Зандр - Вадим Панов

– Циркачи не настолько умны, чтобы использовать подобные средства.

– Зато они достаточно жестоки, чтобы вырезать всех жителей Остополя.

Оспорить это заявление Степан не мог при всем желании.

Он по-прежнему сидел, положив руки на стол, по-прежнему не брал отданный Карлосом пистолет и по-прежнему не знал, что делать. Слова Флегетона казались и фантастическими, и правдивыми одновременно. А сам он – то ли падальщик, то ли апостол, – не походил ни на врага, ни на друга. Но кем-то он был: или врагом, или другом, оставалось выбрать – кем? – и поставить на этот выбор жизни всех обитателей Остополя.

– Почему ты сказал, что Кролик меня обманет? – хрипло спросил Степан. – Я понимаю, что ты его не любишь и не веришь, но ваша неприязнь не должна мешать оценке происходящего.

– У Кролика небольшой караван, но он всё равно не должен был открывать ярмарку в таком невзрачном поселке, как Пешкино, – объяснил Карлос. – Он должен был сразу ехать в Остополь.

– Он жадный, – напомнил Захаров.

– Или же он просто не хотел открывать ярмарку в твоем городе, Кочерга, – привёл свой аргумент Флегетон. – Не хотел распаковывать товар, поскольку знал, что будет нападение. Но жадность не позволила ему пройти Заовражье совсем без торговли, и он расположился в Пешкино.

– Это твои подозрения.

– Их несложно проверить.

– А перед этим нужно отдать тебе ЗСК, – улыбнулся Степан. И, помедлив, взял со стола пистолет.

Разговор подходил к концу.

– Нужно, – спокойно ответил Флегетон, глядя Захарову в глаза. – Я думаю, Кочерга, что Остополю грозит серьёзная беда. И у тебя есть два варианта: или поверить и отдать ЗСК, или пристрелить меня прямо сейчас…

– Засуетились, ублюдки, забегали.

В дотах, что торчат по всему периметру Остополя, оживление: одни укрепляют мешками с песком или сваливают булыжники, в других, которые были законсервированы, открывают амбразуры и устанавливают пулемёты; заметно движение в бетонированных окопах; позади домов разворачиваются орудия и миномёты – Остополь готовился к обороне.

– Плохо, – протянул Штыпя. – Местные что-то почуяли.

– Обычное дело: на территории война, вот они и встрепенулись, – проворчал Хаяк. – Сейчас в дотах подметут, чехлы со стволов снимут и разбегутся по своим делам.

– Уверен?

– Пока они не видят противника, они в него не верят.

Хаяк – плотный, длиннорукий и коротконогий, в родословной которого главную позицию занимал протокол «Орангутан», – чувствовал себя в компании ремов заправским стратегом. Естественно, Кролик и его люди крепко понюхали пороху Зандра, но вынужденно – отбиваясь от нападений, а для Хаяка война была профессией, он умел и нападать, и защищаться, знал, кто чего стоит в Зандре, и оценивал происходящее гораздо лучше собеседников.

– Агроном взял с собой костяк ополчения, а те, кто сейчас болтается в окопах, – привлечённое быдло. – Протокол «Орангутан» сделал нижнюю челюсть Хаяка чудовищно большой, губы толстыми, подвижными, и улыбался циркач в буквальном смысле «от уха до уха».

– Когда я виделся с Кочергой, он не был настолько встревожен, – обронил Кролик. – Он предполагал, что Остополь может оказаться под ударом, но не особенно верил в это.

– Может, атакуем? – несмело предложил Штыпя. – Пока они не устроили полноценную оборону.

– Одним не потянуть.

– Мун вот-вот подойдёт.

– Не подойдёт, пока есть вероятность, что наш план сработает.

– Теперь он кажется мне слишком сложным, – протянул Кролик.

– Он получился у древних греков, – проявил неожиданные знания Хаяк. – И через две тысячи лет ты называешь его сложным? Куда катится мир?..

– Мир уже прикатился чёрт знает куда, – резанул Цунюк. – Но я не против: давай ждать.

И демонстративно отошел к лобовому окну мостика.

И беззвучно выругался, мысленно пожелав Уродам провалиться к чёртовой матери со всеми их троянскими конями и прочими затеями… Которые теперь казались Кролику чрезмерно опасными. Впрочем… Идея принять участие в нападении на Остополь с самого начала не вызывала у Цунюка восторга, вот только отказаться он не мог.

Его поймали.

Неделю назад Циркачи блокировали бронекараван Банкира на узком перегоне в Субу, но сразу бить не стали, вызвали на переговоры и предложили помочь в захвате Заовражья – сыграть в столице роль троянского коня. Дело злое, опасное, но поскольку на кону стояла его шкура, Цунюк нехотя согласился, не забыв взять с Муна обещание, что ремам будет разрешено поучаствовать в грабеже Остополя.

План же заключался в том, чтобы подвести огромные мегатраки вплотную к линии обороны, после чего нанести удар одновременно двумя отрядами: изнутри атакуют до сих пор «гуляющие» в «Моне Лизе» охранники, командовать которыми остался Арти, а из мегов врежет сотня Уродов во главе с Хаяком. Плюс огневая мощь мегатраков, броневиков и бронеавтомобилей. Плюс эффект неожиданности. Плюс отсутствие в Остополе основного ядра ополчения…

По замыслу Евне Муна, все эти факторы должны были обеспечить быстрый и с минимальными потерями захват столицы Заовражья. Оставалось дождаться приглашения…

– Приближается машина с Кочергой, – доложил радист. – Они просят баши выйти на переговоры.

– Вот и отлично, – рассмеялся Хаяк. – Мун не зря говорит, что страх – самое сильное оружие воина. Местные испугались и теперь сами пустят нас в город. – Урод выдержал паузу и закончил: – И умрут…

– Ты ведь понимаешь, что, если Флегетон прав, тебя могут убить? – негромко спросил сидящий за рулем бронеавтомобиля Макар.

– Понимаю, – кивнул Кочерга.

– Сразу они огонь не откроют, – проворчал Карлос, нисколько не обидевшийся на то, что его не назвали апостолом. Карлос понимал, что заовражцы ещё долго будут видеть в нём того, кого уже нет. – Сейчас им нужен от тебя пропуск в Остополь, возможность беспрепятственно пройти за оборонительный рубеж, и поэтому они будут улыбаться и вешать тебе лапшу на уши до последнего.

– А что будет, когда они поймут, что мы их разгадали?

– Начнут стрелять.

– А я что говорил! – не удержался Макар.

– Ты говорил обыденные вещи, поскольку в Зандре могут убить на каждом шагу, – хмыкнул Флегетон. – А то, что они начнут стрелять, совершенно не значит, что они кого-то убьют.

– И то правда, – усмехнулся Захаров.

– А что делать, когда они начнут стрелять, мы обсуждали.

– Если они начнут стрелять.