Мемуары генерала барона де Марбо - де Марбо Марселен

Глава

Опасная поездка из Ту дел ы в Аранду. — Дорожные происшествия. — На меня нападают и серьезно ранят в Агреде. - Возвращение в Туделу

Я дошел до одного из самых тяжелых моментов моей военной карьеры. Маршал Ланн одержал большую побед)', и на следующий день, получив рапорты от всех генералов, он диктовал бюллетень сражения, который один из его офицеров должен был отвезти императору. Обычно Наполеон повышал в звании офицера, доставившего ему вести о значительном успехе, и маршалы поручали это тому, кого хотели продвинуть. Это было своего рода предложение, на которое Наполеон чаще всего отвечал. Когда маршал Ланн удостоил меня чести сообщить императору о победе при Туделе, я понял, что могу надеяться стать в скором времени начальником эскадрона. Но, увы, мне пришлось еще неоднократно пролить свою кровь, прежде чем я получил это звание!..

Большая дорога от Байонны до Мадрида проходит через Виторию, Миранда-де-Эбро, Бургос и Аранду, а в Миранде от нее отходит дорога, которая ведет в Сарагосу через Логроньо и Туделу. Их объединяет дорога из Туделы в Аранду через горы Сории, образуя таким образом огромный треугольник. За то время, которое понадобилось Ланну, чтобы прийти в Туделу и дать бой, император прошел вперед из Бургоса до Аранды. Конечно, чтобы соединиться с ним, гораздо ближе было отправиться прямо из Туделы в Аранду, а не возвращаться к Миранда-де-Эбро. Но последняя дорога имела огромное преимущество, так как охранялась французской армией, в то время как на другой было много испанских беглецов, которые могли скрываться в горах Сории после разгрома под Туделой. Император предупредил маршала Ланна, что он поведет корпус маршала Нея от Аранды на Туделу через Сорию, и Ланн, считая, что Ней уже близко, на следующий день после сражения выслал авангард в Тарасону, чтобы наладить с ним связь. Думая, что это предохранит меня от нападений в пути до Аранды, он приказал мне ехать по более короткой дороге через Сорию. Могу искренне признаться, что, если бы я мог выбирать, я бы предпочел сделать большой крюк через Миранду и Бургос. Но я получил приказ от маршала и не мог проявить беспокойство по поводу своей собственной персоны перед человеком, никогда не боявшимся ни за себя, ни за других.

Служба маршальских адъютантов в Испании была ужасной!.. Раньше, во время революционных войн, у военачальников были курьеры, оплачиваемые государством, которые доставляли депеши. Но император счел, что эти люди не были способны толково объяснить, что они видели по дороге, он их отменил, и с тех пор депеши доставлялись адъютантами. Все было хорошо, пока война шла среди благодушных немцев, которым не приходило в голову нападать на спешащего с почтой француза. Но испанцы ожесточенно нападали на адъютантов, и это приносило много пользы восставшим — из депеш они узнавали о продвижении наших войск. Я не преувеличу, если скажу, что около 200 штабных офицеров были убиты или захвачены во время войны на Пиренейском полуострове с 1808 по 1814 год. Смерть простого курьера вызывала сожаление, но еще большее сожаление вызывала потеря офицера, который постоянно рисковал своей жизнью на поле боя, а теперь еще и при доставке почты. Большое число крепких мужчин, хорошо знающих свое ремесло, по-прежнему были готовы предоставить свои услуги армии, но император не соглашался.

В момент моего отъезда из Туделы участливый майор Сен-Марс позволил себе сделать несколько замечаний, в надежде, что маршал Ланн изменит свой приказ отправить меня горной дорогой. Но тот ответил: «Ба! Сегодня ночью он встретится с авангардом Нея, чьи войска расположены до императорской ставки в Аранде!» Мне нечего было возразить против такого решения. И вот я выехал из Туделы 24 ноября вечером. С отрядом кавалеристов без препятствий я добрался до Тарасоны, расположенной в предгорьях. В атом городке я нашел авангард маршала Ланна, командир которого, не имея никаких сведений о маршале Нее, выдвинул один пехотный пост на 6 лье вперед, к Агреде, где ждали этого маршала. Но так как этот пост оказался удаленным от всякой помощи, он получил приказ вернуться в Тарасону, если ночью не появятся разведчики маршала Нея.

