Собрание сочинений в двух томах. Том I - Довид Миронович Кнут

(1915), «Дон-Жуан — супруг Смерти» (совм. с П. Потемкиным, 1923), роман «Саббатай Цеви, мессия без народа» (1923). В своем прощальном слове над его могилой А. Седых говорил: «Поляков-Литовцев был прежде всего русским, глубоко русским журналистом. И этот выдающийся представитель русской интеллигенции и русской журналистики вышел из самой гущи еврейского народа. Русский литератор Божьей милостью, он до 17 лет вообще не говорил по-русски! Этот русский интеллигент и писатель всю свою жизнь оставался евреем, и ни одна еврейская проблема не оставляла его равнодушным и безучастным. На еврейские темы он писал с такой же патетической страстностью, как и на темы общерусские» (НЖ, № 11, 1945, с.348). Марк Вениаминович Вишняк (1883–1977) — общественный деятель, член партии эсеров, публицист, секретарь Учредительного собрания; эмигрировал из России в 1919 г., до 1940 г. жил во Франции, с 1940 г. — в США; один из основателей, редакторов и сотрудников СЗ, участвовал в редактировании РЗ, сотрудничал в парижском еженедельнике «Еврейская трибуна»; автор книг об Учредительном собрании, а также биографий Ленина и двух видных политических деятелей-евреев «Х.Вайцман» и «Леон Блюм», его перу принадлежат мемуары: «Дань прошлому» (1954), «Современные записки. Воспоминания редактора» (1959), «Годы эмиграции. 1919–1969» (1970). Дон-Аминадо (Аминад [Аминодав] Петрович [Пейсахович] Шполянский, 1888–1957) — прозаик, поэт, сатирик, журналист, литературный и театральный критик, мемуарист; в 1920–1921 гг. редактировал детский журнал «Зеленая палочка», печатался в журналах СЗ, «Иллюстрированная Россия», «Скифы», газете «Свободные мысли», постоянный сотрудник ПН, возглавлял после смерти А. Аверченко возрожденный за рубежом «Сатирикон»; писал и на французском языке (книга «Смех в степи» [«Le rire dans la steppe»], 1927 — в соавторстве с М. Декобра). Владимир Александрович Азов (Ашкенази, 1873–1948) — беллетрист, фельетонист, переводчик; сотрудник ПН. Андрей Яковлевич Левинсон (1887–1933) — историк литературы и искусства, литературный и балетный критик, переводчик; читал лекции по русской литературе в Сорбонне; автор многочисленных работ в области театра и балета; опубликовал на французском языке книгу «Современная русская литература: Война. Революция. Изгнание» (Paris, 1922), а также сборник статей об отдельных писателях «Croisieres» (Paris, 1928). Юлий Исаевич Айхенвальд (1872–1928, погиб в результате несчастного случая: попал под трамвай) выслан из России в 1922 г.; соучредитель берлинского клуба писателей (1922–1923), участник Религиозно-философской академии, преподаватель в Русском научном институте (Берлин, 1923–1926); сотрудничал в журнале «Новая русская книга» (Берлин), газетах «Сегодня» (Рига) и в особенности «Руль» (Берлин), где вел критический отдел. Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — писатель, литературовед, один из основоположников и теоретиков формальной школы в литературоведении; в 1922 г., опасаясь ареста, бежал из России, через Финляндию прибыл в Берлин, где издал «Сентиментальное путешествие» (1923) и «ZOO, или Письма не о любви» (1923) (вторая книга — литературный итог его несостоявшегося романа с Э. Триоле); в 1923 г. добился разрешения вернуться в СССР. Владимир (Зеев) Евгеньевич Жаботинский (1880–1940) — писатель, публицист, крупнейший идеолог и деятель ревизионистского движения в сионизме; один из редакторов Р, сотрудник ПН.

