Поэтические воззрения славян на природу (Том 1) - Александр Афанасьев

______________

* Совр. 1856, IX, 78.

** Ворон. Лит. Сб. 385; О.З.1848, т. LVI, смесь, 203.

Идет кузнец из кузницы,

Несет кузнец три молота.

"Кузнец, кузнец! ты скуй мне венец,

Ты мне венец и золот и нов,

Из остаточков - золот перетень,

Из обрезочков - булавочку:

Мне в том венце венчатися,

Мне тем перстнем обручатися,

Мне тою булавкою убрус притыкать"*.

______________

* Сахаров., 1,12.

У германцев благословение брака совершалось чрез положение молота на колени невесты, и четверг, как день, посвященный громовнику, до сих пор считается за самый счастливый для свадебных союзов; Top - дарователь чадородия: оскорбленный и разгневанный, он замыкает чрево жены и делает ее неплодною*. Под влиянием христианства древние языческие сказания о мифическом кузнеце-громовнике были перенесены у нас на св. Козьму и Демьяна, в которых простолюдины наклонны видеть одно лицо и которым приписывают они и побиение змея-тучи кузнечными молотами (см. гл. XI). К этим святым ковачам поселяне обращаются в своих свадебных обрядовых песнях с мольбою сковать брачный союз крепкий, долговечный, навек неразлучный:

______________

* Die Gutteiwelt, 226.

"О святэй Кузьма Дямян!

Прихадзи на свадзьбу к нам

Са сваим святым кузлом (молотом),

И скуй ты нам свадзибку

Крепко-крепко-накрепко: (235)

И людзи хулютсь - не расхулютсь,

Вятры веютсь - не развеютсь,

Солнца сушитсь - не рассушитсь,

Дожди моцутсь - не размоцутсь"*.

______________

* Записано в Ржевском уезде. См. также Цебрикова, 286; Терещ., VI, 62:

Ты, святой-ли Козьма-Демьянович!

Да ты скуй ли-ка нам свадебку

Вековечную, неразрывную.

"Сковать свадьбу" значит: сковать те невидимые, нравственные цепи (= обязанности), которые налагают на себя вступающие в супружество и символическими знаками которых служили кольца; Судьба, заведывающая людскими жребиями, по свидетельству народного эпоса, кует и связывает по две нити и тем самым определяет, кому на ком жениться (см. гл. XXV). Как эмблема супружеской связи, кольцо в народной символике получает метафорическое значение женского детородного члена, а палец, на который оно надевается, сближается с фаллюсом. В загадках кольцо или перстень изображаются так: "прийшов парубок до дивки: дай, дивко, дирки!" - "Стоит девка на горе, да дивуется дыре: свет моя дыра, дыра золотая! куда тебя дети? на живое (сырое) мясо вздета". В былине о Ставре-боярине неузнанная мужем жена открывается ему следующей загадкою:

Как ты меня не опознываешь?

А доселева мы с тобой в свайку игрывали:

У тебя де была свайка серебряная,

А у меня кольцо позолоченное,

И ты меня поигрывал,

А я тебе толды-вселды*.

______________

* Кирша Дан., 133-4.

4. Петух, именем которого доселе называют огонь, почитался у язычников птицею, посвященною Перуну и очагу, и вместе с этим - эмблемою счастия и плодородия. Силою последнего щедро наделила его природа, так что это качество петуха обратилось в поговорку. Вот почему при свадебных процессиях носят петуха; вот почему петух и курица составляют непременное свадебное кушанье; по этим же птицам гадают и о суженых, а) Девицы снимают с насести кур и приносят в светлицу, где заранее припасены вода, хлеб и кольца золотое, серебряное и медное; чья курица станет пить воду, у той девицы муж будет пьяница, а чья примется за хлеб - у той муж бедняк; если курица подойдет к золотому кольцу - это сулит богатое замужество, если к серебряному - жених будет ни богат, ни беден, а если к медному - жених будет нищий; станет курица летать по комнате и кудахтать - знак, что свекровь будет ворчливая, злая. b) Приготовляют на полу тарелку с водой и насыпают кучками жито и просо, а на покуте ставят квашню и сажают в нее петуха; если петух вылетит и кинется прежде на воду, то муж будет пьяница, а если на зёрна - муж будет домовитый хозяин, с) Холостые парни и девицы становятся в круг, насыпают перед собою по кучке зернового хлеба (нередко зерно это насыпается в разложенные на полу кольца) и бросают в средину круга петуха; из чьей кучки он станет клевать - тому молодцу жениться, а девице замуж выходить, d) Сажают под решето петуха и курицу, связавши их хвостами, и замечают: кто из них кого потащит? По этому заключают: возьмет ли верх в будущем супружестве муж или (236) жена. Или просто выпускают петуха с курицею на средину комнаты: если петух расхаживает гордо, клюет курицу, то муж будет сердитый, и наоборот, смирный петух сулит и кроткого мужа*.1-е ноября, посвященное памяти Козьмы и Демьяна, святым ковачам свадеб, называется в простонародье курячьим праздником или курьими имяпинами; в старину в Москве 1-го ноября женщины приходили с курами в Козьмодемьянскую церковь и служили молебны, а в Ярославской губ. в этот день режут в овине петуха и съедают целой семьею**. Зерновой хлеб, овин, где его просушивают, решето, которым просевается мука, и квашня, где хлеб месится, - все это эмблемы плодородия. В Германии по крику петуха девушки гадают о своем суженом; у римлян крик курицы петухом, в применении к браку, предвещал властвование жены над мужем***.

