Тайны ночи - Джо Беверли

Розамунда вздрогнула и уткнулась ему в плечо. Наконец-то он смог ее обнять!

На мгновение они забыли обо всем. Как долго они противились и как сильно жаждали такой вот близости!

— Он хотел избавиться от ребенка, Бренд. Он пытался чем-то меня напоить.

— Молчи.

— Я не раскрывала рта и не могла даже крикнуть…

Бренд обнял ее крепче:

— Успокойся, любимая. Все позади. Я здесь. Я о тебе позабочусь.

Если бы было возможно! Ему так хотелось лечь с ней, утешить, защитить, но здесь, в доме ее мужа, да еще в присутствии покойника…

Придется опять уехать. Боже мой!

Внезапно графиня встала с постели.

— Я хочу чаю. С бренди.

Мать Розамунды тотчас поднялась с кресла:

— Отличная идея. — Проходя мимо, она тронула его за плечо.

Когда дверь закрылась, Бренд лег на кровать и прижал Розамунду к своей груди. И тут ее словно прорвало: она снова и снова вспоминала события этой ночи — что сказал Эдвард, как она с ним боролась, шок, выстрел, крики…

Бренд только молча обнимал ее. Наконец Розамунда успокоилась и уснула. Он же всю ночь не сомкнул глаз — стерег свою даму, как и положено настоящему рыцарю.

Розамунда проснулась в чьих-то объятиях. Нет, это не Дигби. Она открыла глаза, едва смея надеяться, что ее последние воспоминания — не сон. Бренд! Глаза слипаются, но он не спит.

— Ты спас меня. Вернее, ребенка.

— Какой отец не спасет своего-ребенка?

— Бренд… — Она блаженно закрыла глаза.

— Молчи. — Он ласково коснулся ее губ. — У меня была целая ночь для раздумий. И мы преодолеем все трудности. Ты знаешь мой семейный девиз?

— Погоди, попробую догадаться. «Мы боги и делаем все, что хотим».

Он улыбнулся, и в глазах его зажглись веселые искорки:

— Неплохо. «Для Маллоренов нет ничего невозможного».

Она заглянула ему в глаза:

— И что же ты хочешь осуществить?

— А ты не знаешь? Обидно.

— Лучше сам скажи.

— Я хочу жениться на тебе, Роза. Хочу любить тебя, лелеять и защищать всю свою жизнь. Аминь.

Она засмеялась, глотая слезы радости:

— Я почти тебе поверила. — Розамунда коснулась его небритого лица. После долгой дороги и всех злоключений он опять напоминал того Бренда, которого она когда-то спасла. — И часто ты делаешь такие внезапные выпады? Какой в них смысл?

— Не стоит искать смысл там, где его нет.

Розамунда ждала — и боялась — поцелуя. Она не знала, как поступить в такой необычной ситуации.

— Бренд, я так растерянна! Ребенок… мне придется…

— Тсс. Мы что-нибудь придумаем. Скажи только одно: ты согласна выйти за меня замуж? Я не стану тебя к этому принуждать.

И он еще сомневался?!

— Если я по глупости буду отказываться, пожалуйста, веди меня к алтарю силой!

Бренд негромко засмеялся.

— Роза, — наконец проговорил он, — сейчас мы не можем ничего сделать, но я найду выход. Обязательно.

Она погладила его по голове:

— Я тебе верю. Мы будем вместе, если откажемся от ребенка.

— Неужели ты хочешь отказаться от своего ребенка? — Он заглянул ей в глаза.

— Что делать? Я уже смирилась.

— А я нет. «Для Маллоренов нет ничего невозможного». Если ты не веришь в меня, то положись хотя бы на моего брата.

При упоминании о Ротгаре Розамунда задумчиво нахмурилась:

— Я решила скрыть ребенка. Надеюсь, он не станет мне в этом препятствовать? Мне не хочется пятнать честь Дигби.

Бренд улыбнулся:

— Ты такая отчаянная и непобедимая! Леди Ричардсон и ее прыщавая горничная перехитрили самого маркиза Рот-гара. Невероятно!

Розамунда тут же все вспомнила. Если маркиз знает об этом, то наверняка собирается отомстить.

— Он пугает меня, Бренд. Не разрешай ему вмешиваться в наши дела.

— Увы, это невозможно. Впрочем, все будет, как ты пожелаешь. Надо только продумать план.

Она недоумевающе уставилась на любимого. Пусть и Маллорен, но должен же он понимать, что выше головы не прыгнешь. Они не могут пожениться и оставить себе ребенка, не опозорив их с Дигби. Но она все равно доверяла этому человеку.

— Я буду молить о чуде, любимый. — Розамунда взяла его за руку.

Атмосфера вмиг наэлектризовалась. Их потянуло друг к другу с неодолимой силой. Но Бренд вдруг отшатнулся:

— Сейчас траур по сэру Дигби. Не стоит забывать об этом, иначе потом мы оба об этом пожалеем.

Он встал с кровати, растрепанный, небритый, красивый и невероятно честный. Когда-нибудь она получит все это, хотя бы это. Для счастья вполне достаточно.

— Мне надо ехать. Как ты здесь без меня? — спросил он.

Ей не хотелось его отпускать:

— Мы так часто расставались за время нашего знакомства… — И все-таки Розамунда нашла в себе силы добавить:

— Со мной будут мама и Диана. Скоро приедут родственники Дигби. Ты не останешься на похороны?

— Я здесь лишний — пока. — Бренд быстро привел себя в порядок, придирчиво взглянул в зеркальце. Розамунде нравилось, что он не требует по каждому пустяку лакея. — Где будет отпевание?

— В Уэнсли.

— Я приду в церковь. На правах обычного знакомого, который желает выразить свое уважение к покойному.

— А что потом? — Столько вопросов оставалось нерешенными! — Я еще нескоро смогу выйти за тебя замуж, Бренд.

— Знаю.

Вот как? Значит, он все понимает?

— Только после того, как родится ребенок. После…

— Доверься мне. — Он опять приложил пальцы к ее губам.

Она кивнула. Бренд выпрямился и подмигнул:

— Вам повезло, Роза Овертон: я очень терпеливый мужчина. Иначе я давно бы нашел себе другую, которая сделала бы меня своим добровольным рабом-любовником. — Розамунда густо покраснела. — Сколько бы месяцев мы ни были в разлуке, помни, — добавил он, задержавшись на пороге, — я люблю тебя, Роза. И буду любить вечно. У тебя будет все, что ты захочешь.

— Каким образом? — прошептала она вопросительно, но он, к счастью, уже ушел.

На глаза ей наворачивались слезы, но она овладела собой, высморкалась и отложила все будущие заботы на потом. Надо встречать новый день — день траура по Дигби.

Выйдя из своей спальни, девушка узнала, что Бренд уже взял смерть Эдварда на себя и увез его труп к лорду Фенкотту, мировому судье. Кроме того, он намекнул, что ведется расследование против новых республиканцев, которые обвиняются во многих преступлениях, в том числе и в использовании ядов для устранения неугодных.

В результате толпа, собравшаяся провожать сэра Дигби в последний путь, гудела, как потревоженный улей. К потрясению и недоумению примешивалась невероятная радость. Временами даже слышался смех. И Розамунда не обижалась. Она знала, что люди искренне скорбят по покойному, а их оживление вызвано хорошей новостью, оно не покоробило бы Дигби. Он всегда был не прочь от души повеселиться.