Тёмный карнавал (Dark Carnival), 1947 - Рэй Брэдбери

– Мы будем запускать наших змеев! – сказал Рональд. – Пойдешь с нами?

– Нет, – печально ответил он. – Нельзя, чтобы меня кто-нибудь увидел, могут быть неприятности.

– А ты спрячься в лесу за деревьями и смотри оттуда, – предложила Мег. – Мы сами сделали змеев, сами! Знаем, как делать!

– Откуда же вы знаете?

– Ты наш отец? – дружно крикнули дети. – Вот откуда!

Он долго глядел на них. Он вздохнул.

– Сегодня Праздник змеев?

– Да, папа.

– Я выиграю, – сказала Мег.

– Нет, я! – заспорил Майкл.

– Я, я! – запищал Стивен.

– Силы небесные! – воскликнул дядюшка Эйнар, подпрыгнув высоко в воздух, и крылья его загремели, будто громогласные литавры. – Дети! Мои дорогие, славные, обожаемые дети!

– Папа, что случилось? – Майкл даже попятился.

– Ничего, ничего, ничего! – распевал Эйнар.

Он расправил крылья, напряг их до предела, все силы собрал… Бамм! Точно исполинские медные тарелки! Дети даже упали от сильного вихря!

Нашел, нашел! Я снова вольная птица! Как искра в трубе! Как перышко на ветру! Брунилла! – Он повернулся к дому. – Брунилла!

Она вышла на его зов.

– Я свободен! – воскликнул он, приподнявшись на цыпочках, разрумянившийся, высокий. – Слышишь, Брунилла, зачем мне ночь! Я могу летать днем! И ночь ни при чем! Теперь каждый день летать буду, круглый год! Господи, да что я время теряю. Смотри!

И на глазах у встревоженных домочадцев он оторвал у одного из змеев лоскутный хвост, привязал его себе к ремню сзади, схватил моток бечевки, один конец зажал в зубах, другой отдал детям – и полетел, полетел в небеса, подхваченный буйным мартовским ветром!

Через фермы, через луга, отпуская бечеву в светлое дневное небо, ликуя, спотыкаясь, бежали-торопились его дети, а Брунилла стояла на дворе, провожая их взглядом, и смеялась, и махала рукой, и видела, как ее дети прибежали на Змееву горку, как встали там, все четверо, держа бечевку нетерпеливыми гордыми пальцами, и каждый дергал, подтягивал, направлял… И все дети Меллинтауна прибежали со своими бумажными змеями, чтобы запустить их с ветром, и они увидели огромного зеленого змея, как он взмывал и парил в небесах, и закричали:

– О, о, какой змей! Какой змей! О, как мне хочется такого змея! Где, где вы его взяли?!

– Это наш папа сделал! – воскликнули Мег, и Майкл, и Стивен, и Рональд и лихо дернули бечевку, так что змей, жужжащий, рокочущий змей в небесах нырнул, и снова взмыл, и прямо на облаке начертил большой волшебный восклицательный знак!

The Wind 1943( Ветер)

В тот вечер телефон зазвонил в половине шестого.

Стоял декабрь, и уже стемнело, когда Томпсон взял трубку.

– Слушаю.

– Алло. Герб?

– А, это ты, Аллин.

– Твоя жена дома, Герб?

– Конечно. А что?

– Ничего, так просто.

Герб Томпсон спокойно держал трубку.

– В чем дело? У тебя какой-то странный голос.

– Я хотел, чтобы ты приехал ко мне сегодня вечером.

– Мы ждем гостей.

– Хотел, чтобы ты остался ночевать у меня. Когда уезжает твоя жена?

– На следующей неделе,- ответил Томпсон.- Дней девять пробудет в Огайо. Ее мать заболела. Тогда я приеду к тебе.

– Лучше бы сегодня.

– Если бы я мог… Гости и все такое прочее. Жена убьет меня.

