Кремлевский визит Фюрера - Сергей Кремлев

Говоря это командармам и комкорам, которым уже скоро (с 7 мая) придется привыкать к генеральским петлицам и званиям, Сталин улыбнулся и продолжал по-товарищески:

— Наша армия стала крепкими обеими ногами на рельсы новой, настоящей советской современной армии…

Он обвел без пяти минут генералов внимательным, орлиным взором прищуренных глаз и прибавил:

— Хорошо, что наша армия имела возможность получить этот опыт не у германской авиации, а в Финляндии, с божьей помощью…

Сталин был прав — армия получила вроде бы хороший урок и избавилась от многих слабостей. Однако во внешнем мире увидели только слабости, и по миру начали гулять рассказы о «русском колоссе на глиняных ногах», военная мощь которого — блеф.

Это было и плохо, и несправедливо — мы ведь взяли-таки эту чертову линию имени бывшего русского кавалергарда!

«ЛИНИЯ Маннергейма», о которой уже много было сказано, представляла собой — говоря языком военным — систему долговременных фортификационных сооружений и заграждений на Карельском перешейке протяженностью 135 километров и глубиной до 90 километров.

Глубина обороны — это то пространство, которое укреплено, которое войскам надо не проходить, а «проламывать».

И на Карельском перешейке было что проламывать! 296 долговременных железобетонных огневых точек— дотов, 897 гранитных сооружений, минные поля, пулеметные точки… Насыщение огнем на основной оборонительной полосе — 6—7 пуль в минуту на один погонный метр фронта…

В лесах— снайперы, которых наши солдаты сразу прозвали «кукушками», потому что они нередко устраивали свои «гнезда» на деревьях. Но финны и вообще отличались весьма меткой стрельбой…

Так что воевать было и объективно непросто, а с той организацией, которую обнаружили наши командармы и комкоры, — вообще невозможно, если ставить задачей победу…

Но неразбериха проходила, приходили новые командиры… Быстро назревали и новые события…

Финское контрнаступление 23 декабря захлебнулось кровью нескольких тысяч убитых… Финны растерялись, а мы приходили в себя… Правда, в январе случился тот казус с 8-й армией Штерна, о котором уже говорилось…

Но мы приходили в себя… И глупые финские листовки, где сдавшимся в плен за револьвер было обещано 100 рублей, за винтовку — 150, за танк — целых 10 тысяч, а в придачу — теплые нары и вкусный хлеб, уже не злили, а смешили…

Да, мы приходили в себя… Однако на это понадобился месяц с лишним…

Затем Красная Армия, расплатившись в декабре и январе кровью солдат и лейтенантов за безответственность комкоров и командармов, 11 февраля начала прорывать «линию Маннергейма».

К 23 февраля прорыв ее был закончен… После этого все пошло весьма быстро… Русские ведь только запрягают долго — пока кучера бестолковы… Но вот «кучеров» кого сменили, кого — подстегнули, и…

И русские поехали…

В начале марта финский фронт уже выдыхался…

Однако финны еще рассчитывали на «линию Черчилля —Даладье — Рузвельта»…

И эту «линию» надо было рвать тоже как можно быстрее.

ЕЩЕ 14 ДЕКАБРЯ 39-го года Гальдер записал в дневнике: «Конфликт с Финляндией толкает Россию в антианглийский лагерь». К слову, в тот же день он отметил, что Германия продала СССР тяжелый крейсер «Лютцов»… Заложенный на верфи «Дешимаг АГ Вессер» в 1937 году, купленный нами за 106,5 миллиона золотых марок и названный вначале в СССР крейсером «Л», он позднее был переименован в «Петропавловск» и приведен в Ленинград к бетонной стенке завода № 189 31 мая 1940 года…

Но финская война «толкала» нас не просто в антианглийский лагерь — в некотором отношении Россия была в нем всегда, когда вела мало-мальски национальную политику. «Зимняя война» быстро показала, насколько непрочным был бы тот военный «союз», который в августе 39-го года обсуждал в Москве Ворошилов с адмиралом Драксом и генералом Думенком..

В очередной раз обнаружилось и то, как «демократический» Запад ненавидит Россию — не Советский Союз даже, а именно Россию, и как он видит для нее лишь одну роль в политической жизни мира — обеспечивать интересы этого Запада, а точнее — его Золотой Элиты…

И наконец, еще яснее стало видно очевидное — Западу очень хочется «развести» Россию и Германию…

Уже 30 ноября Чемберлен в своей речи в палате общин резко выступил против СССР и поддержал Финляндию. 5 декабря Галифакс проделал то же самое в палате лордов.

