Готический роман. Том 1 - Нина Воронель

– С вельможным «фоном» он все же расстаться не захотел.

Нагруженные вещами Карла, они двинулись к выходу из цветочного подвала, потому что Ури придумал простое до гениальности решение проблемы этих вещей. Убедив Инге, что невозможно незаметно избавиться от такой кучи одежды, он спросил: кто знает, что эти шмотки принадлежат Карлу? Инге озадаченно прикусила губу:

– Никто, пожалуй. Разве что Клаус – Отто ведь не в счет.

– Вряд ли Клаус регистрирует в памяти вещи – у него настройка совсем на другие волны. – Ури надел пиджак Карла и застегнул на все пуговицы. – Смотри, как он на мне сидит, в самый раз!

– Ну и что с того, что сидит хорошо? – не поняла Инге.

– А то, что если никто не помнит, чьи эти пиджаки, можно, в случае нужды, выдать их за мои. Я повешу их к себе в шкаф, никому и в голову не придет усомниться.

Инге покоробило, что Ури с такой легкостью надел на себя пиджак с плеча Карла. Она хотела как-то возразить, но вовремя сообразила, что она сама тоже вроде бы с плеча Карла, – и прикусила язык.

– А вдруг существует какая-то экспертиза, по составу пота, например... – неуверенно начала она.

– Вряд ли... Но даже если она и существует, можно завтра же все свезти в чистку – куда-нибудь подальше, в Вормс или в Шпеер. И тогда никакая экспертиза ничего не покажет.

– Все-то ты предусмотрел, еврейская голова! – то ли пошутила, то ли усомнилась Инге, запирая дверь. – Интересно, где тебя этой премудрости научили?

И, не глядя на Ури, направилась к лестнице. Неужели она все-таки ему не доверяет?

На верхней площадке их поджидал Отто, весь издрожавшийся в тонкой ночной сорочке, взмокшей от нечеловеческих усилий, которые понадобились ему, чтобы без посторонней помощи перебраться из кровати обратно в кресло. Он сидел тихо-тихо, задерживая свое хриплое дыхание ради того, чтобы захватить их врасплох. Зато, как только он увидел дочь, он поднял такой ужасный трезвон, что Инге уронила сумку, из которой веером рассыпались рубашки и выкатились клубки свернутых носков.

«Что случилось что случилось», – надрывно отстукивал Отто.

– Ничего не случилось, папа. Все в порядке. А почему Клаус не снял с тебя протез?

Отто и не подумал ответить на ее вопрос. Он был полон своих вопросов:

«Зачем заперлась, пробежала не зашла зачем».

– Что ты придумал? Я просто спешила закончить с геранями – и все.

«Не ври не ври не ври кто-то приезжал кто кто приезжал».

– Кто именно тебя интересует? Сегодня через нас, кажется, сто человек проехало. Мы ведь заканчиваем стройку.

«Не ври не ври», – повторил Отто и переключил свой лихорадочно горящий взгляд на Ури, который пытался проскользнуть мимо с охапкой курток и пиджаков.

Стальная лапа заколотила в рельс с удвоенной скоростью:

«Стой Ури куда вещи Карла почему кто приезжал кто».

С чего она взяла, что Отто не в счет? Да у него память, как ни у кого другого!

Услышав про Карла, Ури приостановился было, но Инге нетерпеливо указала ему на дверь:

– Уходи скорей, уходи, я уложу его в постель и приду.

Отто отчаянно задергался в кресле, возражая всем телом:

«возьми меня к себе я не хочу один что случилось что случилось».

Отстучав этот отчаянный призыв, он ужасу Инге, с неожиданным проворством соскользнул с кресла на холодные камни лестничной площадки и стал корчиться в судорогах совсем близко к краю ступенек. Инге наклонилась, покачнулась, упала на колени и, не в силах удержать отца, в панике позвала: «Ури!» Он, слава Богу, услышал, рванулся обратно и, с ходу оценив ситуацию, уронил вещи на пол, чтобы перехватить старика в последний миг перед тем, как тот начал скатываться вниз в подвал.

– Для полноты картины мне сейчас только не хватало, чтобы у него начался приступ, – прошептала Инге, наполняя шприц, пока Ури укладывал Отто в постель. А потом собирал разбросанные по всему коридору вещи Карла, чтобы повесить их к себе в шкаф и освободить ее от страха.

Что бы она делала, если бы Ури и впрямь послушался ее, взял фургон и уехал? Да ничего бы она не делала, просто умерла бы – и все!

Ури

Неясно было, почему старик закатил такую истерику из-за случайного визита какого-то незнакомца. Ури тщетно искал ответ на этот вопрос, пока они собирали разбросанные по всему коридору одежки Карла. Когда все мелочи были возвращены в сумку, Инге последний раз заглянула к Отто – старик спал на спине, нос его заострился, хриплое дыхание было ровным.

– Пошли, – сказала Инге. – Я надеюсь, укола хватит до утра.

И они зашагали через ночной, пустынный, шуршащий опавшими листьями двор.

– А что холодильник? – на миг вернувшись к реальности, спросил Ури. – Они закончили монтаж?

Инге ответила не сразу, а чуть погодя, когда они уже поднимались на крыльцо, с деланным спокойствием, чтобы Ури не заметил радостного звона в ее голосе. Она еще не поверила окончательно, что он останется, и его интерес к холодильнику добавлял ей надежды:

– Почти закончили. Утром приедут на пару часов доделать какие-то мелочи.

Она открыла дверь, и они наконец ввалились к себе, в ласковый буржуазный уют кухни.

– Если бы ты знал, как Карл презирал меня за мою любовь к обывательским радостям! – призналась Инге, открывая дверцу буфета, за которой она держала свой небольшой, но со вкусом подобранный набор напитков. – Давай выпьем по рюмочке «Ашбаха», а то меня знобит.

– Только чур! Никаких приворотных зелий, драконьих зубов и трав забвения! – предостерег ее по-израильски равнодушный к спиртному Ури по пути в свою комнату, где он поставил сумку Карла в одно кресло, а на спинку другого сбросил куртки и пиджаки, которые он завтра намеревался свезти в чистку. Под грузом наспех брошенных на спинку вещей кресло гулко рухнуло навзничь, непристойно задрав к потолку свои слишком изящные ножки. Пока Ури поднимал кресло и опять собирал в кучу в который раз разбросанные вещи, ему стало жарко. Он снял с себя куртку и бросил ее в то же кресло поверх одежды Карла, подумав мелком, насколько вид его комнаты нарушает сейчас все представления Инге о порядке и уюте. Он даже попытался немножко разровнять пеструю охапку вещей, в результате чего они снова свалились на пол. Тогда он отмахнулся от всего этого безобразия, – все равно завтра везти все в чистку! – и направился к двери. Почти у самого выхода он наступил на какой-то мелкий предмет – это оказался ключик от его почтового ящика, на который адресовала ему письма мать. Ключик, наверно, выпал из кармана его куртки, пока он перебрасывал ее с места на место.

Ури сунул ключик в наколенный карман джинсов и вышел в темный коридор. В кухне тоже было темно, неяркий свет струился из спальни Инге, – она ждала его, шагая из угла в угол, на столике у кровати стояли два бокала и нераспечатанная бутылка душистого местного коньяка «Ашбах».