Школьная бойня - Николай Иванович Леонов

Гуров улыбнулся, посмотрел на Крячко, обалдевший вид которого говорил о том, как он был впечатлен габаритами дамы, и послушно последовал за Анной Петровной. Когда они отошли подальше от охранника, костюмерша, наклонившись к самому уху Гурова, громко зашептала:

– Третьего дня пришел нас навестить наш старейший актер – Нестор Петрович Пришибайло. Я уже говорила вам про него. Так вот, он рассказал мне, а вернее, всей труппе, когда мы в перерыве между репетициями чаевничали, что накануне он обнаружил у себя в почтовом ящике конверт. А в конверте, – Анна Петровна настороженно огляделась вокруг, – была целая куча денег! Он, правда, не уточнил, сколько именно, но сказал, что этих денег ему хватит, чтобы безбедно прожить несколько лет. Пенсия, которую он получает, такая маленькая, что ее едва хватает на месяц, и то только на покупку продуктов и оплату квартиры, – расстроенно покачала она головой. – А ведь он человек пожилой и одинокий. Ему и лекарства нужны, и витамины разные, и одежда, в конце концов, какая-никакая.

– А он не сказал, кто ему эти деньги подложил? – заговорщицки зашептал в ответ Гуров. – Может, на конверте что-то написано было или письмо какое-то было приложено?

– Адреса не было, – уверенно ответила Анна Петровна. – А вот записочка была. Но не от руки написанная, а отпечатанная. Причем на пишущей машинке, а не на компьютере, что по нынешним временам редкость.

– Интересно, интересно, и что в той записочке было сказано? – Крячко тоже наклонился к костюмерше.

Та улыбнулась Станиславу, но потом, глядя на Гурова, ответила:

– Дословно там было написано так: «Милейшему Нестору Петровичу, с уважением, от поклонников его таланта». Это чтобы он не сомневался, что это ему, значит, прислали, а не ошиблись адресом.

– Удивительные дела тут у вас творятся! – сказал Гуров Анне Петровне и, взяв великаншу под локоток, спросил: – А больше таких подарков никому из уволенных артистов не присылали?

– А вот этого я не знаю, – с сожалением вздохнула Герц. – К нам ведь после увольнения, кроме Нестора Петровича и супругов Сенечкиных, никто и не ходит.

– А вы, Анна Петровна, случайно не знаете адреса Сенечкиных, Нестора Петровича и других уволенных актеров? – оглядевшись по сторонам, словно их мог кто-то услышать, спросил Крячко. – Нам очень хотелось бы с ними побеседовать. Вдруг и другим были такие же презенты от поклонников?

– От таких поклонников и я бы не отказалась, – кокетливо сказала Анна Петровна и смутилась от такой своей смелости. – К большому сожалению, я знаю адрес только Нестора Петровича, – вздохнула она. – И то только потому, что иногда по его просьбе привожу ему продукты и лекарства, которые он мне заказывает, когда приболеет. Я вообще не очень общительная женщина. Только на работе и общаюсь с людьми – стесняюсь.

– Ну, по вам, Анна Петровна, не скажешь, что вы необщительная, – с усмешкой сказал костюмерше Гуров. – Вы мне столько всего интересного сегодня рассказали…

– Просто вы мне понравились, – снова смутилась Герц. – Поэтому я и разговорилась.

Пришла очередь смущаться Гурова, потому что Крячко посмотрел на друга с нескрываемым ехидством.

– Да, он у нас такой – полковник Гуров, – кивнул Станислав. – Он всем женщинам нравится.

– Что ж, Анна Петровна, – Гуров проигнорировал насмешливый выпад Крячко и, чтобы как-то замять свое смущение, решил сменить тему. – Давайте нам адрес хотя бы Нестора Петровича. Поговорим сначала с ним, а потом уже, если он нам не подскажет адреса своих коллег по несчастью…

– Подскажет, подскажет, – заверила Гурова Анна Петровна. – Он со всеми актерами связь поддерживает – и с уволенными, и с теми, кто пока еще работает. И насколько я знаю, он и в гостях у всех побывал, а значит, и адреса должен помнить.

