О чем молчат боги - Юлия Цыпленкова

же был убелен сединами, и его голубые глаза казались водянистыми и блеклыми, как и полагается в столь почтенном возрасте. Одет он был в долгополое платье, поверх которого был надет балахон белого цвета. Одеяние оказалось похожим и на наряд подручных и жрецов, которых я видела в прошлом разрушенного храма.

Отсюда я сделала вывод: если Шамхар и был в ритуальном одеянии в прошлом, то ныне оно превратилось в наряд ученого. По сути, учеными были и подручные махира, только Фендар не мог обладать какой-либо силой, кроме силы разума.

– Милости Белого Духа, – первой приветствовала я почтенного халима, склонив голову.

– Милости Отца, – поздоровался и Архам.

Фендар приблизился к нему, вгляделся в лицо, однако не спешил обнять или хотя бы улыбнуться.

– Младший каанчи, вставший на пути брата, – констатировал халим.

Архам поджал губы и отвел взгляд. Он не стал оправдываться или виниться, зато молчать не стала я. Приблизившись к мужчинам, я улыбнулась.

– На всё воля Создателя, почтенный халим, – сказала я и завладела его вниманием. – Не встань тогда Архам на пути брата, не был бы Танияр сейчас дайном. Мы ходим тропами, которые нам указывает Отец, и каждое событие свершается в положенное ему время. Архам не враг своему брату. Он еще послужит на благо Айдыгера и в его честь.

– У тебя зеленые глаза, – вдруг сказал ученый муж.

– Ашити не пагчи, она иного племени, – произнес Архам.

– Какого же? – теперь полюбопытствовал Фендар.

– Из далеких земель, уважаемый халим, – ответила я. – Неужто и такой ученый человек видит в пагчи зло?

– Все мы дети Белого Духа, – сказал халим. – Внук сказал, что ты жена Танияра, а глаза зеленые. Просто удивился. В таганах плохо ладят с племенами.

– Танияр имеет иной взгляд. Он дружен и с кийрамами, и с пагчи. Последние просились войти в Айдыгер, дайн им не стал отказывать. Они теперь айдыгерцы, как и все мы.

– Старший каанчи всегда был иным, – неожиданно улыбнулся Фендар. – Хороший мальчик. И младший каанчи тоже, жаль, что против брата пошел.

– Архам всегда защищал брата и помогал ему, – ответила я. – Никто не видел, а он заботился. Архам – хороший брат, и Танияр его любит.

– А как же вы в Курменае оказались?

– Ты один, халим, кого я здесь знаю, – снова заговорил мой деверь. – Мы с Ашити голодны и очень устали, не откажи в крове и еде. А мы тебе всё расскажем.

– Моя Найни уже наполняет миски, скоро поедите, – заверил ученый.

– Спасибо, – от души поблагодарила я, и мой желудок громогласно меня поддержал.

Глава 17

Я бы хотела сказать, что сильна не только духом, но и телом и что не успокоилась, пока не узнала ответы на все свои вопросы, но… нет. Тело мое оказалось гораздо слабее духа, и двое суток без сна дали себя знать, едва горячая вкусная, а главное, сытная пища оказалась внутри недовольно урчавшего желудка. После этого я едва дотащила себя до лихура, наскоро обмылась, переоделась в рубашку хозяйки и упала спать. А всю свою любознательность я оставила на потом.

Не знаю, сколько бодрствовал Архам, он еще оставался с хозяином дома, когда я отправилась в указанную мне комнату. Но когда я проснулась, он всё еще спал. Я же открыла глаза, когда за окном уже царила темнота. Харат затих, и только шелест листьев за окном да щелканье ночной птицы нарушали сонное молчание древнего поселения.

Сев на кровати, я некоторое время смотрела в темноту, пытаясь понять, где я нахожусь и как сюда попала. Наконец осознала и усмехнулась:

– Курменай.

Я вновь упала на подушку, закрыла глаза, но поняла, что выспалась.

– И что мне теперь делать? – спросила я пустоту.

Дом спал, Архам спал, весь мир спал, а я выспалась. Это было ужасно, потому что занять себя мне было совершенно нечем. Помучившись некоторое время, я решительно откинула покрывало и спустила ноги с кровати. Чем заняться, мне пока было неведомо, но и лежать уже не хотелось совершенно.

– Если я пройдусь по дому, это же не будет дурным тоном? – И сама себе ответила: – Нет, не будет. Я же гость, а значит, отказа в таком невинном желании нет.

После этого привела себя в порядок, оделась в экспроприированное платье и выбралась из комнаты. Первым делом я прижалась ухом к двери, за которой должен был спать Архам, и до меня не донеслось ни звука. Не удовлетворившись результатами подслушивания, я приоткрыла дверь, и вот теперь услышала сопение. Деверь почивал, и ему было явно безразлично, что я страдаю в одиночестве.

Осторожно прикрыв за собой дверь, я фыркнула и направилась дальше. Впрочем, я знала о том, что хотела бы сделать, но отказалась от этой мысли еще в выделенной мне комнате. Свидание с мужем, вот куда бы я отправилась с радостью, однако не стала этого делать. Если Танияр и спал хоть сколько-нибудь прошлой ночью, то это совсем немного, и я не захотела мешать его отдыху. Пусть выспится, а встретимся мы лучше в этой реальности, когда не будет ни ограничений во времени, ни опасений, что кто-то может помешать.

Так что всё, что мне осталось, – это бродить по дому, обитатели которого смотрели заслуженные за суетный день сны. Я бы тоже смотрела, но тело мое и разум уже получили свое отдохновение, и теперь я шла по жилищу халима, изучая его. А так как я блуждала по первому этажу, то новых открытий не сделала – здесь были жилые комнаты и хозяйственные помещения. Всё самое интересное для меня находилось на втором этаже.

На кухне я задержалась, обнаружив тут выпечку, приготовленную на утро. Нашла и этмен – напиток, хорошо знакомый мне по жизни в доме Танияра. Этим и развлеклась, утоляя проснувшийся голод. И пока вдумчиво жевала, глядя через окно на ночную улицу, послышались тихие шаги. Я обернулась и увидела хозяина дома, нарушившего мое уединение. А вот уважаемый халим меня не увидел. Он проделал тот же путь, что и я, ухватил сладкий пирожок, после взял кувшин с этменом и хлебнул прямо из горлышка.

– Хорошо-о, – протянул Фендар.

Затем отставил кувшин, откусил кусочек пирожка, и я решила, что веду себя невежливо.

– Доброй ночи, почтенный Фендар, – приветливо произнесла я и…

Ученый отчаянно закашлялся. Я поспешила к нему и заботливо постучала по спине.

– Дайнани, – просипел халим. – Я не видел тебя, думал, что один, – и снова закашлялся.

– Прости, что напугала, – извинилась я, ощутив неловкость.

– Я не испугался, – несколько сварливо ответил Фендар, но быстро