Аламут - Джудит Тарр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они разбили лагерь много времени спустя после захода солнца, под растущей луной. Даже неугомонные кипчаки едва не засыпали в седле. Айдан смотрел, как люди размещались и договаривались о несении стражи. Первую очередь он взял на себя. Мамлюкам это не понравилось, но он не нуждался в сне. Его могущество оставалось пустой чашей, хотя первые капли новой силы уже коснулись краешка его сознания. Он присматривался, прислушивался и принюхивался, как поступала бы всякая земная тварь. Он обходил лагерь по кругу и ждал, пока проползут долгие часы.
Он мог бы оставить их всех и отправиться в одиночку. Но они последовали бы за ним; и пока у него не было силы на большее, нежели проникновение в мысли того, кто стоял возле него на расстоянии вытянутой руки, он не мог ни ускользнуть из-под их присмотра, ни защитить их от демона из Масиафа.
Айдан зарычал, продолжая ходить. Демон. Марджана. Чудовище из его собственного племени. Слепая ползучая тварь без сердца и души, одна только ненависть и похоть, которую она называет любовью. Было ли это сущностью того, чем он был? Без человеческого воспитания, без человеческой любви, не более, чем волк или пантера. Животное. Убийца без понимания и милосердия.
И он считал ее прекрасной. Он желал ее, грезил о ней. В то время как она лгала и расставляла ему ловушки, и заманивала его к гибели.
Он бросил в воздух:
— Марджана. Марджана, охотящаяся в ночи. Теперь я знаю тебя. Я иду к тебе.
У него не было возможности узнать, услышала ли она его. Она не ответила.
Еще будет время и место для этого. В Масиафе; или, если ее сталь окажется быстрее, чем его ярость, в аду.
Айдан не знал, когда ему стало ясно, что он ошибся в своих расчетах. Его мамлюки, казалось, не видели ничего неправильного. Медленно наполнявшаяся чаша его могущества пыталась убедить его, что эта дорога — правильная, дорога на Гаму, откуда ему предстоит начать путь на Масиаф. Дорога вела на юго-запад по солнцу и луне.
Но глубоко под этой уверенностью крылось беспокойство. Броселианд, любимое место его матери, был точно таким же, непостоянно-изменчивым, и привкус на языке и дрожь на коже говорили о магии. Их вели, их сбивали с пути.
Он уверился в этом в тот день, когда они, передвигаясь со взятой ими скоростью, должны были прибыть в Гаму. Там, где широкая бесплодная равнина должна была блеснуть извивами Оронтеса, не было ничего, кроме пыли, песка и камней. Дорога убегала вдаль, пустая и дразнящая, и горячее марево плясало над ней.
Однако они еще не были в трудном положении. Они избегали больших городов, но в последней из маленьких безымянных деревушек они наполнили меха водой и хорошо напоили верблюдов. На этом настоял Айдан. Остальные считали это глупостью — так близко от реки и города готовиться словно бы к переходу через всю пустыню.
Айдан остановил своего мерина. Тот вытянул поводья из его пальцев, наклонив голову, чтобы почесать зудящее место на передней ноге.
Арслан остановился рядом с Айданом.
— Ты видишь что-нибудь, мой господин?
— Ничего, — ответил Айдан. — Вообще ничего.
Арслан поднял бровь. В последнее время это вошло у него в привычку. Айдан почувствовал, как его собственная бровь ползет вверх, когда осознал, у кого парень перенял эту привычку.
— Мой господин? — переспросил Арслан.
— Я ничего не вижу, — повторил Айдан. — А должен видеть Гаму или по крайней мере реку.
Подъезжали остальные, останавливаясь так близко, как позволяли их лошади. Кобыла Тимура, как всегда, негромко ржала и покусывала коня его брата, который, как обычно, набирался храбрости прекратить эти попытки познакомиться. Этот мерин, казалось, никогда не решится на это.
Ильхан похлопал его по шее.
— Дурашка, — сказал он мерину. Потом обратился к Айдану: — Мы не можем увидеть Гаму. Она лежит в ложбине, вырытой рекой.
— Так где же река?
Никто из них не мог дать ответ. Большинство, казалось, и не хотело этого.
— Мы, должно быть, ехали медленнее, чем считали, — сказал Дилдирим.
— Или свернули не там, — предположил Конрад.
Андроникос нахмурился:
— Разве это похоже на холмы вокруг Гамы?
— А на что это вообще похоже? — резко парировал Арслан.
Он хмуро уставился на дорогу. Постепенно лицо его становилось все мрачнее. Он выругался по-турецки, коротко и яростно.
— Аллах! — ответил он сам себе. — Ничего похожего на холмы нигде. Где мы, во имя Господа?
— К югу от Алеппо, — отозвался Тимур.
Но даже он стушевался под их свирепыми взглядами.
— Я скорее хотел бы узнать, почему, чем где, — промолвил Андроникос. А когда все уставились на него, добавил: — Если мы поймем, почему сбились с дороги, мы можем понять, где находимся.
Греческая логика. Для сарацина она была бессмысленной. Для франкского колдуна она означала больше.
— Что касается "почему", — сказал Айдан, — то я могу ответить довольно легко. Мы были заколдованы. — Все уставились на него, но он не отвел глаза. — Да, даже я. Я не непобедим.
Они громко запротестовали. Он ждал, пока они устанут перекрикивать друг друга. Потом сказал:
— Нам лучше поискать места для лагеря. Нам надо отдохнуть, успокоиться и подумать, как выбраться отсюда.
Они нашли весьма подходящее для стоянки место, низкий холм, увенчанный развалинами древней крепости. Одна стена по-прежнему высилась в рост верблюда; каменная кладка была прочной, а на холме было достаточно молодого кустарника для верблюдов, хотя источник давно пересох. Как обычно, присутствие Айдана было защитой от змей и скорпионов, и даже мухи избегали подлетать близко. Он сам не обращал на это внимания, но его мамлюки тянули жребий за места поближе к нему; и каждую ночь новый счастливчик дремал в тепле у его спины.
Кажется, этой ночью счастливый жребий выпал Андроникосу. Когда последний отблеск заката исчез в небе, он сел, поджав ноги, рядом с Айданом, принюхиваясь к аппетитным запахам, поднимавшимся из котелка и помешивая верблюжий помет в костре ножнами меча. Арслан, положение которого еженощно обеспечивало ему место по правую руку от Айдана, смотрел на котелок безразлично. Его сильно тревожило, что они — даже они — пали жертвой колдовства. И рука Айдана у него на плече почти не успокаивала его.
Они ели почти в молчании, никто из них не выкидывал мальчишеских шуточек. Их глаза то и дело устремлялись на Айдана. Было ясно, что если надо думать, то этим предстоит заниматься ему.
Его аппетит, и всегда-то невеликий, совсем пропал. Он проглотил последний кусок и слизал жир с пальцев. Он знал, что должен сделать. Но не знал, хватит ли у него для этого силы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});