______________

* Сахаров., I, 67; Абев., 153; Терещ., VII, 237; Зам. о Сибир., 63; Херсон. Г. В. 1846, 4, 10; Neues Lausitz. Magazin 1843, III-IV, 351.

** Сахаров., II, 65.

*** D. Myth., 1071,1087.

IX. Илья-громовник и огненная Мария

С принятием христианства многие из старинных языческих представлений были перенесены на некоторые лица ветхо- и новозаветных святых. Младенчески неразвитый народ не в силах был разорвать своих связей с прадедовской стариною; старина эта проникала весь строй его речи, а с тем вместе и все его воззрения на жизнь и природу, каждый день, каждый час она напоминала ему о себе в тысяче тех слов и оборотов, помимо которых он не умел и не мог выражать своих мыслей. Чтобы всецело отрешиться народу от образов и верований, созданных язычеством, для этого нужно было отказаться ему от родного языка, что выходило из пределов возможного. И народ долго не отрешался от заветов предков, от убеждений, подсказываемых ему языком; он невольно, бессознательно вносил их в область новой христианской религии, или, лучше сказать - объяснял ее догматы в духе собственных преданий, и пользовался для этого всякою сходною чертою, всяким поводом к сближению и даже случайным созвучием слов. Так на Илью-пророка были перенесены все атрибуты и все значение древнего Перуна. По языческим представлениям, Перун владел громом и молниями, разъезжал по небу в колеснице, на крылатых, огнедышащих конях, разил демонов огненными стрелами, проливал дожди и воспитывал жатвы. Те же черты дает народная фантазия и Илье-пророку. Поселяне наши представляют его разъезжающим по небу в огненной колеснице; грохотом ее колес объясняется слышимый нами гром*. При ударах грома в Нижегородской губ. говорят: "Илья великий гудит!" На лубочной картине Илья-пророк изображается на колеснице, которая окружена со всех сторон пламенем и облаками и запряжена четырьмя крылатыми конями; колеса огненные. Лошадьми управляет ангел; Илья-пророк держит в руке меч. Болгарская загадка сравнивает коня Ильи-пророка с ветром**, а малорусская так выражается о громе: "видано-невидано, якого не кидано! То (238) снятый кидав, щоб було хороше ему прсуихати"***, т. е. в громовых раскатах слышится народу стук ринутого Ильею-пророком оружия, которым он разит темные тучи, чтоб не стояли ему на пути. В других местах гром объясняется небесным поездом самого Христа. В скопческой песне поется:

______________

* Ворон. Г. В. 1851,11; Владим. Г. В. 1844,52.

** "Имам iэдин конь - от свети Илия повихрест" (быстрее) = ветер (из рукописи, сборн. г. Каравелова).

*** Сементов., 8,39.

У нас было на сырой на земле

Претворилися такие чудеса:

Растворилися седьмые небеса,

Сокатилися златые колеса,

Золотые, еще огненные.

Ужь на той колеснице огненной

Над пророками пророк-сударь гремит,

Наш батюшка покатывает,

Утверждает он святой божий закон.

