Я догоню вас на небесах (сборник) - Радий Погодин

Мусье Александр ходил по заросшим дорожкам ближе к стене. Он держал в руках план, нарисованный на бумажке.

— Где-то здесь похоронена моя бабушка. Вы не знаете?

— Я не в курсе, — сказала Наташа.

Кладбище охватило ее тоской. Она попыталась представить себе образ мамы, но в ее воображении возникли балерина Уланова и старинная киноартистка Вера Холодная.

— Ага, вот она! — воскликнул мусье Александр. — Моя бабушка!

Он опустился на одно колено возле могилы, которая представляла собой тяжелую известняковую плиту с железным кованым крестом. В вершине креста, как лицо, и в концах перекладины, как раскрытые ладони, напряженно темнели медные бляхи с изображением символов святой троицы.

«Почему я не замечала этого креста раньше? — подумала Наташа. — Хорошо бы эти бляхи повесить в будущей моей квартире, в городе Ленинграде. А может быть, и в Москве». Наташа задумалась, где лучше…

Мусье Александр долго молчал, склонив голову. Потом вздохнул, достал из кармана белоснежный платок с монограммой, нагреб в него земли с изголовья могилы, завязал и, положив в прозрачный пакет, спрятал в карман.

Он поднялся. Отряхнул колено. Улыбнулся смущенно:

— Мама просила. Сказала: «Ты едешь на родину. Привези мне землю с бабушкиной могилы». — И, как бы извиняясь, добавил: — Мама совсем состарилась…

Загалдели гуси.

На дорожку вылез хулиган Витя.

— Это Григорий. Это Макар. Это Захар. Это Юрий, — сказал хулиган Витя.

Каждый из четырех гусей, услыхав свое имя, солидно откликнулся.

— Здравствуйте, — сказал хулиган Витя мусье Александру. — Они у меня как собаки. Даже лучше. Хочете, я им скажу — и они пойдут на вас воевать?

Наташа возмутилась:

— Во-первых — хотите. А во-вторых, я тебе все-таки уши нарву.

Хулиган Витя глянул на нее недоверчиво. Был он в трусах и в просторной растянутой майке, не прикрывавшей его тощее тело. Коленки побитые. Большие уши шелушились. Нос облупился. Хулиган Витя ткнул рукой в железный бурый от ржавчины крест.

— Я знаю, — сказал он. — Вы из Парижа. Экскурсанты хотели отколупать от этого креста бляхи. Я не дал… Вот была кутерьма, как они от гусей удирали… — Хулиган Витя захохотал.

— У тебя зубов нет, — сказал мусье Александр и засмеялся тоже.

— Я их сам повыдергал суровой ниткой. Раскачаю сначала, потом обвяжу суровой ниткой — и как дерну! — Хулиган Витя широко открыл рот и забрался в него грязными пальцами. Он шарил там, как в кармане. Что-то нащупал. Сказал, сплюнув: — Бугорочки уже. Новые проклевываются. Хотите — пощупайте. — Он распахнул рот во всю ширь, и мусье Александр заглянул туда серьезно и с интересом.

— Да, — сказал он.

— У меня во будут зубчики! — Хулиган Витя развел руки шире плеч. — Как железо будут.

Мусье Александр сказал:

— О-о…

Наташа поморщилась:

— Кому нужны такие громадные зубы? И не лазай в рот грязными пальцами.

— А это в смоле. Не отскабливается. И песком не отходит. Когда я домой приду — керосином вымою или бензином.

Наташа еще раз поморщилась. Подумала с неудовольствием: «Они не только пальцы, они лягушку в рот запихают. А носы у них такие всегда неопрятные».

Гуси зашипели, как белые змеи, вылезающие из белых корзин:

— Сожрем…

— Не надо, — сказал хулиган Витя.

Гуси повернулись к нему, загалдели, захлопали крыльями. Они спорили с ним и что-то доказывали.

— Она исправится, — сказал им хулиган Витя.

Гуси посмотрели на Наташу неодобрительно, еще немного погоготали, успокаиваясь, и пошли щипать траву мокрицу, в изобилии росшую возле могил.

Хулиган Витя поднялся к тому пределу, где откатившееся с вершины косогора кладбище остановилось и изукрасилось оградками, крашенными под серебро.

— Во! Какие кресты наш колхозный кузнец делает! Как флорентийское железо. А кузнец-то и не видал никогда флорентийского железа. Своим умом допёр.

Студентка Наташа, не без основания считавшая, что она все про искусство знает, даже доросла до понимания тонкостей, воскликнула:

— Ах! Посмотрите, какой эрудит! Что ты про флорентийское железо знаешь?

— А ничего, — сознался хулиган Витя. — Приезжал один дядька в берете из Ленинграда. У него такие щечки пузыриками и борода. Целый день их срисовывал и фотоаппаратом снимал. Он и сказал. Наврал, думаешь?

Наташа хотела ответить — мол, безусловно наврал, но мусье Александр опередил ее.