– Что ж, тогда совсем все замечательно выходит, – Гуров достал записную книжку и под диктовку костюмерши записал адрес Пришибайло. – Разрешите откланяться. Приятно было познакомиться. – Гуров взял большую и мягкую руку костюмерши в свою и поцеловал, смутив ее тем самым еще больше.

Крячко же осталось только откашляться и молча поклониться великанше.

33

– Так что – едем к Пришибайло? – спросил Крячко, когда они с Гуровым дошли до машины. – Что-то мне подсказывает, что эти деньги, которые он получил от так называемых поклонников, дело наших артистов-аферистов.

– А вернее, четы Сенечкиных, – добавил Лев Иванович, садясь на место водителя. – И еще мне кажется, что этот патриарх чаплинского театра не единственный, кому денежки были подложены в почтовый ящик. А деньги-то наверняка из тех, что должны были пойти на беспредел… вернее, на передел театра, – усмехнулся он, заводя мотор.

– М-да, дела… – задумавшись, сказал Станислав и не стал спорить с Гуровым. Он тоже понимал, что им предстоит нелегкий день. Не в смысле тяжелого сыщицкого труда и поиска, а в смысле решения, которое они должны будут принять со Львом Ивановичем после того, как напрямую выйдут на подозреваемых и… Что будет после этого «и», Крячко и волновало сейчас больше всего.

Нестора Петровича – милого и чем-то немного похожего на постаревшего Винни-Пуха – они застали дома. Он одевался для выхода в магазин и был бодр и благодушно настроен, но как только полковники представились ему, он сразу же сник и запричитал:

– Я так и знал, так и знал, что это дело добром не кончится… Деньги – они никогда и никого до добра не доводили. А уж тем более легкие, как сейчас говорят – халявные деньги.

– Вы о чем это, Нестор Петрович? – поинтересовался Гуров. – Мы ведь еще даже не сказали, зачем к вам пришли, а вы о деньгах каких-то речь ведете.

– Ну как же, как же, – пробормотал Пришибайло. – Мне ведь и так понятно, что из уголовного отдела ко мне только из-за этого странного конверта с деньгами и могут прийти. А для чего же еще вдруг понадобился вам старый и никому не нужный актер чаплинского театра?

– А вот давайте мы с вами пройдем в комнату и поговорим, Нестор Петрович, – Крячко сделал шаг навстречу хозяину, давая ему понять, что разговор может быть долгим и не предназначен для ушей любопытных соседей.

Пришибайло со вздохом отступил, пропуская в дом непрошеных гостей.

– Нестор Петрович, – начал беседу Гуров уже в квартире. – Расскажите нам историю с деньгами, оказавшимися в вашем почтовом ящике. Вы конвертик и записку сохранили?

– Ах, ну зачем же? Нет, конечно же, ничего я не сохранил! – с отчаянием в голосе воскликнул старый актер. – Если бы я знал, что так будет… То есть что вы придете и будете интересоваться… Надо было мне сразу отнести эти деньги в полицию и сдать их. Но я подумал, что раз не одному мне пришло такое счастье…

– Простите, что перебиваю, – извинился Станислав. – Мы так поняли, что не только вам прислали такие конверты?

– Да-да, не только мне! – оживился Нестор Петрович. – И Леонид Иванович, и Мариночка тоже получили такие конверты. Большие, очень большие деньги!

– Это вы про Крестова и Нестерову сейчас говорили? – уточнил Гуров. – А Сенечкины – они тоже такой конверт получили?

– Алеша и Аличка? – Пришибайло задумался, а потом покачал головой и ответил: – А вот про них я не знаю. Мне звонили только Марина Нестерова и Леня Крестов. Я от них и узнал, что им тоже в почтовые ящики были опущены конверты. И записки точно такого же содержания, как и моя.

– От поклонников? – располагающе улыбнулся Гуров.

– Да, именно так и было написано – от поклонников таланта, – уныло сказал Нестор Петрович. –