В конце декабря московский посол Англии Сидс отправился в длительный «отпуск»…

Нашего полпреда Майского тут же атаковали журналисты:

— Господин Майский, говорят, что вы тоже отзываетесь в Москву?

— Почему вы употребляете слово «отзываетесь»?

— Но Сидс…

— Насколько мне известно, господин Сидс просто отправился в отпуск. И имеет на то право…

— Но говорят, что ваш багаж уже находится на товарной станции…

— Господа, как видите, на мне нет дорожного плаща…

— Но говорят, что вы разочарованы своей работой в Лондоне и покидаете его…

— Напротив, я Лондоном очарован еще с тех пор, как попал сюда первый раз в молодости…

— Но…

— Господа, все слухи об отзыве советского полпреда абсолютно беспочвенны…

Конечно, англичанам с Даунинг-стрит, где размещался премьер Чемберлен, и из Форин Офис — резиденции Галифакса, хотелось сделать так, чтобы Москва сама шла к разрыву в результате парламентских речей и газетной шумихи…

Однако Сталин и Молотов такого удовольствия доставлять Британии не собирались, и Майский получил четкие инструкции — плевать на все провокации с самым спокойным видом. Что он с успехом и делал, хотя с ним перестали здороваться даже некоторые его знакомые из лейбористской (то есть, по названию, рабочей) партии…

Зато финский посланник в Лондоне Гриппенберг стал героем дня, и его фото и интервью были непременной деталью английских газет…

Лейбористы, к слову, направили в Финляндию делегацию тред-юнионов во главе с генеральным секретарем Ситрином, и высший профсоюзный лидер по возвращении представил отчет, где русские выглядели чуть ли не людоедами… 21 января 40-го года отчет был опубликован в «Обсервере».

Черчилль писал о «возмущении, вызванном в Англии, Франции и в еще более острой форме в Соединенных Штатах при виде неспровоцированного (Н-да! — С. К.) нападения гигантской Советской державы на меленькую, отважную и высокоцивилизованную нацию…»

Что интересно! Тот же Черчилль в примерно то же время писал, что «Восточный фронт потенциально по-прежнему существует», имея в виду то, что русские и немцы получили общую границу и могут теперь сразу же вцепиться друг другу в глотки, радуя этим Запад и спасая его… И вот теперь он хулил Советский Союз, рискуя озлобить его. Почему?

Безусловно потому, что ни Гитлер, ни Сталин не повели себя так, как этого хотелось бы Золотой Элите… И раздражение вылилось в поддержку Финляндии…

Франция тут не только не отставала от Британии, но даже забегала вперед… Еще бы — в Лондоне посол-мультимиллионер Джозеф Кеннеди простодушно и прямолинейно считал, что раз уж европейцы дерутся, Штатам можно и посторониться…

Кеннеди был блестящим «аутсайдером», не входящим психологически и организационно в круги Золотой Элиты, и мог позволить себе говорить то, что думает и в чем убежден…

А вот в Париже послом сидел доверенный член Элиты — «брат» Буллит, и французы особенно неистовствовали.

Способствовало этому и то, что французские «двести семейств» особенно потерпели от Октябрьской революции и все не могли успокоиться… Идея всеевропейского похода на Советскую Россию, уже не склонную питать своими потом и кровью банковские счета французских рантье, во Франции тлела всегда, а сейчас вновь бушевала.

Бушевали и французские социалисты. Леон Блюм заявлял, что финнам надо помочь даже ценой войны с СССР. С ним была полностью согласна Всеобщая конфедерация труда…

Вечером 14 декабря посол Франции в Англии Корбен предложил англичанам «связать на Севере силы Советского Союза»… На следующий день сам Даладье принял финского посла Холмана и полковника Паасонена и уверил в готовности «разорвать отношения с Советским Союзом, если англичане сделают то же самое»…

19 декабря Даладье это англичанам предложил и тогда же впервые поднял вопрос о посылке в Финляндию экспедиционного корпуса. И за всем этим стоял Уильям Буллит. А точнее — все тот же сухопарый джентльмен в цилиндре и с козлиной бородкой….

Скажу сразу, что до разрыва дело не дошло — пойти на него не рискнули англичане, но поставки вооружения в Финляндию были весьма серьезными… Цифры, правда, в разное время назывались разные…

Так, Маннергейм после войны числил за Англией сотню поставленных истребителей и разведчиков и два десятка бомбардировщиков «Бристоль-Бленхейм», а сам Чемберлен называл 19 марта 1940 года цифру в 101 самолет (плюс 214 орудий, 185 тысяч снарядов, 50 тысяч ручных гранат, 15 700 авиабомб, 10 тысяч противотанковых мин и прочего).