Бездна. Первые после бога - Юрий Корчевский

На ознакомление с достопримечательностями города ушло два дня. Михаил устал так, как не уставал уже давно, – особенно ноги. На корабле много не походишь, вот отсутствие тренировок и сказывалось.

Вечер он посвятил итальянской кухне, воздав должное винам. Легкие, приятные на вкус, они будоражили кровь.

А утром с легким сердцем и приятными воспоминаниями Михаил сел на дилижанс, идущий в Феррару.

До этого города пришлось добираться два дня.

Феррара, центр герцогства земли Эмилия-Романья, где властвовал правящий дом д’Эсте, а конкретно – герцог Эрколе I и его жена Элеонора Арагонская.

Город был окружен крепостными стенами и имел трое городских ворот. После Падуи он производил мрачноватое впечатление – здесь на ремесленников, крестьян и мастеровых смотрели с презрением, называя их собаками. Значение имели лишь люди, вхожие во дворец герцогства, – оруженосцы, стольники, сенешали, писцы, псари, шуты, музыканты и карлики.

Хозяин постоялого двора каким-то шестым чувством угадал в Михаиле иностранца. Скорее всего, этому способствовало отсутствие у Михаила жестикуляции, так свойственной итальянцам. Это народ темпераментный, и во время разговора они постоянно сопровождают свою речь жестами.

Хозяин предупредил Михаила:

– Сеньор, если вам доведется встретиться в городе с людьми герцога, перейдите на другую сторону улицы – дольше проживете.

– Неужели все так серьезно?

– О! Герцог строг и скор на расправу. Его суд за нанесенные и вымышленные обиды его людям может приговорить к четвертованию или ослепить.

– Какой ужас! – не выдержал Михаил.

– Да-да, сеньор, отнеситесь к моим словам со вниманием, мне бы не хотелось видеть вас висящим на площади с пеньковым галстуком на шее.

– Спасибо.

Собственно, в Ферраре Михаил хотел посмотреть лишь на университет, основанный в 1391 году и связанный с именами Парацельса, Савонаролы и Коперника. И потому утром, после завтрака, узнав дорогу, он не спеша отправился туда.

Светило солнце, дул легкий ветерок – стояла погода, просто созданная для прогулок. Узкие, извилистые улицы города вели Михаила к университету, когда из-за поворота вылетела кавалькада всадников. Они заняли всю узкую улицу.

Михаил прижался спиной к стене. Рядом открылась дверь, и чья-то рука буквально втянула его в дом за ворот рубашки. Тут же простучали копыта коней, перед лицом мелькнуло брюхо лошади, нога в стремени.

– Спасибо! – Михаил повернулся. Перед ним стоял высокий жилистый итальянец.

– Ты, наверное, чужестранец, хоть одежда на тебе и наша.

– Да. А как вы узнали?

– При встрече с дворянами ближнего окружения герцога положено снимать головной убор и кланяться.

– Они появились так быстро! К тому же я не знал местных обычаев.

– Лучше бы тебе, незнакомец, уехать из этого проклятого города!

– Спасибо за совет!

Михаил шагнул на улицу. Настроение испортилось. Но это было еще не все.

Он успел пройти только полквартала, отвлекся на здание интересной постройки, как впереди послышались шум и женский вскрик. Какой-то мужчина в странном колпаке ударом ноги перевернул тележку с фруктами, которую везла пожилая женщина. Мало того, этот грубиян и задира стал топтать ногами виноград, груши и яблоки. При этом он хохотал и отпускал нелепые шутки.

Жители выглядывали из окон, но никто не вступился за синьору.

Михаил подошел, помог женщине подняться с колен, поставил на колеса перевернутую тележку.

Обидчик женщины заорал:

– Собака! Как ты смеешь!

– Кто ты такой, невежа, и почему меня оскорбляешь?

– Я шут самого герцога! На колени, холоп!

Такого обращения Михаил не стерпел. Коротким и сильным ударом он врезал шуту в подбородок, отправив того в нокаут. Шут шлепнулся спиной на раздавленные им же фрукты, а жители, наблюдавшие за происходящим из окон, закричали «Браво!» и зааплодировали; кто-то выбежал из дома и стал помогать собирать фрукты.

Один из помощников толкнул Михаила:

– Побыстрее убирайся отсюда! Сейчас этот подонок очнется и позовет городскую стражу!

Михаил счел за благо воспользоваться советом. Он даже не просто покинул улицу, а направился к почтовой станции и сел в готовый отправиться дилижанс.

