Смертельная опасность - Селина Розмарин

белое кружевное платье в пол и вышла на тихую мощеную улочку, прощай ему ее лишь одним фонарем и светом луны. Она подняла голову к небу и посмотрела на бескрайние просторы, растянувшиеся над городом. Сколько жителей пострадало, а сколько еще могло пострадать и отдать Бездне свои жизни? Нет, нет и еще раз НЕТ! Если есть сейчас по плохо, это не значит, что так себя должны чувствовать и окружающие. Она сюда прибыла для того чтобы спасать людей, искоренить тьму и сделать этот мир чуточку светлее, чтобы каждый мог избавиться от этого гнетущего страха, расползающегося внутри тела вместе с кровью.

Заклинанием левитации она поднялась в воздух к самой луне и окинула бескрайние просторы, горы и дома, которые расстилались на сотни, тысячи миль вперед. Прикрыла глаза и сосредоточилась на окружающем ее пространстве, на воздухе и ветре, гуляющем повсюду приносящем ей звуки этого мира. Вдох-выдох. Она вытянула руки перед собой, материализуя в ладонях белую светящуюся сферу, которая озаряла все ослепительным ярким светом. Сфокусировалась на тьме и медленно стала направлять ее к себе, призывая напитать ее тело и душу. Мрак и густая тьма длинными платьями тянулась к Сетии, проникая в нее и очищаясь, выходила наружу белым искрящимся светом. Искорки падали на город мелкой блестящей пылью, словно кто-то сверху высыпал на дома люминесцентный порошок.

Все это время она пела песню на древнем мелодичном языке, убаюкивая целый город. Когда ритуал закончился, она медленно опустилась на землю, проникая коленями к земле и переводя дыхание. Лишь спустя мгновение она смогла встать, хватаясь руками за плечи и сжимая их до боли. Все тело трясло и оказывало невыносимым холодом, словно ее только что окунули в ледяную воду и оставили замерзать в Снежном лесу. Эти ощущения были даже хуже чем прежде, такого она еще не испытывала никогда.

Еле как, дойдя до дома, она закрыла дверь на магическую защиту и, добредя до кровати, из последних сил забралась под одеяло, укутываясь по самую грудь. Сон сморил ее сразу, и в нем она вновь видела белоснежные снега и хлопья, опускающиеся с небес на землю и покрывающие ее хрупкие худенькие плечи. Не было ни печали, ни боли, ни страха. Неожиданно для себя она поняла, что куда-то делись все испытываемые доселе эмоции. Не осталось ничего.

***

— Что значит, вы не видели ее несколько дней? — грозным голосом в который раз спрашивал магистр, несокрушимой скалой нависающий над главным лекарем.

Бедный старичок от страха чуть вновь не поседел, боязливо вжал голову в плечи и попятился назад.

— В…Ваше Темнейшество, я не вру вам. Селестии Лиартари не было в госпитале вот уже три дня, вы можете спросить об этом мою любую помощницу. Даю голову на отсечение что говорю правду. — хоть такие слова было говорить правителю очень опасно, старичок знал что повелитель сочтет такие слова самыми достойными.

Владыка ничего не ответил, молча развернулся и вышел из госпиталя, не преминув при этом громко хлопнуть дверью, распугивая пациентов, которые уже успели счесть, что лучше останутся больными при смерти, чем покажут носу и подвергнуться гневу правителя. Он волновался, по-настоящему с того самого момента как она пропала, вся история не выходила у него из головы. Он понял, что наговорил лишнего, что эмоции взяли над ним верх. Но за всю жизнь ему как правителю не пристало просить прощение и каяться о содеянном, и теперь внутри бурлило очень неприятное чувство. Он неоднократно был возле ее дома, но свет так и не был зажжен, а защита дома не пропустила его. Вероятнее всего, ведьмочка усилила ее после произошедшего, но сейчас почему-то для него казалось необъяснимо-важным увидеться с ней.

Да, она маленькая девочка. Да, она не была его идеалом…поначалу, и он всеми правдами и неправдами пытался от нее отгородиться, но врать самому себе больше не хотел, она была важна для него.

Свет по-прежнему не горел в окнах. Только сейчас вся улица и сам дом показались ему небывало мрачными, хоть он и прекрасно видел в темноте. Правитель шагнул на крыльцо и дернул ручку, но дверь не подалась. Тогда он ударил по защитному барьеру магией, чтобы прочитать всплывшие руны и понять, на чем завязано защитное заклинание. Пока разбирался с печатью, успел убедиться в том, что ведьмочка была действительно не проста. Даже ему, демиургу, создателю мира пришлось попотеть, что было за гранью его понимания. После всех манипуляций дверь, наконец, поддалась, и он вошел внутрь. С порога его окатило волной леденящего холода, пробиравшего до самой кости. Пол под ногами покрывался инеем, а ближе к кровати брался снежной коркой.

Магистр обомлел, когда увидел лежащую на белоснежных перинах ведьмочку. Сетия лежала, словно спящая красавица, покрытая снежным пуховым покрывалом. Ее наполовину белые волосы разметались по подушке, кожа в свете луны казалась мертвенно-бледной, губы посинели, ресницы покрывались маленькими снежными хлопьями, руки, сцепленные в замок лежали поверх груди на одеяле, а сама она казалась такой далеко и отрешенной, что было страшно подходить ближе. Вся кровать и пространство подле нее покрывалась ледяными ветвями, растущими из пола и стен. Температура тут стояла такая, что в пору было замерзнуть насмерть. Сердце пробило тревожный удар. Он не мог поверить в увиденное, рванул вперед, нависая над ней и протягивая руку к ее безжизненному лицу.

По комнате прошел глубокий тяжелый выдох, когда он осознал, что она все еще дышит. Медленно и почти не уверенно, но ее сердце билось. Она была жива и это главное. Он опустился рядом с ней на колени и впервые за все их общение, назвал по имени.

— Сетия…

Это казалось бы чем-то личным и даже интимным, если бы не сложившаяся ситуация. Прямо сейчас та, что была важна для него, находилась так далеко, что до нее не получалось достучаться, как он не пытался. Он тряс ее, звал и закусывая губы до крови, пытался привести в чувства, но все тщетно. Она не поддавалась ничему. Позже правитель взметнулся темным пламенем и попытался привести в дом лекаря, но так и не смог пробить для него защиту, словно Сетия сама не хотела никого впускать, и было уже чудом то, что она пропускала его самого.

Он не мог вытащить ее изо льда, боясь навредить и случайно лишить ее жизни, поэтому последующие