В погоне за утром - Майкл Роэн

Когда мы беспрепятственно плюхнулись в лодки, нам показалось, что напряжение почти разрядилось. Я даже услышал, как некоторые отчаянные головы жалеют, что Волки не погнались за нами, не то они бы им показали, где раки зимуют. Когда первая лодка отчалила с мелководья и на минуту в поле зрения показался замок, раздался громкий, вызывающий, насмешливый вопль. Я вспомнил дрожащий, мясистый глухой удар, когда мой меч вошел в тело капитана Волков, и стиснул зубы от торжества, позабыв, как страшно я тогда был перепуган. Я обхватил Клэр за плечи и крепко обнял. Она посмотрела на меня и засмеялась; и мы стали следить, как с каждым ударом весел ненавистный берег стал удаляться все дальше.

Только Молл, казалось, не разделяла всеобщей радости, и, пожалуй, Джип. Молл неподвижно сидела на корточках на носу другой лодки, рука у меча, и постоянно переводила взгляд с корабля на берег, словно прикидывая расстояние, которое могла пройти неведомая угроза, посланная нам вслед. Джип в изнеможении лежал на корме нашей лодки, но его взгляд все время скользил в том же направлении – от корабля к берегу и назад. Через несколько минут он стал пытаться согнуть покалеченную руку, чтобы не дать ей затечь.

– Прекрати это, самоубийца! – сказал я. – Сейчас опять кровь пойдет.

– Пойдет, конечно, но я хоть смогу ей пользоваться! – спокойно возразил он. – Я же сказал – пока не ступлю на палубу. Даже и тогда, наверное, не успокоюсь. Мы слишком легко уходим.

– Двенадцать погибших и восемнадцать раненых – это легко?

– В общем, нет. И, может, Молл нагнала на них страху… самой Молл. Но держу пари, они так быстро не сдадутся – только не Невидимые. Они замышляют снова устроить нам ад. Может, он уже здесь. – Его покрасневшие от боли глаза на мгновение остановились на Клэр. – Может, мы везем его с собой.

Клэр отступила и прижалась ко мне:

– Что он говорит?

– Ничего. Он бредит. Кончай с этим, Джип! Это ведь просто Клэр, верно?

Он кивнул, весь в поту от сгибаний руки.

– Верно. Я доверяю твоим чувствам, Стив. Просто хотел увериться, вот и все.

Он откинулся и закрыл глаза. Я обнаружил, что слегка отодвинулся от Клэр, оглядывая ее с головы до ног и сурово встретив ее взгляд.

– Просто Клэр, – повторил я, и она довольно неуверенно улыбнулась.

Все равно было большим облегчением оказаться под прикрытием «Непокорной» и увидеть махавшего нам с носа помощника капитана. Скрипнули краны, и я заметил Мэй Генри с головой, повязанной яркой банданой, среди сонных рук, протянувшихся, чтобы спустить нам веревочные лестницы.

– И обвязки и кресла для раненых! – нетерпеливо крикнула Молл. – Пошевеливайтесь, бездельники!

Бросив последний взгляд назад, на берег, она стала подгонять людей к лестницам, помогая тем из раненых, кто не мог залезть сам. Я уже помогал Джипу подняться наверх, Клэр была под нами; Молл карабкалась по ступенькам лестницы мимо нас, ругая тех, кто шел впереди, за медлительность. Вместе, оседлав поручни, мы подняли Джипа и перебросили его на борт. Услышав, как его ноги решительно ударились о палубу, я уже собирался пошутить по поводу его определения безопасности, как вдруг увидел выражение его лица. Я резко поднял глаза вверх – и замер.

Этого от нас и ожидали. Ужас зрелища, представившегося нашим глазам, удержал нас на месте именно столько, сколько было нужно. На рее поднимался, болтаясь наверху с петлей на шее, гротескно изогнувшийся труп желтой собаки…

Над нами словно взорвались наброшенные сети, поймали Клэр, когда она открывала рот, чтобы закричать, Молл, когда она перебрасывала ногу через поручень, вынимая меч, меня, когда я поворачивался, чтобы криком предостеречь остальных. Нас резко рванули назад, мы перевалились через поручень и кучей сплетенных тел полетели на палубу. Все происходило в молчании; но тут вдруг раздался хриплый крик.

