Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика) - Василий Минаков

Уже не одна очередь впилась в серо-зеленое тело «летающего дракона». Наконец на нем задымил один мотор. Затем второй. Шлейф черного дыма пластался за хвостом «Гамбурга». Вскоре он плюхнулся в воду: для низкого полета не хватило тяги двух уцелевших моторов. Попытался маневрировать на воде. Но это у него получалось плохо. Тогда, бешено отстреливаясь, он на повышенной [356] скорости порулил к берегу в направлении Южной Озерейки.

— Не уйдешь, гад! — услышали товарищи азартный голос Литвинчука.

Наступил момент для решающего удара. И тут раздался голос Жоры Колонтаенко.

— Сверху справа «мессеры» и «фоккеры»...

Восемь вражеских истребителей с бубновыми тузами на фюзеляжах были уже близко и, по всему, опасались лишь одного: как бы советским летчикам не удалось безнаказанно скрыться.

Не тут-то было.

— В атаку, за мной! — скомандовал Литвинчук и устремился им навстречу. Чтобы избежать неминуемого столкновения, гитлеровские асы резко взмыли вверх. Литвинчук и его ведомые в точности повторили их маневр. Затем навязали врагу активный бой. Закружилась смертельная карусель...

Фашистские истребители, очевидно, были вызваны с аэродрома Анапа экипажем подбитого «Гамбурга». Их число в ходе боя наращивалось. Вскоре против нашей четверки сражалось четырнадцать вражеских стервятников. Литвинчук доложил на командный пункт обстановку, попросил выслать помощь. О том, чтобы выйти из боя, ни у кого из четверых не возникло и мысли.

— Держись, ребята! — крикнул друзьям комэск.

Сошелся на встречном курсе лоб в лоб с одним из немецких асов. В самый последний момент обе машины свечой взмыли вверх, по инерции продолжая сближаться. Гитлеровец отвернул первым, и потому шел чуть выше Литвинчука. На какой-то миг оказался в его прицеле. Этого было достаточно. Короткая очередь, отход в сторону. «Мессер» сорвался в штопор.

Продолжая набирать высоту, Борис проводил его взглядом: фашист врезался в воду в районе Южной [357] Озерейки. Одновременно увидел: со стороны Геленджика спешат на выручку друзья...

Бой еще более ожесточился. Пара «мессеров» зашла в хвост машины Литвинчука. Фашисты решили отколоть самого опасного противника от группы и расправиться с ним в стороне. Командир звена Краснов вовремя понял это. Выйдя из боевого разворота, решительно устремился на помощь. Его ведомый лейтенант Колонтаенко, искусно перейдя в правый пеленг, с короткой дистанции дал очередь по ведущему гитлеровцу. Объятый пламенем враг по крутой глиссаде скользнул в море...

Колонтаенко устремился наперерез второму, дал заградительную очередь. Но фашист уже нажал на гашетки. Сноп огня пронесся рядом с машиной Литвинчука. Колонтаенко снова прицелился. Огонь! Насмерть ужаленный «мессер» отвернул к берегу, волоча за собой черный хвост...

— Спасибо, Жора! — крикнул комэск, разглядев десятку на хвосте пронесшейся мимо машины.

Потеряв своего ведущего, гитлеровцы поубавили пыл. Один за другим стали отворачивать в сторону Анапы.

На исходе был бензин и у наших. Литвинчук искусно выводил друзей из боя, они возвращались на свой аэродром. Пролетая вблизи Южной Озерейки, видели «гамбург»: его буксировали катером в сторону Анапы...

В тот день ежечасно в воздухе вспыхивали ожесточенные бои. Завязанные небольшими группами, они моментально превращались в целые сражения: аэродромы и той и другой стороны располагались рядом.

...Облетывая машину над морем, летчик лейтенант Сурен Тащиев встретил группу вражеских истребителей. Раздумывать было некогда — решали секунды. Поймав в перекрестие ведущего, гвардеец дал очередь из 37-миллиметровой пушки. Встречные, пушечно-пулеметные трассы ударили по самолету смельчака...

У гитлеровца снарядами был снесен фонарь, самолет [358] мгновенно потерял управление, врезался в воду, взорвался. Остальные немцы были настолько ошеломлены, что не преследовали явно поврежденную машину советского летчика. Как потом выяснилось, Тащиев сбил видного руководителя люфтваффе в Крыму.

У Тащиева была разбита верхняя часть кабины, пробиты стабилизатор и центроплан. Сам летчик получил ранение в голову. Машина шла со снижением. На помощь подоспели друзья. Под их прикрытием Тащиев долетел до аэродрома и произвел посадку. Бывалые гвардейцы удивлялись, как ему это удалось...

За Новороссийск! Штурмовики

Так сражались за Новороссийск наши друзья-истребители.

Со штурмовиками нам прямо взаимодействовать не приходилось, о них мы знали меньше.

Но вот — одна встреча.

Аэродром 8-го гвардейского штурмового авиаполка располагался в пяти километрах от нашего. Вечером на третий день боев мы со штурманом Петром Прокопчуком возвращались на полуторке из Геленджика в свою эскадрилью. Дорога вилась вдоль бухты. Внезапно из темноты выскочил человек в морской форме, поднял руку. Прокопчук стукнул ладонью по крыше кабины.

— На Тонкий мыс, хлопцы? — прозвучал из полутьмы голос.

— А вам?

— Почти по пути, в штурмовой! Подбили вчера тут нашего...

Легко впрыгнув в кузов, летчик продолжил рассказ. Вражеские зенитки подбили Ил-2 над Новороссийском. Упал в бухту. Экипаж был подобран каким-то нашим катером. Вот ездил встречать их. Не нашел. Дома, наверно, уже ребята... [359]

— Много у вас потерь?

— Терпимо. У них-то больше! Спасибо, что подкинули, с рассветом вылет...

Высадили его у самой землянки. Слезли и сами — покурить, узнать, вернулся ли спасшийся экипаж. По тому, как окружили нашего попутчика выскочившие навстречу товарищи, догадались: нет, еще не вернулся.

— Попов, а ты точно видел, что их подобрали?

— Да что вы, ребята! — возмущался тот, кого спрашивали, должно быть, в сотый уже раз. — Два круга сделал над катером, говорю! С палубы помахали руками...

Попов? Жора? Ну да, точно, он! Мой ведомый из тридцать шестого. В прошлом году вместе летали... Азартный парень, страсть любил «делать окрошку» из гитлеровских колонн...

— Жора? Попов? — окликнул, когда от него отстали. Он обернулся, вгляделся.

— Вася?!

Объятья, хлопки, пинки...

— Добился работки себе по душе?

— Предложили, пошел...

— И как?

— Воюю, как все... — скромно потупился Жора.

— Па-чему врешь, слушай? — блеснув орденами, выступил из темноты стройный подтянутый летчик. — Двенадцать вылетов сделал уже на Новороссийск! — пояснил мне с кавказским акцентом. — По три раза в день летает!

— Кто это? — тихонько спросил я.

— Наш комэск, капитан Вартаньян, — в шепоте Жоры почувствовался укор: неужели не слышал?