Священный любовник - Дж. Уорд

«Красиво, показал знаками Джон за его спиной. Реально красиво».

— Это именно то, что я хотел, — пробормотал Куин, глядя на чернила, что покрывали заднюю часть его шеи.

Когда они оба вернулись в спальню, Роф сунул руку в задний карман, достал ключи от машины и протянул их Куину.

— Это от Мерседеса. Ты везде следуешь за Джоном, бери пока эту машину, потом мы достанем тебе другую. Она пуленепробиваемая и быстра, как ветер.

— Я могу пойти с ним в ЗироСам?

— Он же не заключенный.

Джон топнул ногой и показал знаками: «И не девочка какая-нибудь».

Роф громко рассмеялся.

— Я никогда и не говорил этого. Джон, сообщи ему коды и пароли от всех дверей, туннелей и ворот.

— А что насчет занятий? — спросил Куин. — Когда они снова начнутся, я остаюсь на них с Джоном, несмотря на то, что меня отстранили?

Роф подошел к двери и остановился.

— Не беги впереди паровоза. С этим пока ничего не ясно. Впрочем, как и всегда, черт возьми.

После ухода короля Джон подумал о Блэе. Парень реально должен быть с ними в этом момент.

«Я хочу пойти в ЗироСам», показал он.

— Зачем? Потому что думаешь, что ты сможешь затащить туда Блэя? — Куин подошел к портфелю, сложил в него оружие и закрыл замок тихим нажатием кнопки.

«Ты должен рассказать мне что происходит. Немедленно».

Куин надел под руки кобуру и сложил в нее оружие. Он выглядел… мощным. Смертельно опасным. Его короткие темные волосы и этот пирсинг в ухе, тату под голубым глазом… если бы Джон не знал парня, то мог бы поклясться, что смотрел на Брата.

«Что произошло между тобой и Блэем?»

— Я порвал с ним и сделал это очень жестоко.

«Господи… почему?»

— Я был на пути в тюрьму за убийство, помнишь об этом? Он бы заел себя беспокойством обо мне. И это разрушило бы его жизнь. Лучшее пусть он ненавидит меня, чем будет одиноким до конца своих дней.

«Не обижайся, конечно, но ты уверен, что так важен для него?»

Разноцветный взгляд Куина сверлил Джона насквозь.

— Да. Я. Уверен. И больше об этом не спрашивай.

Джон знал, что есть границы, которые лучше не пересекать: если говорить словами, он только что натолкнулся на бетонную стену, обнесенную колючей проволокой.

«Я все равно хочу пойти в ЗироСам и дать ему возможность пересечься с нами».

Куин вытащил из своей сумки легкий пиджак, и, казалось, собирался с силами, прежде чем его одеть. Когда он повернулся лицом к Джону, на его лице играла свойственная ему гаденькая улыбка, и он вновь стал прежним.

— Ваше желание для меня закон, мой принц.

«Не смей называть меня так».

Направляясь к выходу, Джон отправил Блэю сообщение, надеясь, что если парень злился, то может, все-таки уже немного поостыл?

— А как мне тебя называть? — спросил Куин, выпрыгивая вперед, чтобы демонстративно открыть дверь. — Ты предпочел бы «мой повелитель»?

«Уймись, а?»

— А как насчет старого доброго «хозяин»? — Когда Джон просто зыркнул через плечо, Куин пожал плечами. — Хорошо. Тогда я буду звать тебя — болван. И ты сам виноват, я предоставлял тебе выбор.

Глава 31

Две вещи глимера любила больше всего: хорошую вечеринку и хорошие похороны.

Зверское убийство родителей Лэша обеспечит ей им и то, и другое.

Фьюри сидел за компьютером в кабинете тренировочного центра, головная боль долбила прямо за левым глазным яблоком. Казалось, будто колдун стучал ножиком для колки льда по оптическому нерву.

Вообще-то, дрелью, напарник, сказал колдун.

Верно, подумал Фьюри. Конечно же, дрелью.

Это сарказм? Спросил колдун. Ну, да. Ты планировал стать вконец опустившимся наркоманом и разочарованием для всех Братьев, а сейчас, преуспев в этом, начал задирать нос? Знаешь, может, тебе стоить открыть курсы для остальных? Десять шагов от Фьюри, сына Агони, как успешно стать полным и безнадежным неудачником

Я сделаю первый шаг? Начнем с основ: нужно родиться.

Фьюри уперся локтями по обе стороны от ноутбука, потирая виски, пытаясь сохранить связь с реальным миром, а не с кладбищем колдуна.

Перед ним светился экран компьютера, и, уставившись на него, он подумал обо всем дерьме, приходящем на главный почтовый ящик Братства. Глимера ни черта не понимала. В письме, которое он разослал им, он сообщал о нападениях и настаивал, чтобы аристократия покинула Колдвелл, укрылась в своих убежищах. Он осторожно выбирал слова, не желая посеять панику, но, очевидно, его слова недостаточно внушали ужас.

Хотя, можно было подумать, убийство Главы и его шеллан в их же собственном доме — недостаточный повод для паники.

Боже, Общество Лессенинг принесло столько смертей этой и прошлой ночью… И, учитывая ответы глимеры, жертв будет еще больше. Причем скоро.

Лэш знал адреса каждой аристократической семьи в городе, поэтому велика вероятность, что значительная часть глимеры подвергнута риску. И бедняге не обязательно было выдавать абсолютно каждый адрес под пытками. Если лессеры попадут в пару таких домов, они выйдут и на многие другие… адресные книги, приглашения на приемы, расписания встреч. Утечка информации через Лэша станет землетрясением, зацепившим линию сброса породы, — весь ландшафт разлетится в щепки.

Но воспримет ли глимера эту угрозу всерьез? Нет.

Согласно письму, которое он только что получил от казначея Совета Принцепсов, эти идиоты не собираются уезжать в свои убежища. Вместо этого, они собираются оплакивать эту «ошеломляющую потерю такого порядочного мужчины и достойной женщины», закатив очередной прием.

Чтобы, без сомнений, устроить борьбу за право стать следующим Главой.

А что в заключительном пассаже письма? Парень добавил маленькую басню о том, что Совет глимеры востребует долг, который задолжали родителям Лэша за действия Куина.

Ну, разве они не благородны. Конечно. Они не хотели деньги для себя, чтобы… как это… отпраздновать выбор нового Главы. О, черт, нет же. Они «принимали меры, чтобы этот важный прецедент гарантировал наказуемость дурных поступков».

Конечно-конечно.

Слава Богу, что Куин освободился от них, хотя назначение Рофом парня в качестве аструкс нотрам Джона вызвало шок. Смелый шаг, особенно потому, что он был датирован задним числом. А то, что казалось потасовкой, которую Куин завершил неподобающим образом? Должно быть что-то большее, чем случившееся в том душе, нечто, что следовало держать в тайне. В ином случае, в происходящем не было смысла.