— Нет, — сказал он. — Так и есть.

Хулиган Витя подтянул трусики, заправил в них разболтавшуюся широкую майку. Робко вытянул руку, тонкую и черную, как обгоревший прут. Указал на вершину бугра:

— Там старинные большевики похоронены. Красные бойцы.

Наташа застеснялась чего-то. Стало Наташе неловко.

— Пойдемте, — сказала она.

Вот как случилось, что студентка Наташа, девушка гордая, раздумчивая и ожидающая, прошлась по родному поселку в обществе подозрительного иностранца мусье Александра, ненавистного ей хулигана Вити по прозвищу Консервная банка и четырех нахальных гусей: Григория, Макара, Захара и Юрия. В местах людных, особенно там, где машины снуют, хулиган Витя надевал на гусей поводки и тогда шагал, красуясь и покрикивая:

— Тише. Спокойнее. Ряды-ым!

Все обращали на них внимание, и Наташа не могла разобрать — все равно ей или не все равно.

Повсюду у хулигана Вити были спрятаны консервные банки — пустые, конечно. Он извлекал их ногой из-под заборов, из-под кустов и просто из зарослей буйной травы крапивы. Он гнал свои банки, как мячики. Гуси в этой игре участия не принимали, но, видимо, относились к ней снисходительно. Именно из-за этого пристрастия хулиган Витя получил такое некрасивое прозвище.

Банки гремели. Гуси галдели. Мусье Александр смеялся. Наташа кривила губы. Хулиган Витя хвастал.

— Вот, — говорил он. — Лучшая в области автобаза. Директором в ней герой войны и победы Яков Ильич. Он был пять раз ранен. Семь раз горел в танке. У него три ордена Красного Знамени, два Отечественной войны, два ордена Славы и еще один орден, который он получил за труд.

Наташа думала:

«Ну врет. Не танкистом он был, а в пехоте. И орденов у него четыре. Орден Красного Знамени, Отечественной войны. Правда, орденов Славы — два. Ах, да! Он ведь действительно получил орден за труд. А я его не поздравила. Сегодня поздравлю. А может быть, поздно уже?..»

— Вот, — хвастал хулиган Витя. — Молочный завод. Лучший в области. Говорят, творог и сметану он делает самые вкусные. Только я давно пробовал. Ненавижу творог…

— Вот, — хвастал хулиган Витя. — Крупяной завод. Крупу делает — будьте здоровы. И «Геркулес». Я каждый день ем.

— Наш колхоз. В области не знаю, а в районе — самый передовой.

— Наша школа! — Хулиган Витя остановился и как бы подрос. — Я с осени во второй класс пойду. Вы не смотрите, что она у нас такая некрасивая. Зато в ней учителя хорошие. Из нее два генерала вышли. Два артиста. Один школьник даже на академика выучился. А инженеров и докторов не сосчитать. Правда… — Хулиган Витя вздохнул печально. — Могли бы, конечно, ее получше отремонтировать, но всё торопятся. Ведь к учебному году поспеть надо… Но я думаю, что могли бы. Наверно, на будущий год. Я думаю, на будущий год обязательно отремонтируют…

— Наша библиотека! Я тут книжки беру читать. Много уже прочитал. Библиотекарша Евгения Захаровна даже ругается. А я ей вслух расскажу, и всё. Дает новых. — Хулиган Витя посмотрел на мусье Александра и, словно извиняясь, добавил: — Вы не думайте, помещение потому маленькое, что в нем библиотека не всегда была. В этом доме старинный адмирал жил раньше. Герой турецкой войны…

«Мой прадедушка», — грустно подумал мусье Александр.

— Ему памятник будут ставить, — продолжал хвастать Витя. — И его сыну. Он тоже был моряком. Герой японской войны. Он, знаете, был командиром на крейсере «Удалой».

«Мой дедушка», — подумал мусье Александр и грустно поправил Витю:

— Не на крейсере, а на эсминце.

— Во, — сказал Витя, соглашаясь с поправкой. — Из наших Горбов много вышло хороших людей. Даже известный поэт Горбовский.

— Там, — хвастал хулиган Витя и показывал на развалины первого в уезде общественного скотного двора, — первые колхозники-коммунары пять дней оборону держали. Потому и построили на бугре. А как же — стадо общественное. А кулаки прут. Вот.

Наташа подумала: «Врет… А может, не врет… Может быть, именно этот момент я упустила. И про поэта Горбовского тоже…» На какую-то секунду она почувствовала ревность к хулигановым рассказам, но тут же взяла себя в руки.

А хулиган Витя хвастал дальше.

— Церковь старую увозить не станут, — говорил он. — Зачем ее увозить? Проведут ремонт на месте. И старинным избам. И строго возьмут под охрану. У нас во будет городочек! — Он выставил перемазанный в смоле большой палец. — Домов понастроят с толком. На каждом бугре дом белый с балконами. И лестницы к реке. И театр. Во! — кричал хулиган Витя.