Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - Екатерина Голинченко

— Сама вязала, — Мей смотрела на него, теребя в руках свои варежки, — С праздником, Марк!

— С праздником! — он привлек её к себе, и это был невероятный поцелуй с морозным вкусом снежинок на губах, а Мей продолжала бессознательно поправлять белый шарф на его шее.

Проведя несколько незабываемых дней на Украине и подарив приютским детям гораздо больше, чем подарки — подарили им надежду и веру в волшебство, Марк и его семья вернулись во Францию, чтобы встретить Рождество вместе. Лев и Александра попросили список документов, которые необходимо предоставить на усыновление — и не ясно пока было, кому это было больше нужно: маленькой девочке с украинским именем Оксана или им самим. И они постараются помочь друг другу стать хоть немного счастливее. Иногда для этого человеку нужно совсем немного — самая малость теплоты и участия.

В этом году они встречали праздник не только с легким сердцем, но и с глубокими переживаниями.

Марк очень много думал над тем, что произошло в последнее время. Они с Мей сами установили эти правила своей странной игры, но теперь они сковывают их подобно цепям, лишая свободы. Сейчас все эти правила только ужасно тяготили. Азиатка ещё не знала того, в чем он смог наконец признаться самому себе — что он полюбил. Полюбил, как не любил ещё в своей жизни. Но — что-то останавливало его, и он не мог открыться и произнести эти слова, глядя ей в глаза. Он много чего повидал в своей жизни и мало чего боялся, но сейчас страх не давал ему освободиться. И всё же — каждый раз, когда взгляд его падал на вязаный пушистый белый шарф, улыбка трогала его губы, и в душе каждый раз рождался свет.

А в большом и ярко освещенном зале собрались и взрослые, и дети, чтобы не просто обменяться подарками, а поделиться эмоциями: хорошим настроением и улыбками.

Пока старшие дети с восхищением рассматривали украшения на елке, с нетерпением ожидая, когда утром они смогут раскрыть всё это множество подарочных коробок в ярких упаковочных обертках, Маргарита и Джон были всецело поглощены маленькими близнецами.

Марк смотрел на них и почувствовал такое долгожданное облегчение, но вместе с тем — было ещё что-то… Он спросил себя, а смог бы он создать семью, готов ли он к этому, желал бы он этого? А их с Маргаритой договор он в будущем выполнял неукоснительно — где бы он не находился и насколько бы занят он не был, каждый год на день рождения своих детей она получала большой букет белых роз.

И выпивая бокал праздничного шампанского, сидя за большим шумным столом, им всем было, что пожелать и за что благодарить Небеса. Даже отец Маргариты забыл на время свои тревоги и волнения, что ему ни как не удавалось отыскать ту нить, что связывала его погибшего друга и его жену с маленькой Аделиной.

Только когда часы уже отбили полночь, они начали расходиться по своим комнатам, пока Катрин и Диана не устали и совсем не раскапризничались — не стоило испытывать их хорошее поведение.

Последними в зале оставались Марк и Мей:

— Может быть, всё дело в том, что я всё ещё не достаточно хороша для тебя? Возможно, так я, наконец, привлеку твоё внимание? — Лали-Мей откинула голову, убрав волосы со своего лица, и это было лицо Маргариты.

— Снова? — но, в этот раз он отреагировал гораздо спокойнее: нет, он не позволит больше своему разуму играть с ним такие шутки, он теперь готов решительно отпустить всё, что так болезненно разрывало его в последние годы, — В этом нет необходимости потому, что сейчас я хочу целовать не Маргариту, а тебя, — улыбнулся он, и его губы прильнули к её губам, и это уже были губы Мей.

— Я уже и не надеялась услышать эти слова. Марк…ты говоришь правду? — девушка задрожала всем телом, всматриваясь в его серые глаза, боялась пошевелиться, вздохнуть даже — словно, опасаясь, что от её нечаянного вздоха всё может исчезнуть как мираж, — Ты забыл её?

— Не забыл, — он не отвёл взгляда, — но, это — совершенно разные вещи. Я, наконец, смирился, и именно ты помогла мне. Знаешь, любовь бывает разная — мы с Маргаритой действительно любим друг друга, по-своему… Мы столько пережили вместе. За все это время, эта связь переросла в нечто большее, стала крепче, чем любовь, это уже — другая категория чувств. Она — часть моей семьи, которой у меня не было с детства. Наш же с тобой путь друг к другу был слишком долгим, чтобы я мог позволить себе отпустить тебя теперь, когда я снова полюбил. Юто любил Марико — но, это было в прошлой жизни, сейчас я — Марк Витриченко, и ты — Мей теперь в моём сердце. За неё я готов умереть — я должен ей свою жизнь, для тебя же я хочу жить, это — мой выбор. Ты заново возродила во мне желание жизни. И я хочу, чтобы ты стала частью моей новой семьи.

— У меня не слуховые галлюцинации, и ты на самом деле говоришь мне всё это? — она положила руки ему на плечи и подняла голову, — Ты так боялся впустить меня в свою жизнь, отстранялся от меня — что я почти сдалась…

— Почти? — соблазнительно сощурился парень.

Девушка негромко вскрикнула, когда он прижал её к стене, упиваясь её дрожью.

— Т-с-с, тише, разбудишь весь дом, — он поднёс палец к её губам, потом его палец сменили его губы — мягкие, тёплые, требующие…спускаясь по шее и ниже…Сначала поцелуи был легкими, дразнящими, томительными, потом всё более чувственными и откровенными, ловя её стоны.

— Марк, остановись… не играй со мной… — еле смогла произнести она, — Мне потом будет очень больно, когда ты… бросишь меня…

— А когда-то ты просила об обратном, — горячо прошептал он, — Не хочу больше играть. Я тебя не брошу. Я хочу быть с тобой — это моё желание, — твёрдо произнёс он, — Прошу, помоги мне окончательно исцелиться, — он взял её за руку, — Прошу, научи меня, как быть с тобой.

— Ты, правда, хотел бы этого? — Мей смотрела на свою руку в его руке, не смея поднять глаз, — Ты хотел бы связать себя с такой падшей, как я?

— Никогда не говори так о себе! — он поднял её лицо на себя, — Ну, я тоже, ведь, не подарочек. Отнюдь не прекрасный принц, — потом он подмигнул, — А, мы подходим друг другу — не находишь?

— И то правда, — усмехнулась она, потом, словно, задумалась о чём-то и опустила голову, — Хорошо, что ты не знал меня тогда — ты бы и смотреть в мою сторону не захотел бы… Я была паршивой овцой в семье, грозовыми тучами над домом Сакурада… Как часто я причиняла им много беспокойства своим несносным характером и неподобающим поведением… И как редко я просила у них прощения… Как мало говорила им, как я их люблю, как они были мне дороги… Я не горжусь многими своими поступками, но, я рада, что мне не нужно скрывать это от тебя.

— И ты прекрасна в своём несовершенстве, — и, вот снова на её лице заиграла улыбка: