Запретная Магия - Энгус Уэллс

— Сомневаюсь, — осторожно подбирая слова, сказал наконец Брахт, — чтобы он стал кормить людей, которые вот-вот должны умереть.

— И наши вещи все еще здесь.

Каландрилл кивнул в сторону кошелька и мечей, валявшихся в углу сарая.

— Но какой нам от этого прок? — Брахт подхватил свой меч. — Хотя это что-то да значит.

— Нам остается только ждать, — сказал Каландрилл, поднимая свой тоже. — Ждать и надеяться.

Они ждали всю ночь, а она была наполнена воинственными кликами битвы. Они слышали свист стрел, крики нападающих и отбивающихся, звон клинков. Дважды им казалось, что небо над Кешам-Ваджем озарялось пожаром, и дважды ветер неестественного происхождения с ревом пролетал над кострами. Трижды страшный гром раздавался над плато, а однажды в небе они наблюдали за битвой фантазмов — существ, словно созданных из огромного количества каких-то частичек, объединенных колдовской силой в нечто целое; они бросались друг на друга до тех пор, пока от них не остались лишь жалкие ошметки, растаявшие в ночи, наполненной сладким запахом миндаля, и все это время талисман на шее Каландрилла яростно пульсировал. С красными от бессонницы глазами они наблюдали за нарождающимся рассветом, постепенно бравшим верх над тьмой; жемчужный туман таял под лучами солнца, пробивавшегося сквозь тяжелые тучи.

И тут появился Аномиус с темными кругами под глазами; его пепельное лицо было покрыто нездоровой бледностью, но он выглядел страшно довольным.

— Впечатляюще, а? — спросил он по-дружески, усаживаясь на стул и не обращая внимания на их мечи. — Колдун тирана на грани изнеможения, он показал все, на что способен. Сегодня я выиграю, и Сафоман эк'Хеннем войдет в Кешам-Вадж победителем. Мой маленький соглядатай известил меня, что Мхерут'йи пал, так что после того, как мы возьмем этот город, мой господин будет править всем Файном. Какие бы силы тиран ни бросил против него, позиции Сафомана крепки. Бураш, ну не гигант ли я среди всех колдунов?

— Истинно, — согласился Каландрилл.

— А вы уже нацепили мечи, словно приготовились отправиться в путь, — сухо рассмеялся Аномиус. — Или чтобы продать свою жизнь как можно дороже?

— Так что из двух нас ожидает? — поинтересовался Брахт.

— Прямолинейно, — сказал колдун, — очень прямолинейно. У воинов Куан-на'Фора терпения не намного больше, чем у Сафомана.

— Если я стою перед лицом смерти, — спокойно сказал Брахт, — то я предпочитаю об этом знать.

Аномиус опять рассмеялся, почесал себя под мышкой и, задумчиво глядя на них, пробормотал:

— После того как мы возьмем Кешам-Вадж, Сафоман сможет удержать Файн и без меня. По крайней мере в течение какого-то времени. А если мне в руки попадет эта сказочная колдовская книга, я приобрету такую власть, которая заставит марионеток тирана склониться передо мной. Да! И тирана тоже.

Он замолчал, изучая каждого из них по очереди. Каландрилл выдержал его взгляд, хотя и слышал лихорадочный стук своего сердца и сознавал, что его жизнь — а может, и выживание всего мира — зависит сейчас от решения этого маленького человечка. Люди Сафомана готовились к штурму, проверяя доспехи и правя клинки.

— Я думаю, — сказал наконец Аномиус, — что могу на время оставить Сафомана одного. Пожалуй, я отправлюсь с вами в Тезин-Дар.

Каландрилл услышал свой собственный вздох облегчения и только сейчас понял, что сидел все это время не дыша.

— Да, — продолжал Аномиус, — я считаю, что ваш Варент ден Тарль недостоин этой книги. Как и Азумандиас. Я завладею ею! А вы приведете меня к ней. По рукам? Со своей стороны обещаю вам жизнь.

По рукам, — сказал Каландрилл.

Аномиус улыбнулся и повернулся к Брахту.

— Люди Куан-на'Фора верны своему слову. Даешь ли ты мне слово? Что ты сделаешь все, чтобы доставить меня туда целым и невредимым?

Брахт долгим взглядом посмотрел на колдуна, и у Каландрилла перехватило дыхание. А вдруг Брахт откажется? И, чтобы сберечь честь, откажется от шанса на жизнь? Но Брахт кивнул утвердительно.

