5-ый пункт, или Коктейль «Россия» - Юрий Безелянский

Алексей Венецианов — потомок греков, переселившихся в Россию во времена Екатерины. Живописал чистеньких, умытых, принаряженных русских крестьян.

Блестящий мастер кисти Карл Брюллов, который предпочитал писать Помпею, а не Москву и Петербург. Кто он? Потомок французских гугенотов Брюлло.

Василий Перов, «Гоголь живописи», знаменосец народнического реализма. Наверняка русский… Ан нет: внебрачный сын барона Креденера. Да, еще в его родословном древе тянется ветвь от рода Венкстернов. Вот вам и русские ребята — «Охотники на привале» и «Последний кабак у заставы».

Певец моря Айвазовский. Настоящее его имя — не русское Иван, а армянское Ованес. Да и настоящая фамилия звучит несколько иначе: Гайвазовский. Айвазовский — русификация. И выходит, что его знаменитый «Девятый вал» отнюдь не русского темперамента и напора. Жаль, а мне-то казалось…

Антон Куиццжи, «глубокомысленный грек», как звал его Крамской. Сам Иван Крамской вкупе с Николаем Ге, безусловно русские люди, но почему-то, как отмечал в свое время исследователь искусства Владимир Фриче (еще один русофил), оба — Крамской и Ге — «мыслью жили на берегах цветущего Иордана». Случайно? Или?.. Страшно даже вымолвить: зов крови.

А кто воспел леса и пажити, туманные разливы и нищие избы России? Еврей Исаак Левитан. 29 мая 1897 года Левитан писал Чехову из Германии: «Думаю через десять, 14 дней ехать в дорогую все-таки Русь. Некультурная страна, а люблю я ее, подлую!..»

Левитан действительно любил Россию и воспевал ее. А как относилась Россия к Левитану? Точнее, не Россия, а Российская империя с ее законами и сильные мира сего? Ему часто приходилось слышать, что еврей не должен касаться русского пейзажа. Дважды официальные власти запрещали художнику как еврею жить в Москве. В апреле 1879 года ему пришлось полужить, полускрываться в подмосковной Салтыковке. И только по мере роста славы Левитана ему перестали напоминать о позорной «черте оседлости».

Так что с чистотой крови у русских художников, с точки зрения патриотов-почвенников, пока что не все ладится.

Ба, а Александр Иванов! Иванов — прекрасная чистейшая фамилия, но… что он рисовал? «Явление Христа народу»? Прямо скажем, не очень русский сюжет. А где предпочитал жить? В Италии. Как писал в своих воспоминаниях Тургенев, «Иванов — или, как его величали от трактира Falcone до Cafe Greco — il signor Alessandro (от трактира Фальконе до Греческого кафе — господин Александр. — итал.) — и по одежке и по привычкам давно стал коренным римлянином».

И далее Иван Сергеевич Тургенев писал: «…Что Иванов во всех стремлениях своих остался русским человеком — это неоспоримо; но он был русским человеком своего, то есть нашего, переходного времени. Он, так же, как и все мы, не вступил еще на обетованную землю; он предвидел ее издали, он ее предчувствовал, но он умер, не достигнув ее рубежа. Он не принадлежал к числу гармонических и самобытных творцов-художников (их еще нет у нас на Руси); самый талант его, собственно живописный талант, был в нем слаб и шаток, в чем убедится каждый, кто только захочет внимательно и беспристрастно взглянуть на его произведение, в котором всё есть: и трудолюбие изумительное, и честное стремление к идеалу, и обдуманность — словом, всё, кроме того, что только одно и нужно, а именно: творческой мощи, свободного вдохновения…»

Словом, с Александром Ивановым не все как-то гармонически получилось. Тогда вспомним Репина и Сурикова, истинно русских богатырей. Увы, есть и у них некоторая «червоточина»: женились они не на русских женщинах (опять же с точки зрения патриотов, разумеется). Василий Суриков женился в 1878 году и привез в Москву Елизавету Августовну, урожденную Шаре. Шаре — это кто? Пусть дадут точный ответ суриковеды или потомки художника, славные братья Михалков и Кончаловский.

Вот и Илья Репин «подкачал»: после первого неудачного брака с Верой Шевцовой («за обедом иногда тарелки летели», — вспоминала дочь Вера) художник женился во второй раз на Наталье Нордман, которая была не только по крови, но и по духу западной женщиной, к тому же весьма эмансипированной. Она создала Репину интеллектуально-светскую атмосферу и тем самым, по наблюдению Василия Розанова, «проглотила» Илью Ефимовича целиком. После 15 лет совместной жизни Репин наконец-то расстался с Нордман.

