Мириады миров - Коллектив авторов

бы совершенно неприлично явиться перед магометанским пророком. И вот мрачное и суровое лицо Могаддема осветилось на миг лучом земной радости при виде положенных к его стопам золотого хронометра, подзорной трубы, прекрасного двуствольного ружья и куска дорогого крепдешина. Под набожно опущенными веками старика глаза его сверкнули живым огнем; с глубоким вздохом, вырвавшимся у него из груди, он на мгновение вышел из своего безмолвного созерцательного состояния и удостоил своих новых почитателей кротким благодушным взглядом.

Тогда Норбер выступил вперед и через посредство Виржиля, который переводил на арабский язык каждое его слово, изложил ему свою просьбу по всем правилам.

Могаддем снова погрузился в полнейшее состояние недвижимости. Закрыв глаза и скрестив руки над четками, казалось, он застыл в этой позе и только спустя некоторое время как бы пробудился для того, чтобы взглядом спросить совета своего уродливого карлика. Этот последний быстро сделал ему несколько таинственных знаков, затем распростерся на полу и трижды ударился лбом о землю.

После вторичного довольно продолжительного молчания и полной неподвижности Могаддем сильно и резко возвысил голос и затем пробормотал следующие слова, которые Виржиль сейчас же поспешил перевести. Святой старец выразил свое полное согласие и готовность предоставить в распоряжение путешественников своих верных сынов, храбрых и смелых детей племени Шерофов, и их верблюдов и все остальное, потребное для путников, но прежде всего следовало допросить оракула…

– Какого оракула? – осведомился Норбер.

– Оракула, святого Шейха Сиди-Магомет-Жераиба! – таинственно пояснил Мабруки, между тем как Могаддем, снова погрузившийся в свою глубокую думу, не подавал теперь ни малейших признаков жизни.

– А где он торчит, этот новый святой? – досадливо спросил Норбер, негодуя на новую задержку.

– В своей могиле, на расстоянии каких-нибудь пятисот шагов отсюда! – кротко ответил старый проводник. Долголетняя привычка к европейцам приучила его не удивляться смелости их речей. – Только ведь это будет опять-таки порядочно стоить вам…

– Ну, это еще не беда! раз это нужно, то об этом не стоит и разговаривать!..

– И затем, это может быть очень забавно и интересно! – заметила Гертруда, которой прежде всего хотелось как можно больше новых чудес и новых впечатлений.

Не обращая больше внимания на Могаддема и его карлика, полнейшая неподвижность и безмолвие которых ясно говорили, что аудиенция окончена и что наши путешественники ничего более не дождутся от них, последние незаметно вышли из приемной залы Могаддема, чтобы направиться к могиле Шейха. Эта могила виднелась в трех-четырехстах метрах, за оградой зауиа, на совершенно открытом месте.

Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы садиться на коней ради такого незначительного пути, а потому все маленькое общество двинулось 'пешком по направлению к этой священной могиле.

Не успели они отойти и двадцати шагов, как Гертруда Керсэн случайно споткнулась о какой-то камень. В тот же момент и баронет, и Норбер одновременно подбежали к ней, предлагая ей руку.

Не желая отказать ни тому, ни другому, она приняла руки обоих. Но такого рода оборот дела, по-видимому, был не по душе как Норберу, так и баронету, потому что оба они приняли недовольный, сердитый вид. Это как нельзя более развеселило и рассмешило Гертруду Керсэн.

– Противное чудовище! – смеясь воскликнула она, – заметили вы, господа, как он похож на обезьяну? Я желала бы знать, чем объясняется то странное влияние, какое он, по-видимому, имеет на Могаддема… не подлежит сомнению, что этот святой муж не делает ничего без его совета!

– Они, вероятно, совершили вместе какое-нибудь скверное дело! – трагическим тоном сказал Норбер.

– Почему именно такое предположение? – возразил баронет. – Не достаточно ли общей веры для того, чтобы связать людей самыми тесными узами?

– Веры в могущество денег, не так ли? – иронически подхватил Норбер Моони, от наблюдательности которого не ускользнул довольный, радостный взгляд мгновенно разгоревшихся чувством алчности глаз Могаддема, устремленных на его богатые подношения.

– Такая вера вполне совместима и с более благородными побуждениями! – заметил сэр Буцефал. – Что, в самом деле, можно сделать без денег? деньги везде и во всем нужны!

– Я же склонен думать, что этот омерзительный карлик просто ловкий фокусник при Могаддеме! – сказал доктор, прислушивавшийся вместе с господином Керсэном к разговору молодых людей.

– Заметили вы его индийский наряд? Я не раз видел этот самый костюм на местных фокусниках и жонглерах, проделывавших все те же фокусы, или чудеса, и со змеей, и с голубями, и еще много других, гораздо более удивительных!

– Да и эти достаточно удивительны! – воскликнула Гертруда. – Я желала бы знать, как это можно заставить голубей вдруг разом замереть в воздухе, заставить их оставаться в течение довольно продолжительного времени совершенно неподвижными?

– Вероятнее всего, что они чуть заметно трепещут крыльями и только кажутся неподвижными, и что кроме того находятся под влиянием гипноза. Но в Индии я видел нечто несравненно более замечательное, а именно: я видел семилетнего ребенка, парившего в воздухе совершенно так же, как эти голуби.

– И вы видели это своими глазами?

– Да, своими глазами! Мало того, это делалось под открытым небом – на площади, следовательно, без всякой возможности плутовства вроде спускных проволок и бечевок или каких-либо незаметных подставок. Этот феномен положительно невозможно ничем объяснить, никакими данными современной европейской науки… И это не единственный подобного рода фокус, какой мне случалось видеть… Так, например, в другой раз мне случилось быть свидетелем такого поразительного явления. Один бенгальский фокусник, или колдун, словом, маг, в моем присутствии и в присутствии еще нескольких других лиц, поцарапав почву старинной сухой аллеи, затвердевшей и плотно укатанной и утоптанной, посеял семя камелии, которое тут же, на наших глазах, пустило корни, дало росток, который вырос до размеров кустика, и наконец кустик этот зацвел, так что весь покрылся цветами! Все это произошло менее чем в четверть часа…

– Нет! Это что-то неслыханное! Что-то непостижимое.

– Все же это чудо может быть объяснено простой иллюзией, результатом необычайной, поразительной ловкости и проворства рук чудодея! Но есть вещи из числа проделываемых индийскими фокусниками и факирами, которые положительно ничем не объяснимы, и я едва могу решиться рассказать вам о них, потому что всякому, кто не видал этого собственными глазами, они должны казаться положительно невероятными. Люди эти обладают множеством различных тайн, переходящих по наследству из поколения в поколение, которые объясняются такого рода физиологическими феноменами, к которым современная наша физиология едва осмеливается приступать.

Разговаривая таким образом, маленькое общество незаметно пришло к могиле Шейха. То было небольшое сооружение кубической формы, высеченное из цельного громадного камня, имевшее до пяти метров в длину и около четырех в ширину и украшенное небольшим куполом, над которым три развесистых пальмы