Греховная услада - Кери Артур

На краткий миг я закрыла глаза, затем сделала глубокий вдох и сказала:

— Скажи мне, кто твой босс, Миша. Пожалуйста, назови его имя.

— Я не могу.

— Даже не намекнешь?

— Даже не… Не нежить. — Он откашлялся, отхаркнув еще больше плоти и крови. — Прошу тебя… Закончи…

Я подалась вперед и нежно поцеловала его в разбитые губы.

— Желаю, чтобы ты нашел, что ищешь в своей следующей жизни, Миша.

Он поднес руку к моей щеке и нежно обхватил ее; его кожа — по сравнению с моей — была ледяной, глаза излучали нежность. Прежде я была неправа. Лабораторно-рожденные существа могут испытывать любовь. Я видела ее, прямо сейчас, в его глазах.

— Но я уже нашел, что искал. Нам было хорошо вместе. Правда, хорошо.

Слезы застили мой взгляд и скатились по щекам.

— Да, — прошептала я и подняла лазер.

Он поймал слезинку кончиком пальца и поднес к глазам, легкое удивление на краткий миг смыло боль из его взгляда. Затем он закрыл глаза и улыбнулся, и в этот момент я поняла, что он думает о нас, думает о будущем, которого у него никогда не было.

Я выстрелила из лазера, положив конец его страданиям и мечтам.

И лишь после этого я ринулась прочь от здания и от его тела. Когда я уверюсь, что защищена от пауков и других тварей, тогда позволю себе оплакать мужчину, которого никогда не любила.

Глава 13

Пять дней спустя, оправившись от ран, если не от воспоминаний, я вернулась в недра «Геновев». Сцепив руки за спиной, я рассматривала окровавленные пески старой арены.

Позади меня Джек разговаривал с Роаном, но его слова были немногим более лепечущего звука, который не имел для меня никакого смысла. Не то чтобы это имело какое-то значение. Я уже была в курсе всех важных дел. Роберта Уитби была мертва. Джек с Роаном не успели вовремя спасти ее — бомба взорвала автомобиль задолго до того, как она успела достигнуть туннеля, где ей была уготована ловушка. А тот, кто изображал миссис Хант был превращен в «овощ» — ему так поджарили мозги, что он даже не мог позаботиться о себе. И это несмотря на все щиты стражей, которыми его снабдили.

Вопреки всему, что Джек сделал за последние несколько дней и все, через что мы прошли, он по-прежнему не знал расположение второй лаборатории. Как и не знал имени того, кто за всем этим стоит. Не имея исходной точки отсчёта, он не продвинулся в своих изысканиях.

И все же напоследок Миша нам помог — он сдержал свои обещания. После его смерти он дал мне ответы, в которых я нуждалась, — хотя Джеку об этом пока не известно.

Я зажмурилась от представших перед глазами кровавых картин, переполняющих мой разум. Я не хотела вспоминать, как умирал Миша, предпочитая помнить, как он жил в те времена, когда был просто любовником и хорошим другом. Потому что именно тогда он был тем, кем являлся на самом деле, несмотря на все остальное. Он был другом.

Другом, который умирая, не переставал любить меня.

Он был похоронен без шума, по волчьим обычаям. Его тело сожгли, а пепел развеяли в лесу одного из его поместий. Просьба зачитать его завещание — удивила меня, так же как и то, что он оставил мне две вещи: необработанный участок земли в горах, где по его словам я могла «бегать на свободе», и послание.

Это послание и дало ответы на все вопросы. Я опустила руку в карман и легонько коснулась сложенного вдвое листа бумаги. За последние несколько дней я читала его так часто, что смогла заучить наизусть, но все же слова по-прежнему оказывали на меня неизгладимое впечатление. Или же, все дело было в осознание того, что он действительно любил меня.

Даже если он никогда по-настоящему не понимал, что это значит.

Если ты читаешь это, значит, я мертв, — так начиналось письмо, — а ты и Управление остались бороться с этим монстром в одиночку. Я извиняюсь за это и хочу, чтобы его безумствам положили конец, я хочу этого больше всего остального. Все, что я совершил в последнее время, было сделано с этой целью. Но боюсь, что я слишком раскрыл свои карты, и при этом оказался зависим от него.

У него имеется две личности, Райли. Я не могу назвать тебе первую, потому что эту личность он охраняет с особой тщательностью. Но мне известно, что это кто-то, кого ты часто видишь — не друг, не любовник, но тем не менее кто-то приближенный к тебе. И не перед ним отчитывается Готье, скорее перед нашей сестрой-клоном. Они оба — и она, и Готье — избегут этой чистки, потому что не знают, что вы в курсе о Готье или о том факте, что в Управление заслан кто-то еще. Имя данное ей в лаборатории — Клаудия Джонс, но я понятия не имею, как она представляется в Управление.

Другая его личность, которой он чаще всего пользуется — Дешон Старр. Он возглавляет группировку, которая управляет доками и считает Мельбурн своей подвластной территорией. Он беспощаден и беспринципен. Его принцип работы — закрытая группировка. Лишь нескольким пришлым позволили вступить в ее ряды без тщательной проверки. Но я нашел его слабое место. Дешон любит мужчин, ему нравиться иметь в своем распоряжение толпы любовников — это первая возможность для Управления влиться в ряды группировки. Вторая — два заместителя Дешона. Они являются лабораторно-улучшенными созданиями — область, изучением которой группировка занималась на протяжении сорока с лишним лет. Они не клоны, не лабораторно-созданные гибриды, они — люди, которые в эмбриональном состоянии перенесли несколько процедур по перекрестной пересадки ДНК перевертышей для улучшения их рефлексов и чувств. Эти эксперименты еще повысили их либидо. Секс — это то, чем они вынуждены заниматься каждый день, они меняют женщин как перчатки. Половые партнеры подвергаются медицинскому осмотру, однако менее тщательному, чем остальные, потому что они, как правило, надолго не задерживаются. Первый, кто воспользовался тобой в селекционном центре, был Олден Мерле. Второй — Лео Мосс. Из этих двоих, Мерле — вероятно более нормальный, но это ни о чем не говорит. Оба они крайне опасны и живут только двумя вещами — повиновением Дешону и убийствами.

Я должен сказать тебе еще одну вещь.

Долгое время, единственное, что мною движило — это желание преуспеть. Потом я встретил тебя.

Действительно ли любовь — это желание, нет, потребность быть с кем-то чего бы это ни стоило? Есть ли объяснение ярости и сожалению, когда ты видишь любимую с другим? Заставляет ли это нас томиться от желания удержать ее рядом с собой, нашептывать ей всяческие глупости, которые кажутся непривычными твоему языку? Заставляет ли это желать вещей, которые, как мы знаем, никогда не случатся?