Ветувьяр - Сия Кейс

ней — и одежда, и плавность движений — говорило о знатности и воспитании, но у капитана не было никаких догадок, кем могла оказаться эта загадочная особа.

Она подошла ближе, и теперь Рауд мог разглядеть изысканные серьги у нее в ушах и подвеску на изящной шее. Темные, почти черные ее волосы были распущены, но даже не доставали до плеч — это что же, у здешних дам такая мода? Гвойнские девицы никогда не позволяли себе отрезать косу — с ней же в разы красивее — но эту незнакомку это ни капельки не портило.

— Я рада видеть вас всех здесь, — Заговорила она на кирацийском, хотя лицо ее при этом не выражало никакой радости. Да, она была красива — но в то же время казалась холодной и надменной.

Это ведь ее Нэриус назвал избранной? Рауду не слишком хотелось верить церковнику, но незнакомка действительно производила впечатление если не ведьмы, то хотя бы стервы…

При этом Рауд совершенно ее не боялся и не собирался избегать. Высокая, стройная, темноволосая — гвойнские простушки не годились ей и в подметки.

— Мы доставили свиток, госпожа, — Флавио склонился перед ней и вытащил из-за пазухи злополучный пергамент. Это же надо — гордый наемник готов плясать перед женщиной на задних лапках! Что-то подсказывало Рауду, что дело не только в деньгах — видимо, не на него одного незнакомка производила сильное впечатление.

Или это сказывалось долгое пребывание без женщин?

Красавица наконец позволила себе улыбнуться, приняв свиток из рук Флавио. Интересно, как она собиралась хоть что-то в нем разобрать?

Что ж, даже если она ничего не поняла в многочисленных черточках и палочках, то виду не подала — свернув свиток, она оглядела всех наемников и взглядом остановилась на Рауде.

— А ваше лицо мне незнакомо… — Склонила голову незнакомка.

— Я Рауд Орнсон, гвойнский моряк, — Неожиданно для самого себя выпалил капитан.

— Надо же… — Задумчиво протянула красавица, — И как вам Кирация?

— Весьма… красиво.

Томно прикрыв глаза, незнакомка улыбнулась. Рауд ждал, что она все-таки назовет ему свое имя, но женщина ничего больше не сказала. Отвернувшись от Рауда, она вновь посмотрела на стоящих строем южан и объявила:

— Отныне вы будете моей охраной. Совсем скоро здесь будут люди, которые могут оказаться не слишком… доброжелательны ко мне. Вы должны защищать меня от них.

Флавио, покорно, словно верный пес, склонил голову:

— Будет исполнено, госпожа.

Мгновенно позабыв о наемниках, незнакомка вновь посмотрела на Рауда:

— А вы, господин Орнсон, будете моим гостем.

*

Ремора чувствовала себя отвратительно. В последний раз она плавала на корабле так давно, что успела забыть о своей морской болезни. Это плавание казалось ей вечностью, но на душе было противно все-таки не из-за этого.

Она не знала, что будет дальше. Во что их с Тейвоном втянул Лукеллес, загнав на этот корабль? У Реморы было нехорошее предчувствие, постоянно вспоминались слова Эйдена о том, что за мятежом и его предводителем стоит что-то большее. Принцесса боялась, что им предстоит лицом к лицу столкнуться с этой силой, и вряд ли они одержат победу в этой схватке.

Как не одержал Эйден. Когда Ремора узнала, что он натворил, она несколько раз прокляла саму себя за эту наивную идею. Дура! Неужели она не могла догадаться, что Лукеллес перевернет все с ног на голову!? Теперь Престон был мертв, а Эйден из предателя фальшивого сделался настоящим. Ремора не спрашивала напрямую, но понимала, что для Тейвона он тоже умер на том эшафоте, вместе с адмиралом.

Этот мир совершенно обезумел. Сошли с ума даже те, на чей разум принцесса привыкла полагаться — тот же Джеррет! Да, Ремора всю жизнь считала его импульсивным и взбалмошным, но какие-никакие мозги у него все-таки были, иначе как бы он одержал столько побед на море? И все же разум его куда-то подевался, когда ему в голову пришло тащить за собой эту странную девицу из Эделосса. И все бы ничего — чем бы дитя не тешилось! — но ведь он повесил ее на шею Тейвону, а брат в свою очередь — на Ремору.

— Джеррет поклялся этой девчонке, что защитит ее, — Сказал ей Тейвон перед отплытием, — Возьми ее к себе. Как служанку.

— Джеррет, а не ты, — Возразила Ремора, — Какое тебе до нее дело?

— Иногда нам приходится отвечать за поступки наших ветувьяров, — Пожал плечами брат.

Ремора никогда не могла отказать Тейвону, даже если он просил за свое рыжее недоразумение. Как придворной даме ей было разрешено взять с собой одну служанку, и вместо верной и преданной Леды пришлось сделать выбор в пользу незнакомки по имени Селин.

До того, как Ремора увидела девчонку, она не сомневалась, что она — очередная игрушка Джеррета, мимолетное развлечение, про которое он забудет через несколько месяцев, но потом, когда “новая служанка” вошла в ее покои, принцесса окончательно убедилась в том, что адмирал, должно быть, действительно рехнулся.

Костлявая, маленькая, бледная, да еще и в каких-то мальчишеских обносках — она напоминала выцветшую моль с огромными глазами. Нет, у Джеррета определенно не могло ничего с ней быть — в свои любовницы адмирал неизменно выбирал только писаных красавиц, а этой девице до них было как до луны пешком. Тогда зачем он потащил ее за собой и обязал спасать от любой опасности?

Мало того, Селин оказалась еще и недотепой, каких поискать. У нее валилось из рук буквально все — она не могла даже разобраться со шнуровкой на платье, и это злило Ремору даже больше, чем злополучная морская болезнь.

На корабле Лукеллеса девчонка жила с принцессой в одной каюте, и единственное, что по-настоящему радовало Ремору — это то, что большую часть времени она ее практически не замечала. Селин постоянно молчала и не требовала к себе никакого внимания. В этом плане она была, конечно, лучше извечной сплетницы Леды.

Радовало Ремору и то, что их плавание совсем скоро подойдет к концу — несколько дней назад Тейвон разузнал, что они направляются на восток, в монастырь Двух Лиц, хотя что там забыл Лукеллес, оставалось загадкой. Принцессу все сильнее терзало чувство тревоги, словно опасность витала в воздухе совсем рядом, а она все никак не могла ее обнаружить.

Каюта, выделенная Реморе, тоже успела опостылеть — здесь все время было душно и тесно, хотя кроме сундука для вещей, стола, стула и прибитой к стене койки здесь не было ничего. Селин и вовсе вынуждена была спать на полу, положив матрас прямо на доски, но девчонка не