Смысл игры и другие выступления - Сергей Кургинян

Это очень важно, поэтому об Игре надо говорить. И поэтому передача называется «Смысл Игры», и поэтому передача прекращаться не будет. Она может приобретать совсем политический характер, характер почти призыва, информационно-аналитический характер, когда разворачиваются острейшие события, или концептуально-аналитический характер. Вот сейчас я перехожу как раз к этому формату, концептуально-аналитическому. Это не значит, что не будет никакой практической части в наших обсуждениях — она будет очень велика. Может, даже больше, чем раньше. Но формат, который сейчас диктует нам ситуация, — концептуально-аналитический. Параллельно с этим будет осуществляться другая передача, она скоро начнется, — «Школа Сути». Это будет передача идеологическая, философско-политическая, совсем другая, в рамках лицея, который мы все-таки сейчас запустим (начиная с апреля, я надеюсь, нам удастся это сделать).

Это будет две передачи, разные. Передача «Смысл Игры», которую я сейчас веду, это вот, данный ее выпуск, это концептуально-аналитическая передача. И потому я снова возвращаясь к ее, как бы, бренду — Игра. Есть два способа обсуждать игру. Способ конкретный, беспощадный, базирующийся на безусловной, ясной аргументации, на проверке и самопроверке с тем, чтобы доказать, что да — Игра действительно есть. А также на возвращении людей в определенное психологическое состояние, при котором они видят, что Игра идет. Потому что иногда люди не видят совсем даже очевидного, и об этом мы тоже поговорим чуть позже. Есть такая возможность обсуждать Игру, и это возможность обсуждать, анализировать, концептуализировать. И есть другая возможность — болтать.

Вот когда существует определенная очень важная вещь, которую надо обсудить, а Игра это очень важная вещь, субстанция которую обсуждать надо обязательно, то крайне опасно сдвинуться в этом обсуждении в неправльном направлении хоть на микрон, хоть на миллиметр. А у нас не просто сдвигаются в неправильном направлении. У нас, делая слово «Игра» модным (у нас в политологическом сообщества у всех такая клептомания, попытка украсть какие-нибудь яркие словечки. Сказали «Игра», теперь все говорят «Игра»), не просто в верном направлении ведут сознание, анализирующее игру (в верном, значит в сухом, конкретном, аналитичном, обоснованном, самопроверяющим), а в абсолютно противоположном направлении. Вводят все это в область пустых, необязательных фантазий и болтовни. И что тогда получается? А тогда получается, что все — игра, со всеми играют: «Да это все, знаете, вообще там, игры. И эти играют, и те играют. Есть великие кукловоды, они вытаскивают тех или иных марионеток, сажают их на те или иные позиции…» и.т.д. и.т.п.

Что в результате происходит? С концептуальной, философской точки зрения, происходит уничтожение понятия «история». Тотальное превращение всего в игру означает, что нет героизма, нет подвига, нет народной воли, нет чуда, — нет ничего. Есть только вот какие-то хитросплетения неясных и непонятных игроков. А с психологической точки зрения происходит девальвация поступка, усилия, таланта, даже хитрости, ловкости, — любых человеческих качеств. Потому что оказывается, что дело-то не в твоих качествах и не в том, что ты именно сделал. А дело в том, что тебя кто-то взял, за шиворот вытащил, посадил на определенное место. И ты на нем сидишь, потому что тебя на это место вытащили. Описывает это некто, которого не вытащили. И, естественно, что он говорит при этом? Что вытащили-то мерзавца, а он — некто — мог бы, если бы его вытащили, еще не такое сделать — о-го-го что бы сделал — да только вот его не вытащили, потому что он честный человек. А поэтому он, раньше в каких-нибудь печатных изданиях, а теперь желательно на блогах, будет рассуждать как именно вытащили мерзавца и как именно его используют.

Опасность заключается в том, что это можно сказать о ком угодно. Если всех вытаскивают и всех сажают на определенные места, то все являются жалкими марионетками в руках… Кого? А неизвестно кого. Того, кого захочет данный журналист, блоггер, аналитик, неизвестно еще кто. Соответственно, исчезает ответственность за свою жизнь, свой поступок, свою судьбу, — всего этого нет. А если нет всего этого, то нет человека. В этом смысле рассуждения об Игре правильные, сухие, конкретные, аналитические, беспощадные, обоснованные, ведут к тому, что сознание мобилизуется и человек приобретает определенное качество. Потому что он в состоянии осуществить самое главное в XXI веке — синтез Игры и Истории. Уже никогда История не будет существовать как самодостаточное начало. Многие считают, что уже появление телевизора — это время, когда Игра стала вторгаться слишком сильно в человеческую жизнь, моделируя сознание. Итак, никогда История не будет самодостаточным началом, а возможно она им никогда и не была — это спорный вопрос. Но позволить Игре победить Историю, захватить все историческое пространство, свести Историю к нулю, это значит уничтожить человека, уничтожить гуманизм, уничтожить развитие, уничтожить жизнь, уничтожить все вообще.

Поэтому я подчеркиваю еще и еще раз, что разговор об игре правильный абсолютно необходим, а неправильный — смертельно опасен. А разница между одним и другим должна быть показана на некоторых фактах. Давайте эти факты и начнём обсуждать.