Михаилу здорово повезло – он успел покинуть этот негостеприимный город до того, как его начали искать. А уже ночью он прибыл в Болонью, кулинарную столицу Италии, родину соуса «болоньезе», тортеллини, колбас «мортаделла» и «сальсича». Как можно было миновать его транзитом?

Он задержался в городе на два дня, воздав должное изысканным кушаньям. Особенно ему понравились колбасы и ветчина.

Потом – двухдневная езда до Прато, область Тоскана, с ее великолепными винами. Да, итальянцы знают толк в вине и еде – он убедился в этом еще раз. Пришлось и здесь задержаться на два дня. Как можно быть в Прато и не посетить палаццо Альберти, где находились картины Караваджо, Беллини и Линки?

Наконец-то он добрался до Флоренции – конечной цели своего путешествия. Да, по Италии можно путешествовать долго, здесь почти каждый город – памятник под открытым небом. Во многих городах родились, жили и творили великие мастера – художники, скульпторы, архитекторы, поэты.

Город стоял на реке Арно и был столицей одноименной провинции, которой управлял род герцогов Медичи, вошедший в историю отравлениями соперников или просто неугодных. Когда сюда приехал Михаил, провинцией управлял Лоренцо Медичи, прозванный Лоренцо Великолепным за покровительство художникам и артистам, собирательство скульптур, картин. Причем все это выставлялось в галерее Уффици, для обозрения простым людом.

Здесь Михаил решил побыть подольше, полюбоваться собором Санта-Мария дель Фьоре, палаццо Веккьо, Питти, площадью Святой Троицы. Ну и, само собой, посетить художественную галерею.

Михаил обосновался на постоялом дворе, почти рядом с площадью Всех Святых, в центре городка. По нынешним меркам он был совсем невелик – из центра до окраины можно было дойти пешком менее чем за полчаса.

Первый день Михаил просто бродил по городу и любовался архитектурой. Изысканные дворцы и виллы богатых людей поражали воображение. Двадцать первый век создал хай-тек, нечто холодно-бездушное. Здесь же правили бал округлые линии окон, яркие краски, роскошная лепнина и скульптуры.

Михаил вздохнул. Пожалуй, его современники умнее, обладают большими знаниями, летают в космос, но создать равное тому, что он видит, не могут. Для того чтобы создать столь прекрасные творения, надо, чтобы Господь дал человеку душу романтика, а за спиной стояла Муза. Ну и еще талант, несомненно.

Отдав дань ознакомлению с городом, наутро Михаил отправился в галерею Уффици. К его удивлению, вход был бесплатным, но посетителей было мало.

Самый роскошный зал был отдан картинам Сандро Боттичелли по прозвищу «бочоночек». Настоящее имя художника – Алессандро да Марианно ди Ванни ди Амедео Фалипеппи, уроженец Флоренции.

В галерее было выставлено десять картин – от «Мадонны с младенцем и ангелами» до «Поклонения волхвов».

Двое мужчин неслышно возились в углу зала, вешая на стену еще одну картину. Завершив работу, они отошли, оценили – не криво ли висит?

Михаил подошел. Картина называлась «Возвращение Юдифи». Он полюбовался – работы Боттичелли ему всегда нравились.

Картина поблескивала свежими красками, на ней еще не было кракелюров – таких мелких трещинок, характерных для старых картин, как и слегка потускневших красок.

– Нравится? – спросил Михаила один из рабочих.

– Да, очень, – Михаил был предельно искренен.

Один из рабочих, чуть старше Михаила, кучерявый и довольно худощавый, удовлетворенно кивнул и вышел.

– Синьор, вы польстили мастеру, – сказал второй рабочий.

– Какому мастеру? – удивился Михаил.

– Так это же был сам Алессандро, его все в городе знают.

Михаил был поражен и удивлен. Только что он стоял рядом и разговаривал с самим Боттичелли и не понял этого, не узнал великого художника. Ему стало неудобно.

– Но ведь у него прозвище «бочоночек», а мастер худой, – попытался оправдаться он.

– Это его так братья в детстве прозвали. На днях он закончил эту картину, показал ее герцогу. Ею любовалась вся придворная знать.

В других залах стояли скульптуры и картины других, менее знаменитых живописцев.

Михаил был слегка разочарован. Он надеялся посмотреть картины Леонардо да Винчи, но их не было. Нет, общее впечатление от увиденного в галерее было сильным, а от встречи с Боттичелли он пребывал в легком шоке. Проклятая память подвела – он считал, что Леонардо творил именно в это время.

Время в галерее пролетело незаметно, и, когда он вышел, солнце уже клонилось к горизонту. Михаил изрядно проголодался и решил зайти в местную харчевню.