Нет, нет и ещё раз... да! - Ольга Обская

Было видно, что он признаёт поражение. А куда ему деваться? Его северная колдовская магия сильна, но не настолько, как стихийная. Прежде чем уйти, он скользнул по Торбьону пустым взглядом бесцветных глаз и холодно произнёс:

— Она могла бы стать северной королевой, тысячи верноподданных выполняли бы любое её желание, её стихийный дар в северных краях расцвёл бы с особой силой, а что дашь ей ты?

Торбьон спокойно выдержал его ледяную тираду.

— То, что ты дать не в состоянии, — любовь.

Что же за день-то сегодня такой? Вот так неожиданно Карине было суждено услышать признание в любви от собственного мужа. Кому-то может быть хочется, чтобы это произошло в торжественной обстановке: ужин при свечах, конфеты-букеты, розы-мимозы. Но Карине казалось, что нет ничего романтичнее этих непроизвольно вырвавшихся в неподходящем месте и в неподходящее время, обжигающе искренних слов. Со счастливой улыбкой она наблюдала, как под уничижительное улюлюканье гостей О’отон спешно покидает обеденный зал. Дворецкому было дано задание проводить его за ворота замка.

Исчезновение колдуна могло бы немного разрядить атмосферу, если бы следом не случилось другое событие — внезапное появление гранд-канцлера. Вернее, для Карины оно не было внезапным. Она знала, что он присутствовал на приёме с самого начала только не в своём образе. Теперь же уже в своей ипостаси он широким шагом шёл через зал прямиком к тому месту, где стояла Карина с братом.

— Эгмунд! — эмоционально выкрикнул Гранде, прижимая сына к себе.

Карина не заметила, в какой именно момент гранд-канцлер вернулся в обеденный зал. Видел ли всю сцену чудесного снятия образа О’отона с собственного сына? Впрочем, это было уже и не важно. Главное, сын и отец, наконец, встретились. Карина смотрела на гранд-канцлера и не могла не радоваться за него. Сколько самых глубоких эмоций было на его лице! Он и верил и не верил, что отыскал сына. В уголках его глаз собралась влага. Разумеется, ни при каких обстоятельствах ни одна слезинка не скатится по щеке этого железного человека, но Карина знала, как сложно ему сейчас сдерживать слёзы.

Зал снова наполнило всеобщее оживление. Этот приём гости запомнят надолго. Карина отошла в сторону, давая возможность Эгмунду сосредоточить всё внимание на отце. Она представляла, сколько всего им сейчас хотелось бы сказать друг другу. Правда, откровенному разговору мешали десятки невольных наблюдателей. Нужно было бы, пожалуй, отвлечь гостей. И сделать это должна Карина как хозяйка вечера. Хотя она представить не могла, на что можно переключить внимание присутствующих, когда перед их глазами происходит столько интересного.

Возможно, выручит Матильда? Она ведь готовила что-то этакое на свежем воздухе. Карина направилась к выходу разведать, чем собралась удивлять гостей её помощница. Однако стоило выйти из обеденной залы, как к ней подскочила одна из горничных.

— Ваша светлость, вашей кузине сильно нездоровится. Его величие магистр Бартлен просил найти вас.

Карину вмиг охватило сильное беспокойство. Кузина отказалась прийти на приём, сославшись на плохое самочувствие. Карина подумала, что речь о лёгком недомогании. Но, выходит, дело гораздо серьёзнее. Ей стало хуже?

Карина бросилась в комнату сестры.

Глава 100. Тебе понравится

Каролайн неподвижно лежала на кровати — бледная и безжизненная. У Карины сжалось сердце. Успокаивало только то, что рядом с больной был Бартлен. Он прикладывал к её лбу компресс. В комнате пахло мятой и горьковатыми травами — видимо, Каролайн отпаивали зельями и микстурами. Вспомнилось, что Торбьон называл своего лекаря лучшим в канцлерстве. Он наверняка знает, что делать, и быстро поднимет больную на ноги.

— Что с ней? — с тревогой спросила Карина.

— Сильное истощение.

Диагноз, озвученный лекарем, нисколько не прояснил ситуацию. Что вызвало истощение? Каролайн никогда крепким здоровьем не отличалась, но всё же ещё вчера была относительно полна сил.

Карина подошла к кровати и села на краешек, взяв кузину за руку. Та приоткрыла глаза. Они были воспалёнными и припухшими, но взгляд не был потухшим — напротив, он сиял. Лёгкая едва заметная улыбка тронула её губы. У Карины от сердца отлегло.

— Как ты? — спросила она, наклонившись к Каролайн.

— Немного кружится голова, — тихо выдохнула кузина.

— Скоро станет полегче, — пообещал ей Бартлен.

Она подарила ему благодарный взгляд и попросила:

— Магистр, не могли бы вы оставить нас с сестрой наедине?

— Конечно, — Бартлен поправил компресс и вышел из комнаты.

Карина почувствовала, что сейчас узнает от Каролайн что-то очень важное.

— Знаешь, почему меня оставили силы? — взгляд кузины стал ещё горячее, а голос тише. — Я сделала кое-что такое, чего сама от себя не ожидала. Я смогла!

— Что? — Карине передалось волнение Каролайн.

— Не знаю, как я решилась… Я читала Книгу Судеб (с тех пор, как она у меня, я читаю её постоянно) и обнаружила там нечто нехорошее. Руны раскрыли мне ужасное будущее. Янника должна была появиться сегодня здесь, в замке Торбьона. Она окончательно тронулась умом — собиралась подлить зелье забвения в напитки, которые подают на приёме. Но прежде забрать у меня Книгу Судеб.

Действительно, сумасшедшая. Карине страшно было представить, какие последствия были бы у этого вечера, если бы Янника опоила своей отравой всех гостей. Она опять собиралась всё переиграть на свой лад? Переписать судьбы нескольких человек и всё ради того, чтобы добраться до власти и богатства? Или теперь ею движет слепая жажда мести?

— Она уже здесь?

— Нет, не тревожься, — Каролайн снова улыбнулась. — Её здесь нет и не будет. Я переписала её судьбу.

Карина дара речи лишилась от удивления.

— Как?

— Я почувствовала в себе силы вносить правки в Книгу Судеб. Ты убеждала меня, что я на это способна, и я поверила в себя. Меня вело наитие. Я подправила всего лишь две руны, и судьба Янники сделала крутой поворот. Она по ошибке сама выпила то зелье забвения, которое готовила для других. Теперь Янника не помнит, кто она, не узнаёт тех, с кем была знакома. Забыла она и о своём даре. Больше никогда не сможет читать и уж тем более менять людские судьбы. Теперь её удел прожить остаток дней в глуши в полном одиночестве. Она распускала о себе слухи, что совершенно бесталанная и немного не в себе. Теперь это уже не слухи — это правда.

— Она заслужила!

Незавидная участь у Янники, но ведь по сути ей вернулось