Все красотки - по ранжиру - Френсис Поллини

— Как насчет Джима? — осведомился этот асе, когда Понс проверил его доспехи.

У него была неисправна набедренная прокладка.

— Я бы сам хотел знать, — ответил ему Понс. — Возможно, Тигр скажет.

— Я тоже на него надеюсь.

— Ты бы сменил набедренную прокладку, — посоветовал ему Понс, проходя дальше.

Тигр еще не пришел. Понс возвратился в комнату тренера немного обеспокоенный этим. Некоторые игроки уже начали потихоньку выходить из раздевалки, собираясь на поле. Дик, на ходу натягивая спортивный свитер, просунул голову в комнату тренера.

— Тигр уже здесь?

— Он скоро придет.

Тигр шел по коридору и размышлял о бесчисленных и не поддающихся расшифровке, не говоря уже о их неизбежности, парадоксах человеческой жизни. Она полна иронии, у всех людей, без исключения. Он никак не мог осознать это. Что же именно хранит жизнь от полного уничтожения, если все эти склонности будут полностью осознаны? Была ли это любовь, эта божественная, все усмиряющая сила, она единственная? Должно быть, именно она. Так как всякое человеческое существо, размышлял Тигр, каждое отдельно взятое человеческое существо с любым интеллектом, если только это не идиот, раньше или позже понимает силу и наличие этих абсолютных, ужасных парадоксов, склонностей и всего остального. Даже простак. Например, рассуждал дальше Тигр, он любит Луби Лу ни на йоту не меньше, чем самый счастливый женатый человек. Он действительно просто обожает ее. Он безумно влюблен в нее, всегда был так же влюблен, и, вероятно, всегда будет ее любить до безумия, пока их не разлучит смерть, — в этом не может быть никакого сомнения. Он помнил как это чувство возникло с самой их свадьбы в старинной церквушке, этой самой прелестной церквушке во всем Соерсвилле, около дюжины лет тому назад. Эта церковь имела свою особую атмосферу, будучи построена в колониальном стиле, который особенно любил Тигр. Действительно, это его излюбленный архитектурный стиль. И тем не менее, будучи безумно влюбленным в нее, в женщину своей мечты — возможно, исключая эту исключительную девушку, Рошелл, полностью неотделимую от нее, он постоянно боролся с очень странным сном, который он только что вспомнил. Он держал их "ручную кошечку" перед самым ее лицом, перед этим любимым лицом. Он держал свой пенис, который они между собой любовно прозвали их "ручной кошечкой", таким образом, что его головка находилась прямо перед ее лицом. Ясно, это был не очень приятный акт. Далее, как будто этого недостаточно, он спрашивал ее, очень нелюбезным тоном; "Скажи, что это такое?" — и махал пенисом прямо перед ее носом. Но, вероятно, ее ответ был наиболее странной частью его сна. Она ответила:

"Это задница кота!" Громко, отчетливо и вызывающе грубо. Определенно грубо. Вот так оно было во сне. Он исчез, испарился, этот сон. Он размышлял над этим сном, направляясь к пику его сегодняшнего дня — на футбольную тренировку. Чем ближе он подходил к спортивной площадке, тем скорее все остальное погружалось в долину исчезающих теней, призраков. Оставался только футбол, его ум концентрировался только на нем. Как всегда. Это самое происходило всегда. При любых обстоятельствах. Как только он подходил к раздевалкам, он встретил капитаншу марджоретток Марджори Айвэнмор, которая направлялась, в окружении своих подруг, на тренировку. Он едва заметил ее, ответив на ее приветствие чисто автоматически. Она, конечно же, поняла его состояние. Когда он дошел до раздевалки, он уже был только Тигром, настоящим Тигром, легендарным главным футбольным тренером, всецело им, и только им. Никем другим. Они все это знали, и в этом, короче говоря, и заключался основной секрет его феноменальных успехов на спортивном поприще. Он это знал. Не теперь, конечно. Как раз теперь он был только ходячей концентрацией силы, мощи, стратегических замыслов и тактических построений… Обладающий и наделенный свыше этой редкой способностью проецировать свою концентрацию на каждого отдельного члена своей выдающейся футбольной команды, до самого тупого и глупого ее игрока, включая Бипа Сэтчела, этого незаменимого игрока, умеющего отбирать мяч. Сколько он уже весит, удивлялся Тигр, входя в раздевалку…

