Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959 - Григорий Порфирьевич Чеботарев

Донской кадетский корпус должен был покинуть город через день или два пешком, так как крупный железнодорожный узел Ростова-на-Дону, к юго-западу от нас, был настолько забит составами с запада и севера, что проехать через него по железной дороге надежды было мало. Поэтому кадетский корпус должен был обойти Ростов и двинуться прямо через степь по грунтовой дороге к железнодорожной станции Кущевка на границе с Кубанью. Офицерам корпуса приказано было оставить семьи в городе, и отец, у которого была масса дел, попросил меня найти место, где могла бы укрыться семья Даниловых. С ними должна была остаться и моя одиннадцатилетняя сестра Аля.

Поначалу я думал поместить их всех в наш спальный вагон, служивший базой инспектору артиллерии, – в то время он как раз находился в новочеркасском депо. Но затем я решил, что у этого вагона слишком мало шансов прорваться через ростовское горлышко на юг. На самом деле ему удалось прорваться, но при этом он был весь изрешечен пулями – при подходе Красной армии местные красные подняли восстание. В книге «Последний поезд через ростовский мост», которая недавно вышла в Америке, приведено живое описание того, что происходило тогда в Ростове. Мне довелось видеть все это своими глазами.

В конце концов я быстро подыскал и снял обычную небольшую квартирку в Новочеркасске, куда и перевез Даниловых и сестру с небольшим количеством вещей, которые нам хотелось попытаться сохранить. Но, зайдя на следующее утро попрощаться, я обнаружил свою тетушку в состоянии чуть ли не истерики. Она не спала всю ночь; ей мерещились все те ужасы, которые им пришлось пережить при красных в Киеве. Она умоляла меня вывезти их из города, невзирая на риск, с которым неизбежно связано путешествие через зимнюю степь.

Я решил попытаться – трудно было устоять перед соблазном сыграть роль спасителя прелестной кузины. Мне полагалось по крайней мере две недели отпуска на выздоровление, считая с момента кризиса, и всем этим временем я мог располагать по своему усмотрению. Поэтому я применил обычную тактику – вышел на одну из главных улиц города, по которой через Новочеркасск двигались отступающие обозы, и стал ждать, когда подвернется что-нибудь подходящее. Обычно таким образом удавалось что-нибудь найти, и тот день не был исключением.

Прождав на дороге пару часов, я увидел обоз лейб-гвардии Атаманского полка, причем две телеги обоза шли порожними. Позади ехал офицер – командир обоза, с которым я был лично знаком. Я объяснил ему свою проблему и попросил одолжить мне одну из двух пустых телег, поскольку они все равно не используются. Он сказал, что они обе потребуются ему на следующий день в Старочеркасской, примерно в десяти милях от города, но что он разрешит мне воспользоваться одной из телег, если я пообещаю вернуть их к этому моменту. Я сказал, что верну. «Честное слово?» – «Честное слово», – ответил я. Ничего большего офицеру старой школы не требовалось, и я получил телегу.

На нее покидали несколько чемоданов с самым ценным имуществом, и мы выехали из Новочеркасска. Тетушка, кузина Лёля и сестра Аля сидели на чемоданах, а возница, мой юный кузен и я сам плелись пешком рядом с телегой или позади. Разбитая дорога накрепко замерзла, и телега двигалась с трудом. Впереди и позади нас, сколько хватало глаз, растянулась бесконечная линия всевозможных повозок с беглецами из Новочеркасска.

Примерно через час пути нас обогнала пароконная повозка – в ней сидел командующий 2-й Донской дивизией, которая была уже отведена дальше назад. В свое время он начинал службу под началом моего отца на Гвардейской батарее в Павловске – кажется, его фамилия была Попов, хотя теперь я не могу вспомнить наверняка. С ним в коляске ехала жена. Они узнали меня, остановились и предложили подвезти мою сестру в своем экипаже до Старочеркасской, где они собирались заночевать и где я мог позже забрать ее. Мне очень хотелось облегчить груз на нашей телеге и сократить время, которое сестра вынуждена была провести на этом жутком морозе, и я отпустил ее с этой доброжелательной парой.

Однако было уже темно, когда мы добрались наконец до Старочеркасской – большой казачьей станицы, похожей скорее на деревню, чем на город. Освещения на улицах не было. Мы медленно продвигались в темноте, и я спрашивал у каждого встречного, где находится штаб 2-й дивизии. Никто, казалось, этого не знал. Затем кто-то сказал мне, что штаб располагается на хуторах — то есть на одной из окраинных ферм, в нескольких милях от станицы. Я в отчаянии опустился на землю. Я был совершенно измотан и не смог бы, наверное, пройти больше ни мили, – к тому же мне нужно было вернуть нашу единственную телегу здесь, в станице. Собравшись с духом, я продолжил поиски, пытаясь выяснить хотя бы, на каком именно хуторе находится штаб 2-й дивизии, – но безуспешно. И вдруг в свете зажженной спички на погоне проходящего казака передо мной мелькнул номер одного из полков 2-й дивизии. Оказалось, что он состоит как раз при штабе дивизии и что штаб этот находится совсем рядом, буквально за углом.

Через несколько минут мы все оказались в теплой комнате вместе с Алей. Весь наш багаж разгрузили с телеги, и я отпустил возницу искать обоз Атаманского полка.

На следующее утро я применил все ту же тактику – ждать у дороги, пока что-нибудь не подвернется. Я надеялся на успех; тем не менее я едва поверил глазам, когда увидел подъезжающий обоз из примерно тридцати порожних телег! И в Новочеркасске, и на других станциях нашим войскам приходилось бросать важные припасы, но по какой-то бюрократической оплошности этой группе телег не было предписано взять груз. Как сказал мне начальник обоза, ему было приказано прибыть в Кущевку, и все. Поскольку я направлялся туда же, он охотно разрешил мне воспользоваться двумя телегами из его обоза.

В конце того же дня в одном селе, через которое мы проезжали, я увидел знакомые лица казаков 2-й Донской батареи, в которой я служил несколько месяцев назад, – их отводили с фронта. Командир батареи полковник Афанасьев и другие офицеры сердечно нас встретили, накормили хорошим ужином и устроили на ночь. Мы узнали, что отец мой со своим Донским кадетским корпусом прошел через это село всего за несколько часов до нашего появления – мы быстро их догоняли.

На следующий день полковник предложил мне воспользоваться его собственным пароконным экипажем, чтобы моя тетушка, кузина Аёля и