Под ним белый храбрый конь;

Хорошо его конь убран,

Золотыми подковами подкован;

Ужь и этот конь не прост

У добра коня жемчужный хвост,

А гривушка позолоченная

Крупным жемчугом унизанная;

В очах его камень-маргарит,

Из уст его огонь-пламень горит*.

______________

* Исслед. о скопч. ереси Надеждина, изд 1845, приложен., 47-48.

В заговорах встречаем подобные же представления Ильи-пророка, очевидно подставленного в этих молитвенных заклятиях вместо Перуна; так в заговоре на охрану против ружейных ран читаем: "на море на окиане, на острове на Буяне гонит Илья-пророк в колеснице гром с великим дождем. Над тучею туча взойдет, молния осияет, дождь пойдет - порох зальет... Как от кочета нет яйца, так от ружья нет стрелянья"*. Так как болезни почитались нечистою силою, которая язвит человеческое тело, то с мольбою об исцелении обращались к богу-громовнику, могучему победителю демонов. В заговоре от сибирской язвы обращение это делается к Илье-пророку: "встану я раб божий, пойду... под восточную сторону; к окияну-морю. На том окияне-море ( = небе) стоит божий остров, на том острове лежит бел-горюч камень алатырь (см. главу XVI), а на камени - снятый пророк Илия с небесными ангелами. Молюся тебе, святый пророче божий Илия! пошли тридцать ангелов в златокованом платье, с луки и стрелы, да отбивают и отстреливают от раба (имярек) уроки и призеры и притки, щипоты и ломоты и ветроносное язво". Или, после воззвания к Илье-пророку и ангелам, причитывают так: "спустите мне гром и моланью, отбивайте и отстреливайте от раба божия уроки и призеры, потяготы и позевоты..."** Молнию народ считает за стрелу, кидаемую Ильей-пророком в змея*** или дьявола, который старается укрыться от нее в разных животных и гадах****; но и там находит его и поражает небесная стрела. Во Владимирской губ. говорят, что он побивает нечистых каменными стрелами*****: поверье, согласное с преданиями о "громовых стрелках" и каменном молоте Тора. Что сказание о борьбе Ильи-пророка с (239) змеем (драконом = тучею) существовало издавна, это свидетельствуется апокрифической беседою Епифания с Андреем (рукоп. XV в.): "Епифаний рече: по праву ли сие глаголют, яко Илья-пророк есть на колеснице ездя гремит, молния пущает по облакам и гонит змия? Святый же рече, не буди то, чадо, ему тако быти; велико бо безумие есть, еже слухом приимати"******. На этих верованиях создалась хорутанская легенда "Lugar sv. Iliji vraga strelil"*******. Однажды вышел лесник на охоту; вдруг надвинулись тучи, загремел гром, засверкала молния и полил дождь. Лесник не мог идти дальше и лёг под дерево. Оглядываясь по сторонам, он увидел при блеске молнии какую-то зверскую образину; думая, что то зверь, он прицелился и выстрелил: "дождусь, думает, дня - и тогда увижу, что застрелил". В то самое время подошел к нему старец: "знаешь ли (спросил он), какого ты зверя застрелил? ты убил черта, в которого семь лет направлял я удары - и не мог попасть. Я - святой Илья и наделю тебя за это счастьем и богатой невестою". Подобная же легенда известна и в Малороссии, но вместо Ильи-пророка она выводит Бога: шел мужик с ружьем в руках; путь лежал возле озера, а над озером стоял большой камень. На ту пору была гроза на небе, и как только загремит гром - то нечистый и спрячется за камень, а как стихнет - то снова выскочит и "все дразнит Бога". Мужик прицелился и пристрелил нечистого; идет дорогою, а навстречу ему "чоловик ни молодий, ни старий; а ружжо у его таке гарне, саме золоте та срибне. - Здрастуй, чоловиче добрий! - Здрастуй! Добре в тебе ружжо; а добре воно тим, щой берешь его - христишь, а на килочок вишаешь - христишь. Поминяймось! - А то був сам Бог. У тебе, одказуе чоловик, - ружжо золоте та срибне, а мое бач яке просто; нам ни слид миня-тись. - Та ни-таки, поминяймось, просить Бог; я визьму твое, а ти мое: а у год и розминяемось на сим мисти. Твоим ружжом я переведу оттих проклятих, що мене дразнють". Поменялись, и как только станет, бывало, мужик стрелять из божьего ружья - тотчас гром и загремит на небе"********.