Мне кажется, что в таких случаях самое важное — обсуждать наиболее ясные, понятные, очевидные факты, причем такие факты, которые почему-то ускользают от человеческого сознания, от сознания гражданина, вроде бы обеспокоенного политическими процессами, несмотря на то, что по всем законам средней нормальной ментальности речь идет о таких фактах, которые ускользнуть просто не имеют права. И это ускользание само по себе является огромной психологической загадкой. Давайте эту игру еще раз обсудим.

Как должен был строиться выборный процесс? Я имею в виду сначала думские, а потом главные, президентские выборы. Он должен был строиться как полемика двух основных кандидатов. Поскольку президентские выборы интереснее парламентских, будем их обсуждать. Двух основных кандидатов на пост президента Российской федерации. Один из них — Путин, другой из них — Зюганов. [записывает фамилии на листе] Все понимали, что игра под названием «Выборы — 2012» [записывает «Выборы 2012»] ведется по следующему правилу: есть Путин, есть Зюганов, и между ними идет основная игра. Это конфликт двух философий: национально-буржуазной в ее, так скажем, специфическом постсоветском исполнении, и реставрационно-социалистической. [делает соответствующие записи на схеме] Соответственно, это две разные повестки дня, две разные системы лозунгов, два разных электората и борьба за то, как перетянуть на свою сторону определенную часть российского общества. Частью этой борьбы является борьба за историю. Если советская история, о реставрации которой в том или ином виде говорит даже само название КПРФ (коммунистическая партия, этот бренд), была благой, праведной, или, по крайней мере, исторически состоятельной, не смотря на то, что ей, как и любой другой истории, свойственны трагические заблуждения, чудовищные злодеяния и все прочее, если советская история была благой, исторический состоятельной, то тогда у Зюганова больше шансов. Если советская история — это мерзость и все прочее, то к ней нельзя возвращаться, и тогда автоматически больше шансов у Путина. Путину не надо даже при этом специально оскорблять советскую историю. Он просто говорит: «Ребята, ну вы же понимаете, ну там было такое… такое… такое… Ну вы же знаете, ну это же очевидно». Соответственно, если конфликт Путина и Зюганова маркировал игру под названием «Выборы — 2012», если это соответствует конфликту идеологий национально-буржуазной, основанной на российском суверенитете и на всем прочем, и социалистической, а значит реставрационно-советской и прочее, связанной с Зюгановым, то в чью пользу велись передачи «Суд времени» и «Исторический процесс», которые ваш покорный слуга выигрывал с соответствующим преимуществом раз за разом?

В чью пользу они велись? Они велись в пользу Зюганова, и все это понимали. Для того, чтобы это очевидное обстоятельство извратить, нужно быть ловким сумасшедшим, и никем больше. Зачем при таком характере процесса Путину нужно было, чтобы Кургинян из передачи в передачу побеждал Сванидзе, доказывая тем самым, что советская история благая, а значит, что к ней можно вернуться; а если еще этот Кургинян обзаводится движением, которое требует СССР 2.0, то есть прямого возвращение советского, и даже Красного проекта, то тем более это все в копилку Зюганова. И в копилку Зюганова было внесено мною в ходе этих передач очень и очень много. Все это понимали, каждый член КПРФ это понимал. Никогда не только никакого «спасибо» никто из членов этой партии и особенно ее руководство не говорили, но это как-то все происходило в состоянии такого лукавого умолчания, вот вроде бы наши там бьют проклятого Сванидзе. А кто — «наши»? Ну, наши… не важно кто. Хорошо. Я на это никоим образом не обижался, потому что давно критикую Зюганова за непоследовательность во всем, что касается отстаивания идеалов социализма, за бездарность в том, что касается политической борьбы. В этом смысле я могу о себе сказать словами нелюбимого мною поэта Евгения Евтушенко: «Невинно растоптанным быть — не достоинство, уж лучше за дело растоптанным быть». Я заслужил некое особое отношение со стороны Зюганова и КПРФ и никогда не сетовал на то, что ко мне так относятся, потому что я отстаивал ценности. Мне было важно, чтобы действительно сросся хребет, чтобы люди ощутили всё сразу: и величие советского периода, а значит советских ценностей и всего, и масштаб катастрофы, связанной с отречением от этих ценностей, с тем, что я называл «метафизическим падением», то есть с тем, что этот великий «красный проект» вдруг отвергли, вместо того, чтобы его исправлять, корректировать и так далее, обменяв его на колбасу, или, как я говорю, первородство на чечевичную похлебку. Я говорил и повторяю, что метафизическое падение имеет огромные последствия, оно пронизывает всю нашу сегодняшнюю жизнь, сознание каждого человека, вне зависимости от того, осуществлял ли он лично это падение или нет, и что, может быть, всё то, что способно преодолеть это метафизическое падение — это и есть главное, если мы хотим, чтобы вернулся Советский Союз, вернулся Красный проект в его обновленном виде, а я живу для этого, борюсь ради этого, действую ради этого, и ничего другого делать не собираюсь.