Русский Монпарнас во Франции. Печатается по газ. «Гаарец» (1953, 26 июня). Монпарнас (Montparnasse) — район Парижа, расположенный на левом берегу Сены (своим названием обязан холму Парнас, находящемуся на его территории); после первой мировой войны сюда переместился центр художественной жизни французской столицы, о котором герой романа Э. Хемингуэя «Фиеста» Джейк Барнс высказался просто и знаменательно: «Истинные жители Квартала <так в романе зовется Монпарнас> живут за пределами Монпарнаса. Они могут жить где угодно, но сюда приходят думать». Здесь находятся такие артистические кафе, как «Клозери-де-Лила» (Closerie des Lilas), завсегдатаями которого были, к примеру, художник А. Модильяни, писатели Э. Хемингуэй и А. Бретон, один из основоположников сюрреализма, поэты Г. Аполлинер и П. Фор; «Дом» (Le Dome), которое любили посещать писатель и философ Ж.-П. Сартр (он и его жена, писательница Симона де Бовуар, похоронены в этом же квартале — на Монпарнасском кладбище, где, кстати, покоится прах еще одного выдающегося обитателя Монпарнаса — Х. Сутина), художники Д. Ривера, О. Цадкин; «Куполь» (La Coupole); знаменитая «Ротонда» (La Rotonde), многократно поминаемая и описанная в литературе о парижских поэтах и художниках (см., к примеру, Эренбург, с. 209–222), в которой перебывали, кажется, все, кто имел хоть какое-нибудь отношение к искусству и жил в Париже, — от Ж. де Нерваля до П. Пикассо и М. Шагала. Пространное описание «русского Парижа» см. в кн.: Роман Гуль. Я унес Россию: Апология эмиграции. Т. 2. Россия во Франции. Нью-Йорк, 1984. Яков Моисеевич Цвибак (с конца 20-х гг. писал под псевдонимом Андрей Седых, 1902–1994) — писатель и журналист; в эмиграции с 1920 г., корреспондент газет ПН и «Сегодня» (Рига) при французском парламенте; с 1942 г., после бегства из оккупированной немцами Франции в Америку, сотрудник газеты «Новое русское слово» (Нью-Йорк), с 1973 г. ее главный редактор; автор многочисленных книг рассказов и путевых очерков; одна из глав его литературных воспоминаний «Далекие, близкие» (1962) посвящена Кнуту. «Спич, естественно, начинался с обращения…» — Бунин в предисловии к книге А. Седых «Звездочеты с Босфора» (Нью-Йорк, 1948) несколько по-иному излагает эпизод, приведенный в статье Кнута: «Вот, например, утро того дня, когда я должен принять из рук шведского короля Нобелевский диплом и ответить ему благодарностью, и я шутя вздыхаю и говорю: „Ох, Боже мой, напрасно я жил в Париже в отеле „Мажестик“, боюсь, что нынче брякну королю от смущения вместо Votre Majeste — Votre Мажестик!“, а через несколько дней после этого в ужасе хватаюсь за голову, получив из Парижа „Последние новости“ с очередной телеграфной корреспонденцией Андрея Седых о моей жизни в Стокгольме, кричу ему: „Разбойник, что же это вы со мной делаете! При вас слова нельзя сказать! Вот вы уже и это телеграфировали — мою дурацкую шутку насчет „Мажестика“! Неужели вы не понимаете, что это будет, если шведы, люди строгие, узнают про нее, про то, что она попала в печать!“ А он в ответ только пожимает плечом: „Что значит — дурацкая? Никакая хорошая шутка не может быть дурацкой. И нет ровно ничего обидного для шведов в вашей шутке. Главное же то, что скучный журналист достоин виселицы, к которой я еще не имею ни малейшей склонности“» (Иван Бунин. О прозе Андрея Седых. IN: Три юбилея Андрея Седых: Альманах 1982. N.Y., 1982, с. 34–35). В своих воспоминаниях «Поля Елисейские» В. С. Яновский пишет о Нобелевской речи Бунина: «Когда Иван Алексеевич удостоился Нобелевской премии, все корреспонденты, и русская печать в особенности, описывали, как изящно, по-придворному, лауреат отвесил поклон шведскому королю. И фрак Ивана Алексеевича, и рубашка — все выглядело безукоризненно. Об одном почти забыли упомянуть или упоминали только мельком — это о содержании его речи. Кем-то переведенная для Бунина, может быть при участии А. Седых, и произнесенная с плохим французским выговором, она была плоска и бесцветна» (Яновский,