Любимый ученик Репина — Валентин Серов, прославленный не менее своего учителя художник. О картинах его говорить не будем. А вот об облике… Александр Бенуа отмечал: «Внешностью Левитан и Серов вовсе не были друг с другом схожи, хотя в обоих и текла еврейская кровь. Но Серов с виду казался чистокровным русским…»

Валентин Серов был сыном композитора Александра Серова. Еврейская добавка прадеда со стороны отца была усилена кровью матери Валентина Серова, она — урожденная Бергман. Ее добропорядочные еврейские родители долго не соглашались на брак с представителем богемы. Но брак состоялся, и как следствие его — художник Серов, «с виду чистокровный русский».

Примечательны для характеристики Серова воспоминания В. Симонович-Ефимовой: «Серов и в России работал много. Но в России работалось со скрипом. Во Франции это был грохот напряжения… Пропитанный вековой культурой Париж, какой силой он наливал художника!..»

Может быть, Париж был родовым магнитом для Серова?.. Еще раз хочется повторить: никто точно не знает, какое влияние на творчество оказывает генетическая память…

А что вызвало на свет врубелевских демонов? Возможно, ответ на этот вопрос надо искать в родовых корнях Михаила Врубеля. Его предками по матери и отцу были русские, татары, финны, выходцы из прусской Польши и варшавские поляки. А поляки, как известно, — это дух мятежа.

Исследователи отмечают, что было нечто общее между безумием Ницше и безумием Врубеля. С Фридрихом Ницше Врубеля роднит шопенгауэровский культ гения и героя.

Врубелевский демон борется не с небом, а с землей, и здесь не может быть никакой победы. Отсюда демон падший, демон поверженный…

На дымно-лиловые горыПринес я на луч и на звукУсталые губы и взоры,И плети изломанных рук…

Это — Александр Блок. Крайне любопытен этот ряд «русских» гениев: Пушкин — Лермонтов — Врубель — Блок.

В отличие от Михаила Врубеля творческие и национальные корни Александра Бенуа ясны, как Божий день. В книге «Мои воспоминания» Бенуа пишет:

«Я должен начать свой рассказ с признания, что я так и не дозрел, чтобы стать настоящим патриотом, я так и не узнал пламенной любви к чему-то огромно-необьятному, не понял, что его интересы — мои интересы, что мое сердце должно биться в унисон с сердцем этой неизмеримой громады. Таким, видно, уродом я появился на свет, и возможно, что причиной тому то, что в моей крови сразу несколько родин — и Франция, и Неметчина, и Италия. Лишь обработка этой мешанины была произведена в России, причем надо еще прибавить, что во мне нет ни капли крови русской…»

«В сущности, я западник, — признавался Александр Бенуа. — Мне в «настоящей», на Запад от России лежащей, старой Европе все дорого, и несомненно, на свете нет места, которое было бы мне дороже Парижа».

Теперь понятно, почему Бенуа всю жизнь питал «страсть к Версалю».

«Зачем киснешь в Петербурге? — писал из Парижа Бенуа своему другу по гимназии Сомову. — Ведь тут действительно хорошо и лучше… А как дивно теперь в Версале… как чудесен мертвый дворец посреди возрождающейся природы…»

Можно, конечно, ругать Бенуа за увлечение Западом, но при этом не надо забывать, что сделал Александр Николаевич для России. Он был страстным пропагандистом русского искусства XVIII–XIX века. Был инициатором создания ряда искусствоведческих журналов и музеев, в частности редактором сборников «Художественные сокровища России». Принимал активное участие в организации и охране памятников истории и культуры в первые революционные годы. А создание общества и журнала «Мир искусства»! А четыре тома «Истории живописи»! Это все сделал, создал и написал нерусский Александр Бенуа. Хотя только безумцы могут назвать его нерусским.

В галерее «Элизиум» в Центральном Доме художника на Крымском валу с успехом проходила выставка «Семья Бенуа». В круг этой замечательной семьи, кроме носивших имя Бенуа, входят также братья Лансере, Анна Бенуа-Черкесова и Зинаида Серебрякова (ее картина «За туалетом» пользуется в России и на Западе большой популярностью).

Как отмечал Георгий Меликянц в «Известиях», Бенуа были архитекторами, графиками, живописцами, портретистами, пейзажистами, театральными художниками. К их общему наследию в России относятся фрагменты росписи храма Христа Спасителя, тысячи полотен и эскизов, а также Готические конюшни и Фрейлинские корпуса в Петергофе, Придворная певческая капелла и выставочный корпус в Петербурге, именуемый ныне «корпусом Бенуа», бесчисленные книжные иллюстрации. Без преувеличения: это не просто бесценное наследие, но более того — пространство постоянной причастности к искусству.