Мир приключений 1983. Ежегодный сборник приключенческих и фантастических повестей и рассказов - Александр Беляев

И ошибся! Впрочем, винить Дюма не следует. Ведь всем было известно, что свидетельство о смерти Жанны хранится в лондонской Ламбертской церкви. Вышли в свет и десятки научных и популярных книг, в том числе многотомное собрание (оно было издано в Германии) самых драматичных судебных процессов XVIII и начала XIX века. И во всех случаях финал жизни Жанны автором представлялся несомненным — выбросилась в Лондоне из окна во время одной из пьяных оргий, скорее всего — в состоянии невменяемости. Дюма пользовался этими документами. Считал их точными и несомненными.

Одно лишь удивляло — никто не догадался отправиться в Лондон и попробовать поискать могилу Жанны. То-то было бы удивления — ведь могилы в действительности не существовало. Наконец, Александру Дюма, писателю, психологу, должно было прийти на ум и другое: с какой стати самозваная графиня де ла Мотт, «нищая Валуа», авантюристка, женщина решительная, смелая, так внезапно вдруг капитулировала бы? Ей ведь было свойственно схватываться с судьбой врукопашную, пытаться ее переупрямить. Дюма явно ошибался, полагая, что казнь на Гревской площади сломила Жанну.

Наконец, не следует забывать еще об одном обстоятельстве. Конечно, никто всерьез не верил «отработанной» самой же Жанной версии о том, что она ведет свой род от старых французских королей — ветви Валуа. Не было тому ни четких документов, ни убедительных доказательств. Но разве не существовали в истории Лженероны, Лжедмитрии? Разве уже забылась история крестьянской войны во главе с Пугачевым, объявившим себя чудом спасшимся царем Петром III? Кто мог поручиться, что в сложной политической атмосфере Европы конца XVIII и начала XIX века кому-нибудь не придет на ум объявить Жанну «спасительницей отечества», чтобы свергнуть, к примеру, Бонапарта или вновь воцарившихся после его падения Бурбонов? Для французской дипломатии и тайной полиции было столь естественно попробовать физически устранить Жанну де ла Мотт, называвшую себя Валуа. И она сама, естественно, могла, спасая жизнь, решиться на поступки смелые и неожиданные — сменить имя, уехать в дальние страны.

Вот этой- то возможности и не учел знаменитый романист.

ОШИБКА ТРЕТЬЯ — ИОГАНА КАРЛА ДИБИЧА

Душным августом 1826 года по дороге из Петербурга в Крым скакал фельдъегерь от начальника главного штаба Его Императорского Величества барона Ивана Ивановича Дибича. Генерал от инфантерии Дибич — лицо в русской истории известное. Хотя родился Дибич не у нас, а в Пруссии, но с 1801 года был на русской службе. Известность его началась с фразы императора Павла: «Фигура поручика Дибича наводит уныние на целую роту». Дибич и вправду был кривобок и неуклюж. А цвет его волос приводил в изумление — они были не просто рыжими, а огненными. Именно к начальнику главного штаба в 1825 году стекались доносы о тайных политических обществах в России. По приказу Иогана Карла Фридриха Антона Дибича, которого в России стали попросту именовать Иваном Ивановичем, в стране была проведена волна арестов в войсках. Дибич спешил: ему представлялось страшным кого-нибудь «недоарестовать». По представлению Дибича был, в частности, взят Пестель…

Напомним вкратце, что это было за время.

Остались позади Отечественная война и годы надежд на обновления в стране. Многие бывшие герои Аустерлица, Смоленска, Бородино, Лейпцига, смело бросавшиеся под ядра и пули, превратились в усердных чиновников, раболепных, злобных и мстительных. Некогда либеральный генерал Воронцов, воинская доблесть которого была вне подозрений, превратился в мелочного, ограниченного Новороссийского генерал-губернатора, истово травившего Пушкина. И его собственной жене молва приписывала слова: «Каким героем он мог погибнуть! Каким мелким эгоистом он живет!»

Уже была распущена комиссия по выработке конституции. А царь Александр I, позер и лицемер, который еще в 1815 году, возвращаясь домой из Парижа, в окрестностях чешских Будейовиц на виду у честной публики помогал крестьянину Лаврентию Фейтелю обрабатывать его убогое поле, в последние годы своего правления уже не играл в демократизм. Он вообще мало занимался делами страны. Его хватало на то, чтобы сослать кого-нибудь за вольнодумство или приблизить Аракчеева.

За время своего царствования «властитель слабый и лукавый» исполнил на исторической арене множество ролей с превращениями. Был чуть ли не борцом против тирании родного отца Павла I (не без его ведома совершилось и убийство императора), сначала другом, а затем врагом Наполеона, спасителем Европы и поборником политических свобод для Польши (поговаривали даже, что Александр в своих пропольских симпатиях зашел так далеко, что собирается присоединить к Польше некоторые исконно русские области). Одно время император играл ключевую роль в европейской политике, пытался перехитрить Меттерниха и Талейрана, причем иной раз небезуспешно! Под конец жизни ударился в малопонятный для окружающих мистицизм и затосковал. Современные психиатры определили бы такое состояние духа как тяжелую депрессию, из которой император время от времени выходил, чтобы кого-либо наказать, сослать или издать указ, оборачивающийся трагедией для миллионов русских…, Решил было строить по всей стране дороги, издал строгое распоряжение (вспомните знаменитые пушкинские строки, написанные в ту пору: «Авось дороги нам исправят…»), но вскоре охладел к затее… Задумал преобразить облик всех русских городов, но когда дело дошло до ассигнования средств из казны, сам же поспешил «забыть» об этом плане… Время от времени поговаривал о необходимости дать России свободу и конституцию, но при этом слова «свобода» и «конституция» оставались под запретом. Произносить их имел право лишь сам монарх. Вдруг отправился в путешествие по югу страны, похвалил вид Севастопольской бухты и организацию обучения в Судакской школе виноградарства, а затем, прибыв в Таганрог, внезапно заболел и преставился. Странный монарх, утомивший и раздергавший страну своими прихотями и капризами, даже удалиться в мир иной умудрился при обстоятельствах загадочных. Очень скоро начали поговаривать, что он не умер, а прячется в дальнем скиту, зная, что против его царственной особы составился обширный заговор. Могли же убить его отца Павла, почему же не могут так же спокойно отправить к родителю и сына? Вдовствующая императрица «опознала» сына в гробу. Но для чего потребовалось само «опознание»? Подобное ведь тоже не каждый день случается. В общем, Александр странно жил и странно умер.

А затем настало междуцарствие, две недели «смутного времени», совсем как во времена Годунова и Лжедмитрия. Трон пустовал. Те, кому не были ведомы хитросплетения дворцовых интриг, кто был далек от атмосферы, царившей в те дни в Зимнем, мало что поняли в действиях претендентов на престол. Войска присягнули на верность императору Константину. Вдруг стало известно: Константин отрекся от престола в пользу младшего брата Николая. Кто мог знать, что вся эта «пляска» вокруг трона осуществлялась по сценарию, разработанному на семейном совете Романовых?