46

Мэри Холден чувствовала себя несчастной. Такой несчастной, что она совершила беспрецедентный поступок и пропустила тренировку маджореток. Марджори, конечно, будет вне себя за этот проступок подруги, но та никак не могла сегодня придти. Только не сегодня. Она чувствовала себя очень несчастной. Она шла из школы вместе с Сэнди Сеймур, которой было с ней по дороге, так как та жила в квартале от ее дома. Она надеялась идти домой одна, потому что чувствовала себя несчастной. Но она случайно столкнулась с той в дверях школы, когда та возвращалась из драмкружка. Так уж получилось, что им пришлось вместе идти из школы. Мэри восхищалась рыжими волосами подруги и вообще ее яркой личностью. У нее была яркая индивидуальность, которая точно соответствовала цвету ее ярко-рыжих волос, жизнь в ней била ключом, это сказывалось в особой оживленности ее разговоров, ее легкой возбудимости и живости. Она была переполнена весельем и жизнерадостностью. Мэри не могла не забыть о своем тяжелом настроении, идя домой вместе с Сэнди. Это такая девушка, которая заражала всех хорошим настроением. Но как только Мэри дошла до своего дома и распрощалась с Сэнди, она снова почувствовала себя несчастной. Дома никого не было. Она сразу же прошла к себе в комнату…

Мэри рассеянно бросила книги, вздохнула и осмотрела комнату — эту уютную, женственную комнату, украшенную там и тут фотографиями поп-идолов, так как она их все еще любила, особенно Тима Клина и группу "Клинерс", эту потрясающую группу. Она подумала, что "Пигс" великолепная группа, но… они уже прошли зенит славы и теперь катятся вниз. Определенно. Конечно же, "Титлз", безусловно, равных им нет, они никогда не потеряют своих поклонников. Она опустилась на кресло. Ее взгляд лениво осмотрел комнату. Она разглядывала их всех, вместе, и каждого в отдельности. С седьмого класса, по крайней мере, она начала собирать фотографии поп-идолов. Ее подруги уже бросили эту детскую забаву, она же продолжала их коллекционировать. Она всех их любила. Они заставляли ее чувствовать себя комфортабельно, здесь, в своей комнате, особенно, когда она оставалась одна. Она любила посидеть здесь в одиночестве. Ее взгляд задержался на одном из них, которого она особенно любила. Это был, конечно же, Тим Клин. Какая у него красивая улыбка. Она вздохнула, глядя на него, на его золотые кудри, его чистое, но усталое лицо, Ангельское Лицо, как она втайне называла его. Но она отвернулась от него, и снова вздохнула, глядя из окна, надеясь, что Марджори не слишком будет на нее сердиться. Она чувствовала себя такой несчастной, что даже чудесный вид из окна на зеленые холмы не утешил ее, не развеял ее дурное настроение. Она не знала, что делать, куда девать себя. У нее, конечно, много домашних заданий, включая работу по гражданскому праву, но эта мысль сделала ее еще более несчастной, так как она вспомнила о мистере Мак-Дрю, ее Тигре, которого она так горячо любила. И она знала, что ее любовь к нему безнадежная. Безнадежная любовь… Он был удивителен. Она даже и мечтать не могла, что будет иметь дело с таким удивительным, потрясающим мужчиной. И он заботился, чтобы у нее не было последствий от их свиданий. Она принимала противозачаточные пилюли точно по инструкции, следуя его указаниям. И они предохраняли ее от лишних забот. Они великолепны. Сказочно великолепны. Как и сам Тигр — этот потрясающий мужчина. Такой мужчина. Она чувствовала себя подавленно. Она подошла к зеркалу, взглянула на себя и увидела, как она подавлена. Это началось несколько дней тому назад, еще перед тем, как произошла эта ужасная история с Джилл. Она еще больше усиливала подавленность. Джилл. Возможно, она где-то здесь, рядом. Мэри закрыла глаза, не отваживаясь взглянуть вокруг себя… Это состояние началось раньше этого случая, и он, конечно же, не прибавил ей настроения. Если и изменил его, то только в худшую сторону. Но все это началось, когда все перевернулось в ее душе. Потому что рядом с ней не было этого настоящего мужчины, человека ее мечты, исключая, конечно, Тима Клина. Так как она знала, что ее Тигр стоил, по крайней мере, двадцати пяти томов клинов. Она хотела его сейчас, каждый момент жизни и навсегда. Она никогда ничего не желала так сильно, как его. Она чувствовала себя такой несчастной, осознавая безнадежность своей любви к Тигру. Она как-то внезапно осознала это в одну из ночей, здесь, в этой самой постели, когда она находилась тут в одиночестве. Ей никогда не удастся заполучить его больше, чем он уже был с ней однажды. А потом? Что будет потом, когда она закончит среднюю школу и выйдет в самостоятельную жизнь — что будет тогда? Она почувствовала себя еще более несчастной. Он ей нужен. Когда это она в последний раз виделась с ним? На прошлой неделе. Но ей казалось, что прошли годы с момента их последней встречи. Она снова медленно открыла глаза и увидела себя в зеркале. Когда он запланировал с ней следующую встречу? Не на следующей неделе, это уж точно. Мягко, очень мягко он убеждал ее, что никак не сможет увидеться с ней на следующей неделе. Она расплакалась перед ним, хотя ей было хорошо известно, какой он занятый человек, у него так много обязанностей. Она счастлива, что он и так уделяет ей время, она долго рыдала в его объятиях, так как этот удивительный мужчина, этот удивительный… О… как его член проник прямо в нее, так глубоко… Она любила его пенис. Она снова закрыла глаза, и внезапно увидела его чудесный фаллос, и почти почувствовала его в себе… Ей становилось жарко, ее руки скользнули туда, где она почувствовала его орган, она тронула себя около того места. Она шептала его имя, лаская себя, ее рука скользила по поверхности платья, возле промежности. Она разогрелась и почувствовала себя чуть лучше. Ее сердце снова оживленно забилось, она продолжала ласкать себя, все время шепча его имя. Она ласкала себя долго, как обычно делал это ее Тигр своими удивительными руками. Она снова открыла глаза. Она увидела в зеркале свое лицо, покрывшееся румянцем. Она увидела свою фигурку, подчеркнутую плотно прилегающим платьем… Она гордилась своей фигурой, ведь он ее очень любил. Он так нежно любил ее груди… Она смотрела на себя, ей нравилось ее хорошенькое лицо. Губы. Она наклонилась к зеркалу, обнажив зубы. "Милый, — вздохнула она, — О милый Тигр…" — вздыхала она. Когда же она снова увидит его? Она спросила об этом у него, и он уверил ее, что сделает все возможное, чтобы встретиться на следующей неделе. Следующая неделя. Она была через столетия. Она не сможет до нее дожить. Мэри снова почувствовала себя очень несчастной. Она выдавила из себя последний вздох, повернулась перед зеркалом и поплелась по комнате. Что он сейчас делает? Ее мужчина. На футбольной тренировке, вне всякого сомнения. В конце концов, если бы она пошла на тренировку маджоретток, то обязательно хоть мельком увидела бы его, если ничего больше, то хотя бы это. Хотя этого ей совсем не хотелось. Она бы не выдержала, это просто агония. Она хотела большего. Большего. Много, много большего… Самая настоящая агония — это просто увидеть его и ничего больше… Она села на постели, откинулась на спину, а затем легла. Почти плача, она повернула голову и увидела Тима Клина, фото было рядом с ее головой. Вот он, улыбающийся ей. Он ей также нравился, и она послала ему воздушный поцелуй. Затем она вздохнула и отвернулась от него. Она снова начала думать только о ее Тигре, только о нем. Она шептала его имя. Ее глаза закрылись, ее руки легли на груди. Она ласкала их, все время шепча его имя. Ей снова стало жарко, и ее рука проскользнула внутрь платья, на ней, конечно, не было бюстгальтера, и она начала играть своими грудями. Они были такие мягкие и нежные. Она погладила их верхушки, как обычно делал Тигр, Он мог гладить их часами, если хотел. Она ласкала и нежно поглаживала себя, она почувствовала жар в теле… Она задвигалась… она выскользнула из платья. Она все больше ласкала себя, ее руки скользили по всему телу. Ее сердце начало тяжело стучать в груди, она медленно подняла вверх колени… Она ласкала свои бедра, она двигалась и двигалась, слегка подымаясь и опускаясь. Она стала очень горячей, ее сердце громко колотилось, постель содрогалась, когда она ласкала и играла с собой… Она покрылась испариной. Она стала раскаляться. Она приподнялась и избавилась от оставшейся одежды. Теперь уже ее горячая, почти пылающая рука гладит ее там, в сосредоточии наслаждения. Все время гладя себя, она положила руку на свой Рай, и пальцами проникла вовнутрь. Она стала там влажной. Раскрыв ноги, медленно, изощренно медленно, она ласкала себя там, ее рука гладила, проникала туда, гладила там, все больше и глубже. Казалось она ласкала себя уже целую вечность, она вся дрожала и трепетала, возбужденная до предела. В такт движениям своей руки она подбрасывала себя вперед, ритмическими движениями. Ее Тигр находился рядом с ней, на ней, лаская ее там, — он нежно целовал ее там, делал с ней, что хотел… его язык скользил вовнутрь ее, прямо туда… ее рука, ее пальцы, ее горячие пальцы промокли, когда они проникали, находили свой возбуждающий острое наслаждение путь в нее, она часто задышала, она трепетала и задыхалась, выбрасывая себя вперед неистово, безумно, раскачиваясь, и ее единственный Тигр, единственный, ужасный ее Тигр проникал в нее все глубже и глубже, никогда еще так глубоко он в нее не проникал… О! Ее ноги были подняты высоко вверх, ей казалось, что они вот-вот заденут потолок, она вспотела с головы до кончиков ног, ее рука все сильнее прижималась к ней, двигаясь с бешеной скоростью, проникая все глубже и глубже в нее… Она вся стала пылающим огнем… Она выкрикивала его имя… еще раз… и еще раз…