Коварный заговор - Роберта Джеллис

Спешившись и оглядевшись, Элинор поняла, вздрогнув от отвращения, что место рядом с королем предназначалось для нее. Ей следовало бы предвидеть это. То, что король избрал Иэна своим защитником, означало, что его супруга должна сидеть на почетном месте. Сердце ее упало, когда она увидела Изабель, сидевшую слева от королевы. Она-то надеялась, что сможет быть рядом со своей подругой, которая подбодрила бы ее, если… Нет, не может быть!

Элинор подошла к королевской чете и присела в глубоком реверансе. Изабелла милостиво улыбнулась ей. Она знала, что ее муж недолюбливает Элинор, и она сама, как правило, не слишком почитала красивых женщин, но Элинор была очень симпатичной и приятной. Джон тоже улыбнулся. Элинор заметила, как ослепительно сверкнули его зубы под черными усами. Ей пришла в голову странная мысль, почему бы ему их не заточить? Пожалуй, этому жадному волку следовало бы иметь клыки поострее.

— О, присаживайтесь, леди Элинор. — Высокий жалобный голосок заставил Элинор раньше, чем требовалось по этикету, отвести глаза от короля.

Это была леди Эла, закутанная в меха, со служанкой, стоявшей за ее спиной, чтобы она могла опереться на нее, ибо если сидеть прямо, станет слишком утомительно. Другая служанка поспешно убирала пакет с остывшими камнями, чтобы подложить под ноги хозяйки свежеподогретые.

— Присаживайтесь, — несколько нетерпеливо повторила леди Эла. — Через ваше пустующее место дует ветер, и левый бок у меня совершенно окоченел.

Элинор инстинктивно подняла глаза и взглянула на ткань навеса, которая совершенно не шевелилась, а затем, повернувшись, чтобы сесть, обратила внимание на вымпел, поникший в абсолютно неподвижном воздухе.

— Наверное, это безумие с моей стороны прийти сюда, — простонала Эла. — Это Вильям виноват. Он настоял, что мне доставит удовольствие понаблюдать за турниром. А какое тут удовольствие? Вот он будет рад, когда я заболею на таком холоде и умру. Я уже знаю, что застудила бок, и он будет болеть несколько недель, а Вильям еще будет говорить — о, какое он чудовище в таких делах! — что невозможно простудиться в такой теплый день.

— Мне самой не холодно, — призналась Элинор, — но ведь я привыкла к конным прогулкам в любую погоду.

— Непогода портит кожу и цвет лица, и вам не следовало так рисковать, — вмешалась Изабелла, перегнувшись через мужа, чтобы обсудить эту волнующую тему.

— Дамы, дамы, — пропел Джон своим сладким, медовым голосом, — пожалуйста, позвольте леди Элинор понаблюдать за происходящим. Ведь она, должно быть, испытывает особенный интерес к этому, даже если вам не интересно. Ее муж играет здесь видную роль.

— Но пока еще ничего не происходит, — произнесла леди Эла после секундного колебания. — И леди Элинор оказалась слишком худенькой, чтобы закрыть меня от ветра. Я чувствую, как стынет моя рука. Ах! Приступ! Я чувствую приступ в боку!

Истерический смех подступил к горлу Элинор, но она усилием воли подавила его.

— Может быть, если я сяду поближе к вам, леди Эла, то смогу как-то согреть вас, — предложила она.

Достигнув исходной позиции, Иэн спешился и посмотрел в сторону трибуны, придерживая в руке поводья. Прежде чем глаза его нашли платье жены, поводья дернулись, и за его спиной раздался крик ужаса. Злобный серый жеребец яростно лягнул копытом какого-то человека, неосмотрительно проходившего мимо. Изрыгнув проклятие, Иэн схватился за удила и повис на них, не давая коню подняться на дыбы, одновременно зажимая свободным поводом жеребцу пасть, когда тот попытался цапнуть его за руку.

— Весьма горячая лошадь, — промолвил Солсбери, подойдя к Иэну.

— Порода лорда Рэннальфа, — буркнул Иэн, придерживая поводом нижнюю челюсть животного. — Это порождение дьявола, но он знает свое дело и силен в работе.

— Ему придется поработать, — сухо произнес Солсбери. — Вы поразительно популярны для человека, не слишком известного успехами в конных состязаниях.

— Что? — рассеянно переспросил Иэн, продолжая сражаться с упрямым скакуном.

— Я сказал, что вашей лошади придется потрудиться. Список тех, кто хочет сразиться с вами, длинен, как моя рука.

Фыркая и топая ногами, серый жеребец, который попытками убивать каждого, кто оказался поблизости, демонстрировал свое нежелание носить на спине пустое седло, наконец сдался. Продолжая на всякий случай придерживать лошадь, Иэн смог повернуться к Солсбери.

— Я готов к этому, — сказал он безразличным голосом. — У моих оруженосцев в запасе еще двое коней, так что с лошадьми проблем не будет. А что до меня самого, — он пожал плечами, — я сделаю все, что смогу.

— Мне очень жаль, — уклончиво произнес Солсбери. — Если бы я мог отстранить некоторых из них, я бы сделал это. Но в личных поединках это не допускается.

Иэн понимал это очень хорошо, но он знал также и то, что Джон поощрял каждого, кто хотел поучаствовать в этом состязании, и даже, возможно, платил им. Впрочем, это очень мало значило для него. Джон мог получить у довольствие, видя, как его сбросят с седла. Это было бы дешевое и ничего не значащее зрелище. Иэн не был таким уж гордецом, чтобы считать себя непобедимым. Саймон слишком часто сбивал с него спесь, чтобы теперь он мог расстроиться из-за поражения в подобном поединке. Он пробежался глазами по трибуне и увидел Элинор, мирно беседующую с леди Элой. Солсбери проследил за его взглядом и улыбнулся.

— Эла сказала мне, что ваша супруга никогда ранее не бывала на турнирах. Не беспокойтесь, Эла позаботится о ней.

— Но Элинор… — начал было Иэн, но закрыл рот, не успев сообщить, что ей приходилось наблюдать гораздо более кровавые зрелища, чем турниры. Если Элинор хотела, чтобы ее считали слабой, значит, у нее были причины для этого.

— Она не такая беспомощная, как вы думаете, — подбодрил его Солсбери. — Думайте только о своем собственном деле.

В этот момент прозвучали трубы, удачно заглушив короткий ироничный смешок Иэна. Солсбери поспешил исполнять свои обязанности, а Иэн поправил уздечку, готовясь подняться в седло. После еще одной короткой схватки с конем он запрыгнул на него.

Герольды вызвали его в один конец ристалища и Арун-деля — в другой. Иэн надел турнирный шлем поверх капюшона кольчуги и пришпорил своего присмиревшего скакуна, подхватив на ходу копье, которое ему протянул Оуэн. Он вставил древко в упор и сквозь прорези для глаз увидел, что Арундель сделал то же самое. Герольды очистили арену от посторонних. Иэн ослабил поводья и вонзил шпоры в бока лошади. Конь счастливо бросился вперед.

Удар копья Арунделя о его щит оказался несильным. Арундель, как и он сам, нарочно промахнулся, лишь слегка скользнув копьем по плечу Иэна. Лошади разминулись, затем, развернувшись, неторопливо вернулись на свои места. Второе и третье столкновения произошли в том же духе. Разговоры на трибунах почти не стихали. Это было лишь формальное открытие турнира, и все знали, что ни один из соперников не собирается сбросить другого. Единственное, что могло бы изменить ситуацию, это если бы одна из лошадей споткнулась и поскользнулась на сухой траве.