Священный любовник - Дж. Уорд

Она сияла даже под тусклым освещением флуоресцентных ламп.

— Сядь на стол, — сказал он хриплым голосом. — Пожалуйста.

Она сделала, как он просил, и положила ногу на ногу… и, черт возьми, полы мантии разошлись, обнажая ноги. Когда она попыталась прикрыться, он прошептал:

— Оставь так.

Ее руки замерли, потом переместились обратно на стол, поддерживая тело.

— Так нормально?

— Не двигайся.

Рисуя ее, Фьюри не торопился, мел стал словно продолжением его рук, которые касались ее тела, задерживаясь на шее и полной груди, изгибе бедер, длинных и гладких ногах. Он занимался с ней любовью, перенося ее изображение на классную доску. Был слышен только скрип мела.

А может, это было его дыхание?

— Ты очень талантлив, — в какой-то момент сказала она.

Он был слишком занят, жадно поедая ее взглядом, чтобы ответить, и чересчур озабочен своими представлениями о том, что бы сделал с ней, закончив рисунок.

Прошла целая вечность, которая длилась всего мгновенье, когда он сделал шаг назад, оценивая свою работу. Совершенство. Это была Кормия, но чуть больше… и был в композиции некий сексуальный подтекст, заметный даже ей. Он не хотел шокировать девушку, но не смог изменить этого аспекта своей работы. Он проглядывался в каждой линии ее тела, позе и лице. Она была идеалом женской сексуальности. По крайней мере, для него.

— Готово, — хрипло сказал он.

— Я… такая?

— Такой тебя вижу я.

Наступила длинная пауза. Затем она изумленно сказала:

— Ты считаешь, что я красивая?

Он всмотрелся в нарисованные им черты.

— Да. Считаю. — Молчание лишь отдалило их, заставляя Фьюри почувствовать себя неловко. — Ну, сейчас… — сказал он. — Мы не можем оставить доску в таком виде…

— Пожалуйста! Нет! — Воскликнула она, протягивая руку. — Позволь посмотреть еще немного. Пожалуйста.

Окей. Хорошо. Все, что она пожелает. Черт, в эту секунду она могла приказать его сердцу перестать биться, и орган бы радостно подчинился команде. Кормия стала его контрольной вышкой, хозяйкой его тела, и он сделает все, что она скажет. Не задавая лишних вопросов. Не беспокоясь о смысле.

В глубине души он понимал, что все это характеризовало связанного мужчину: твоя женщина управляла тобой, и с этим ничего не поделать. Но, он же не мог связаться с ней. Ведь так?

— Рисунок такой красивый, — сказала она, не отрывая зеленых глаз от доски.

Он повернулся к ней.

— Это — ты, Кормия. Ты — такая.

Ее взгляд вспыхнул, и потом, будто она почувствовала себя неловко, ее руки опустились на разрез своей мантии, запахивая его.

— Пожалуйста, не надо, — прошептал он, повторяя ее слова. — Позволь посмотреть еще немного. Пожалуйста.

Между ними зародилось напряжение, оно буквально гремело в воздухе.

— Прости, — сказал он, злясь на себя. — Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя…

Она расслабила руки и эта роскошная белая ткань распахнулась с таким послушанием, что захотелось похлопать тряпку по голове и бросить косточку.

— Твой запах так силен, — сказала она низким голосом.

— Да. — Он отложил мелок в сторону и глубоко вдохнул, ощущая аромат жасмина. — Как и твой.

— Ты хочешь поцеловать меня, не так ли?

Он кивнул.

— Да. Хочу.

— Ты расправил свою рубашку. Зачем?

— Я возбужден. С той самой секунды, как ты вошла в кабинет.

Услышав это, она зашипела, ее глаза опустились вниз по его груди, прямо к бедрам. Когда ее губы приоткрылись, он знал наверняка, о чем она думала: о том, как он кончал в ее руке.

— Это — изумительно, — тихо сказала она. — Когда я рядом с тобой, кажется, все теряет свое значение. Все, кроме…

Он подошел к ней.

— Я знаю.

Когда он приблизился, она посмотрела на него.

— Ты собираешься поцеловать меня?

— Если позволишь.

— Нам не следует, — сказала Кормия, положив руки ему на грудь. Но не для того, чтобы оттолкнуть. Она вцепилась в его рубашку, словно в спасательный круг. — Мы не должны.

— Верно. — Он заправил локон за ее ухо.

Отчаянное желание попасть в нее любым способом, закоротило в его мозгу. Фьюри стоял перед ней, и охватившие его чувства представляли собой саму его сущность, основные потребности мужчины.

— Это может быть личным, Кормия. Можем быть только ты и я.

— Личное… мне это нравится. — Она подняла подбородок, предлагая ему желаемое.

— Мне тоже, — прорычал он, падая на колени.

Кормия казалась озадаченной.

— Я думала, ты хотел поцеловать меня…

— Хочу. — Обхватив руками ее лодыжки, он скользнул ладонями вверх и вниз по икрам. — До смерти.

— Но почему тогда…

Он нежно раздвинул ноги Кормии, и, Боже благослови эту мантию, ткань распахнулась на две половинки, показывая ему все: ее ноги, бедра и расщелину, в которой он так нуждался.

Фьюри облизал губы, скользнув руками по внутренней стороне ее ног, медленно и без колебаний раздвигая их. С эротичным стоном, Кормия откинулась назад, предоставляя ему пространство, заверяя его, что она не возражает, что готова для этого так же, как и он.

— Ляг на спину, — сказал Фьюри. — Ляг на спину и вытянись.

О, черт… Кормия была нежной для него, как сливки. Она откинулась назад, ложась на стол.

— Так?

— Да… именно так.

Пробежав ладонью по ноге Кормии, он положил ее ступню на свое плечо. Поцелуи начались с ее икры, следуя по пути, проложенному руками, поднимаясь все выше и выше. Остановившись на середине бедра, он еще раз убедился, что она на самом деле согласна. Кормия смотрела на него широко раскрытыми, зелеными глазами, пальцы замерли у ее губ, дыхание с трудом вырывалось из легких.

— Ты не против этого? — хрипло спросил он. — Потому что как только я начну, будет сложно остановиться, и я не хочу пугать тебя.

— Что ты собираешься сделать со мной?

— Тоже, что и ты прошлой ночью сделала своей рукой. Только я воспользуюсь ртом.

Она застонала, закатывая глаза.

— О, Дева Правая…

— Это значит да?

— Да.

Он потянулся к поясу мантии.

— Я позабочусь о тебе. Доверься.

И, черт, да, он так и сделает. Какая-то его часть знала с абсолютной достоверностью, что он доставит ей удовольствие, даже если никогда этого и не делал.

Развязав пояс, Фьюри раздвинул полы мантии.

Ее тело открылось его взору, начиная с высоких, крепких грудей и плоского живота, заканчивая восхитительными бледными губами ее естества. Когда его рука опустилась на ее сердцевину, Кормия представляла собой рисунок, который он сделал накануне: сексуальная, женственная, впечатляющая… только она была из плоти и крови.