. Узнай, кого они согласны принять и на каких условиях. Если договоримся, тогда я буду говорить с народом.

Последний президент Французской Республики Фредерик Гибер был разочарован и во Франции, и во французах. Он делал все возможное для спасения нации, но все оказалось впустую. Единственное, в чем его поддержали, — это в изгнании новых граждан государства. Всех тех, кто был принят за последние тридцать лет вместе с их семьями выпроводили на немецкую территорию. Заодно избавились от всех темнокожих и вытурили итальянцев в Италию. Перекрыть все границы было нереально, и, чтобы выгнанные не вздумали возвращаться, пришлось применить оружие. Вертолеты летали над удобными для перехода участками границы, и солдаты через инфракрасные прицелы отстреливали всех замеченных. Но и оставшихся шестидесяти миллионов было слишком много. Реакторы давали достаточно энергии, чтобы осветить города и отопить жилища, но продовольствия было в самом лучшем случае на пару лет. Деньги моментально обесценились, а когда правительство наконец решило конфисковать продовольственные запасы, большинство складов уже были пустыми. Крупные оптовики оказались предусмотрительнее. Сбор продовольствия в сельской местности тоже провалился. Продовольственные магазины мигом опустели и воцарился хаос. Началось массовое дезертирство из армии, причем дезертировали, прихватив оружие. Полиция и жандармерия еще не разбежались потому что им платили продовольственными пайками из быстро тающих государственных запасов. Так же платили и энергетикам, и немногим государственным служащим. Остальные оказались предоставленными самим себе. В стране, еще имевшей немалый продовольственный запас, половина жителей уже голодала. Взрослые еще держались, но дети кое-где уже начали умирать. Попытки использовать демократические институты власти оказались несостоятельными перед лицом человеческого эгоизма, а вводить диктатуру было поздно. Все должно было закончиться очень быстро. Через пару месяцев у правительства не останется продовольствия, а значит, и остатков силы. Полицейские и жандармы, которые и так уже не справляются с грабежами и насилием, уйдут, а потом остановятся и станции. Те, кто запасся продовольствием, рано или поздно замерзнут, потому что десяток лет не отопишь дом, сжигая все, до чего можешь дотянуться. Пока на улице только пятнадцать мороза, а скоро будет вдвое больше. И убеждать кого-либо бесполезно: власть уже никто не слушал. Вчера ему сообщили, что недалеко от Тулузы группа вооруженных людей захватила один из реакторов и заняла городок энергетиков. И что у них очень много продовольствия, а теперь и энергии. Эти, может быть, и выживут.