— Я сделаю все, чтобы доставить тебя к колдовской книге.

— Хорошо, — улыбнулся Аномиус. — Вряд ли стоит добавлять, что всякое предательство может рассердить меня. А также и то, что мой гнев ужасен.

— Мы уже знакомы с твоими возможностями, — успокоил его Каландрилл.

— Тогда вы знаете, что я могу с вами сделать, — ухмыльнулся колдун. — А теперь я должен вас покинуть — сначала надо взять город. А вы пока останетесь здесь, но будьте готовы бежать по первому зову.

Они кивнули, и под их молчаливым взглядом он направился к шатру Сафомана. Каландрилл с обеспокоенным видом повернулся к Брахту.

— Ты дал слово, а как он сказал, вы, кернийцы, цените свое слово. Да ты, ко всему прочему, еще и получаешь деньги от господина Варента, хотя и не доверяешь ему.

Брахт с улыбкой кивнул.

— Я пообещал довести его до колдовской книги, — сказал он. — Только это.

— Что ты имеешь в виду? — Каландрилл, кажется, был сбит с толку.

— Колдовская книга — фикция, — ответил Брахт. — Он так в себе уверен, что даже забыл тебя спросить об этом. А как я могу довести его к тому, чего нет? К тому же за услуги он мне не платит.

Каландрилл уставился на ликующего кернийца, и они рассмеялись.

Глава двенадцатая

Все утро они наблюдали за тем, как люди Сафомана возводили огромные костры. Несколько отрядов свозили на повозках свеженарубленный хворост со всего плато и наваливали его в огромные кучи перед баррикадами на расстоянии выстрела из лука. Защитники, обескураженные этой подготовкой, предприняли вылазку, но были отбиты лучниками — единственными из бандитов, кто оставался на своих местах, пока остальные занимались сборкой и складыванием хвороста под руководством колдуна. Ближе к обеду, когда на плато не осталось почти ни одного деревца, Аномиус объявил об окончании работ. Пленникам принесли воду и пищу; Аномиус, появившийся, чтобы снять заклятье с дверей, не проронил ни слова и лишь заговорщически улыбался, почесывая свой огромный нос. Они поели прямо около двери, наблюдая за приготовлениями к штурму.

Он начался ближе к вечеру.

Аномиус под защитой щитоносцев и лучников обошел по очереди все костры, произнося неслышные заклинания и производя странные пассы руками, отчего воздух над кострами начинал колебаться. Каландрилл заметил, что при манипуляциях колдуна красный камень разгорался. Сафоман стоял в тени шатра, сжимая и разжимая огромную руку, которую держал на мече, не сводя глаз с маленькой фигурки колдуна, на его бородатом лице явственно читалось нетерпение. Аномиус закончил ритуал и кивнул солдату, который тут же зычным голосом прокричал какие-то приказания, и к каждой куче хвороста мгновенно бросилось по солдату с факелом в руках. Сложенный в кучи хворост разом занялся; огонь жадно облизывал сухие ветки. Воздух вокруг светился и дрожал; к небу стал подниматься раскачивающийся под порывами ветра синий дым. Аномиус подошел к Сафоману, и они о чем-то переговорили; великан кивнул, надел морион с драконом и, сделав жест ординарцам следовать за ним, направился к главным силам. Аномиус дождался, когда он займет место перед фалангами, и поднял широко расставленные руки ладонями вперед. Камень засветился, и Каландрилл перебросил его на рубашку, чтобы тот не жег ему грудь. В воздухе стоял неистребимый запах миндаля. Из ладоней Аномиуса вырвался огонь — два огненных шара, на мгновенье зависшие в воздухе, и руки его превратились в живые факелы. Он резко опустил их и выкрикнул всего лишь одно слово, и белые языки пламени бросились от него в сторону костров, а их рев перешел в легкий шепот; треск горящего дерева и шум пламени вдруг странным образом напомнили Каландриллу гортанное урчание живого существа. Костры разгорались ярче и яростнее, и языки пламени росли и извивались, словно одержимые разумной силой. И вдруг из огромных костров вперед выступили огненные существа, похожие одновременно и на людей, и на зверей, уродливые и угрожающие, яростно и злобно вертя горящими головами на колонноподобных шеях, словно в поисках жертвы, способной удовлетворить их непомерный аппетит.