– Очень тебя прошу.

– А в чем дело? Опять ветер?

– Нет… Нет, нет.

– Говори: ветер? – повторил Томпсон. Голос в трубке замялся.

– Да. Да, ветер.

– Но ведь небо совсем ясное, ветра почти нет!

– Того, что есть, вполне достаточно. Вот он, дохнул в окно, чуть колышет занавеску… Достаточно, чтобы я понял.

– Слушай, а почему бы тебе не приехать к нам, не переночевать здесь? – сказал Герб Томпсон, обводя взглядом залитый светом холл.

– Что ты. Поздно. Он может перехватить меня в пути. Очень уж далеко. Не хочу рисковать, а вообще спасибо за приглашение. Тридцать миль как-никак. Спасибо…

– Прими снотворное.

– Я целый час в дверях простоял, Герб. На западе, на горизонте такое собирается… Такие тучи, и одна из них на глазах у меня будто разорвалась на части. Будет буря, уж это точно.

– Ладно, ты только не забудь про снотворное. И звони мне в любое время. Хотя бы сегодня еще, если надумаешь.

– В любое время? – переспросил голос в трубке.

– Конечно.

– Ладно, позвоню, но лучше бы ты приехал. Нет, я не желаю тебе беды. Ты мой лучший друг, зачем рисковать. Пожалуй, мне и впрямь лучше одному встретить испытание. Извини, что я тебя побеспокоил.

– На то мы и друзья! Расскажи-ка, чем ты сегодня занят?.. Почему бы тебе не поработать немного? – говорил Герб Томпсон, переминаясь с ноги на ногу в холле.- Отвлечешься, забудешь свои Гималаи и эту долину Ветров, все эти твои штормы и ураганы. Как раз закончил бы еще одну главу своих путевых очерков.

– Попробую. Может быть, получится, не знаю. Может быть… Большое спасибо, что ты разрешаешь мне беспокоить тебя.

– Брось, не за что. Ну, кончай, а то жена зовет меня обедать. Герб Томпсон повесил трубку. Он прошел к столу, сел; жена сидела напротив.

– Это Аллин звонил? – спросила она. Он кивнул.

– Ему там, в Гималаях, во время войны туго пришлось,- ответил Герб Томпсон.

– Неужели ты веришь его россказням про эту долину?

– Очень уж убедительно он рассказывает.

– Лазать куда-то, карабкаться… И зачем это мужчины лазают по горам, сами на себя страх нагоняют?

– Шел снег,- сказал Герб Томпсон.

– В самом деле?

– И дождь хлестал… И град, и ветер, все сразу. В той самой долине. Аллин мне много раз рассказывал. Здорово рассказывает… Забрался на большую высоту, кругом облака и все такое… И вся долина гудела.

– Как же, как же,- сказала она.

– Такой звук был, точно дул не один ветер, а множество. Ветры со всех концов света.- Он поднес вилку ко рту.- Так Аллин говорит.

– Незачем было туда лезть, только и всего,- сказала она.- Ходит-бродит, всюду свой нос сует, потом начинает сочинять. Мол, ветры разгневались на него, стали преследовать…

– Не смейся, он мой лучший друг,-o рассердился Герб Томпсон.

– Ведь это все чистейший вздор!

– Вздор или нет, а сколько раз он потом попадал в переделки! Шторм в Бомбее, через два месяца тайфун у берегов Новой Гвинеи. А случай в Корнуолле?..

– Не могу сочувствовать мужчине, который без конца то в шторм, то в ураган попадает, и у него от этого развивается мания преследования.

В этот самый миг зазвонил телефон.

– Не бери трубку,- сказала она.

– Вдруг что-нибудь важное!

– Это опять твой Аллин.

Девять раз прозвенел телефон, они не поднялись с места. Наконец звонок замолчал. Они доели обед. На кухне под легким ветерком из приоткрытого окна чуть колыхались занавески.