Я рванул сеть, только еще больше запутавшись в ней, зато освободил Джипа, ближайшего к краю. Он вскочил и бросился на поручень. Через палубу за ним прогрохотали тяжелые башмаки, но я увидел, как он бросился за борт совершенно невероятным нырком, выбросив вперед раненную руку. Снизу раздались крики и всплески – матросы, предупрежденные шумом борьбы, попрыгали с лестниц в лодки. Раздалось жуткое завывание Волков, треск пистолетных выстрелов и буханье мушкетов. Мой меч оказался зажатым подо мной, я пытался его достать, корчась и извиваясь, как пойманная рыба, а Молл цеплялась за сеть и рычала поверх меня. Затем, поставив колено мне на живот, она приподнялась и захватила в руки две огромные пригоршни сети, собираясь разорвать ее, и ей это бы удалось, даже при том, что ее внутренний огонь погас. Но над нами нависла Мэй Генри – лицо ее напоминало сырое тесто, глаза были стеклянными, и злобно ударила кафель-нагелем; Молл упала на меня, дергая ногами и держась за голову, и я почувствовал, как она дернулась еще раз, когда кафель-нагель снова опустился на ее голову.

От силы удара бандана соскользнула с головы Мэй Генри, и Клэр, зажатая подо мной и Молл, вскрикнула от ужаса. Под банданой в горле пиратки зияла огромная рваная дыра, черная бескровная борозда, сквозь которую был виден даже блеск спинной кости. Я с воплем вскочил, сбросив с себя Молл, и схватил Клэр. Все еще опутанный сетью, я потащил нас к лестнице, ведущей на квартердек, и мне это почти удалось – появился какой-то прилив сил. Однако я поскользнулся в луже смолянистой слизи и с грохотом упал, чуть не повалившись на что-то жуткое, валявшееся в дверях каюты полубака. Искореженная огнем масса, окруженная огромной звездой обугленной древесины, только смутно напоминавшая человеческую фигуру; но по пряди длинных волос и обрывка черных лохмотьев, сохранившихся в одном углу, я понял, что это была девушка, которую Ле Стриж называл Пег Паупер. В этот раз они пришли подготовленными, и загрязненная вода не смогла погасить их огонь.

Меня схватили за волосы, рывком откинули голову назад. Я смотрел вверх на лица Волков и другие физиономии с суженными от торжества и вожделения темными глазами. Эти физиономии нельзя было назвать красивыми, их линии были более странными, чем у Волков. У них были отвислые ушные мочки, губы изрезаны шрамами, лбы странно плоские и зауженные, и все это было покрыто замысловатым узором чего-то черного: краски или татуировки, так, что почти полностью закрывало медновато-желтую кожу внизу. Что-то взлетело в воздух на фоне сияющего неба и опустилось. Вспышка света, как агония…

Не знаю, полностью ли я вырубился и на какое время. Кажется, я чувствовал, что меня переворачивают, моя голова тошнотворно билась о палубу, ощущал хватку ремней, от которой останавливалась кровь. И я помню, как меня буквально поставили на ноги, скрученного, как борова, – руки, которые были смертельно ледяными. И тем не менее, я, по-моему, был уже тогда на берегу, покачивание было качанием шеста, к которому я был привязан, в листьях снова пел шорох ветра. Моим первым четким воспоминанием была тошнота, приступ рвоты, подступившей к горлу, паника и кашель, когда я чуть не захлебнулся ею. Мне едва удалось повернуть голову и очистить горло, и после этого, хотя мой череп разбухал и сжимался при каждом пульсирующем ударе сердца, я почувствовал себя более живым и готовым воспринимать окружающее. Правда, я был совершенно разбит, измучен, голова кружилась; я даже не был уверен, было ли то, что я мог видеть из несущей меня процессии, наяву или в горячечном сне: мелькание и сверкание вроде факелов, стук вроде барабанного боя и тихий гул голосов. Длинные конечности Волков шагали и шаркали, полупританцовывая в такт глухому барабанному бою. Более короткие ноги шли рядом, голые и покрытые тем же черным узором; красный свет факела и двигающиеся мышцы придавали ему жутко живой вид; это было похоже на решетку, ведущую в ад. Только несшие меня ноги не приплясывали, но тяжело ступали, свинцовые и твердые, как какие-то свинцовые быки. Они не обращали ни малейшего внимания на встречавшиеся им препятствия, но налетали на них или так же небрежно проходили мимо и били о них меня. Избитый, исцарапанный, больной, я потерял всякий счет времени, пока меня не бросили в мягкую траву, при этом шест оказался поверх меня, от удара у меня в голове снова все поплыло. Я едва уловил хриплый шепот, раздавшийся рядом, в темноте.