После Тарасоны больших дорог не было. Передвигаться приходилось по горным тропинкам, покрытым камнями и обломками скал. У командира нашего авангарда были только пехотинцы и два десятка гусар

2-го полка (Шамборана)'. Он дал мне гусарскую лошадь, двух сопровождающих, и я продолжил путь под лучами ярко светящей луны. Мы проделали 2 или 3 лье, когда услышали ружейные выстрелы, и пули засвистели рядом с нами. Стрелявших мы не видели, так как они прятались в скалах. Немного дальше мы натолкнулись на тела двух недавно убитых французских пехотинцев. Их полностью обобрали, оставив только кивера. Я смог прочесть выгравированные на бляхах номера и узнал, что несчастные были из полка, входящего в корпус маршала Нея. На некотором расстоянии от этого места мы заметили — страшно даже сказать!.. — молодого офицера 10-го конно-егерского полка, в униформе, пригвожденного за руки и за ноги к двери сарая!.. Несчастный был прибит вниз головой, и под ним был разожжен небольшой костер!.. К счастью для него, его мучения уже закончились, он был мертв!.. Но кровь еще текла из его ран, значит, казнь была совершена совсем недавно, и убийцы были недалеко! Я вытащил саблю, а мои гусары взялись за карабины.

Хорошо, что мы были начеку, так как вскоре семь или восемь испанцев, двое из них конные, стали стрелять из-за кустов. Никто из нас не был ранен, гусары дружно ответили из карабинов, убив каждый по испанцу, а затем, с саблями в руках, ринулись на оставшихся. Я хотел было последовать за ними, но моя лошадь расковалась на горных тропах и так сильно хромала, что невозможно было пустить ее галопом. Это было тем более досадно, что я опасался, как бы гусары не увлеклись пре- 50 следованием врага и не попали в засаду. Я звал их минут пять, пока не услышал голос одного из них, восклицающего с сильным эльзасским акцентом: «А! Разбойники!.. Вы еще не знаете гусар Шамборана! Вы увидите, что они не шутят!..» Мои кавалеристы захватили двух испанцев: одного капуцина, который взял лошадь бедного лейтенанта егерей и повесил себе на шею его лядунку. Второй был крестьянином, он сидел на муле, на спине которого была сложена одежда несчастных пехотинцев, которых я видел мертвыми. Было очевидно, что мы напали на убийц!.. Приказ императора предписывал расстреливать на месте любого испанца, взявшего в руки оружие. Впрочем, что было делать с этими двумя тяжелоранеными разбойниками, которые только что убили грех французов таким жестоким способом?.. Я тронул мою лошадь, чтобы не присутствовать при экзекуции. Гусары прикончили монаха и крестьянина, приговаривая: «А! Вы не знаете Шамборан!»

Я не мог понять, как конно-егерский офицер и два пехотинца из корпуса маршала Нея оказались так близко к Гарасоне, если их полки еще не проходили, но возможно, что эти несчастные направлялись к Сарагосе. Их схватили, а когда испанцы узнали о разгроме в Туделе, то отомстили, расправившись с пленниками.

Я продолжал путь, начало которого было таким тревожным! Наконец, после нескольких часов езды, мы увидели в поле бивуачные огни. Это был пост того французского авангарда, который я оставил в Тара-соне. Младший лейтенант, командующий этим постом, не получив никаких сведений о маршале Нее, собирался вернуться в Тарасону на рассвете, согласно полученному приказу. Он знал, что до Агреды нам осталось не больше 2 лье, но не мог сказать, занят ли этот город, а если да, то кем. Я находился в большом затруднении, так как через несколько часов отряд должен был уйти. Если я вернусь с ним, то, может быть, проявив осторожность вместо смелости, вызову упреки маршала Ланна. С другой стороны, если войска маршала Нея находятся еще в одном или двух днях пути, почти с полной уверенностью можно предположить, что в горах меня убьют или местные крестьяне, или скрывающиеся там солдаты, тем более что дальше мне предстоит ехать в одиночестве. Действительно, два моих бравых гусара должны были вернуться в Тарасону, так как имели приказ сопровождать меня только до встречи с отрядом пехотинцев.