Семицвет: молодость богов. Части 1-2 - Святослав Зайцев

— Ни одного — представляешь? — произнесла Лиза.

— И она была рожденна ещё до клонирования первого человека. — сказал тренер не сводя с неё глаз. Он вообще не мог на кого-то другого смотреть если рядом была Лиза.

— Ну не совсем до клонирования… — задумалась женщина. — Все-таки первый клонированный ребенок долгое время был диковинкой и в мире существовало много…

— Это все частности. Мы знаем что асболютно чистого днк сейчас днем с огнем не сыщешь. Даже в африканских племенах, которые казалось бы не покидали своих территорий тысячелетиями — и у тех есть искуственные структуры. Можно найти относительно чистый код, но найти полностью чистый… Я думаю, это практически невозможно. — он вздохнул.

— Поэтому нам и нужен этот ученик. — сказала Лиза. — Он совершенно уникален. Я утрясу все проблемы с опекой. Оформлю документы. Мы найдем родителей в городе… — она ласково погладила тренара по голове. Выглядело это настолько невероятно, что Сон едва удержал челюсть которая была готова в шумом упасть… — А ты должен нас поддержать и нам помочь. — произнесла Лиза.

— Ну предположим… — сказал тренер. — Я возьмусь… И попытаюсь чему-то её научить. Но ты должна понимать, что я не нянька.

— Спасибо тебе большое. — ласково сказала она и выпорхнула.

Вот это да! Подумал Сон. Лиза просто волшебница. Или колдунья. Таким женщинам верить нельзя. По крайней мере он теперь знает что верить нельзя — и ни за что не позволит собой вот так вот вертеть.

Сон залез под тренажер, подвис на ногах, оперся спиной и держащую балку и попытался аккуратно закрепить снизу кабель, который вел от небольшого аккомулятора к дисплею — тот отоброжал ход тренировки, считал разные калории… Можно было бы тренироваться и без дисплея, но с ним было куда удобнее, да и можно было поставить какую-нибудь музыку играть или фильм.

Спортивный класс был самым большим и самым оснащенным. Но таким же заброшенным как и все остальные. Тренажеры — а их было много — находились в негодности. Какие-то больше, какие-то меньше — но в целом практически все. И Сон понятия не имел как будет выглядеть реконструкция города. Сюда пришлют две сотни рабочих? Или все эти принцы и принцессы из Центра лично придут закручивать гайки и класть асфальт? Он усмехнулся про себя, представив как Сиреника тащит тележку с цементом, а тренер…

— Ты же собирался уезжать. — недовольно сказал тренер войдя в зал. Настроение у него было хуже некуда — впрочем оно у него практически всегда таким было, радовался он крайне редко и все случаи когда Тысячелистник улыбался Сон помнил наизусть и мог перещитать по пальцам одной руки.

Иногда тренера отзывали в город и тогда он мог не появляться на занятиях всю неделю — задать домашней работы, а потом приехать и пробыть в городе учеников сразу несколько дней. Или ничего задать — попросту забыть, а потом злобно всех отчитать: «Дескать что, дети малые? Если ничего не задано — сидеть надо и ничего не делать? И так же ясно — вот учебники, вот вам архив цикады, вот тренажеры. Сами что ли не разберетесь?»

Правда, теперь была Лиза. И если тренер ничего не задавал — попросту забывал — она могла лично съездить к нему, взять задания и потом проконтролировать как Сон все сделает. В такие моменты он её просто ненавидел — ну не задали ничего, зачем напрашиваться? Можно поспать, например, или поиграть во что-нибудь.

Хотя, если подумать — сколько беготни ради него одного! Двое преподавателей, куратор, Вовка тот же. Кстати давно его не видно, надо заказ что ли сделать. Или просто в гости позвать. Правда просто так в гости он вряд ли приедет — Лизу боится. Она ему сразу работу найдет. С ней особенно и не расслабишься. Лиза заставила Вовку вынести из учительского коттеджа весь хлам, заменить двери, починить окна… В общем, привести учительский дом в надлежащий вид. Сделать его уютным и светлым домом. Таким, что даже тренер там решил заночевать. Сначала один раз, потом другой… Вот сейчас все выходные пробыл.

С утра он был особенно мрачный. Небритый и злой. Приступы дурного настроения и без того случались с ним достаточно часто и без видимых поводов, но утром они случались постоянно.

Дуррных настроений у тренера было несколько видов и у каждого — несколько ступеней от поверхностного до глубокого, во время которого он мог что-нибудь швырнуть, хлопнуть дверью и оборвать урок. Правда, он всегда возвращался.

Было у него подавленное настроение когда он закрывался и долгое время молчал, было агрессивно-злое настроение когда он срывался и грубил, был сарказм — казалось, что ему хорошо и весело, но веселье это было какое-то уж черезчур озлобленное.

Сейчас он был вроде спокоен, а вроде и нет, постоянно зевал и ко всем придирался.

— Разве нет? Почему до сих пор не уехал? — он сел за стул и отпил кофе. Кофе они пил часто.

— Уже билет купил. — весело отозвался Сон. — вылет через месяц.

— А на уроки приходишь тогда зачем? Валялся бы себе в кроватке. Там тепло.

— Здесь хороший спортзал. А так как я теперь вроде как не обязан медитировать на белый спектр, можно вернуться к оружию.

— Я не хочу учить человека, который вероятно скоро отсюда уедет.

— Но вы обязаны это делать. — произнес Сон недовольно. Привязался же!

— А если не стану? Просто возьму и откажусь вам помогать.

— Тогда на ваше место пришлют другого. — произнес Сон и врубил тренажер. Экранчик подсчета калорий вспыхнул и снова потух. Наверное, стоит увеличить мощность, подумал Сон. Если он починит один тренажер — то по цепочке починит остальные.

К часу пришла Василисса с Лизой. Они летали в город общаться с приемной семьей. К тому времени Сон уже определился с тренажером — починить не починил, но понял как. Нужно было заказать литевые аккуомулятор и попробовать с ним.

Тренер сделал пробежку, случайно толомал ставню окна, когда пытался проветрить зал, потом снова сделал пробежку, несколько раз подтянулся на турнике и налил себе ещё кофе и уселся перед планшетом смотреть почту.

— Ты не состоишь не в одном клане? — спросил он. Сон кивнул. — Мда… — сказал он недовольно. — А приглашения хоть есть? — Сон снова покачал головой. — Безобразие какое… Ну а хочешь я войду под логином Сиреники и отшлю тебе приглашение от его имени? Придешь к нам на собеседование, мы тебе устроим три испытания, посвящение и марафонскую дистанцию вокруг города… Ты уже сделал пробежку?

Сон не хотел отвечать — он терпеть не мог бегать. Ходить любил — в горку особено. Но бегать — ну уж нет. Лучше починить тренажер!

— Не сделал. — сказал тренер. — Почему ты не делаешь пробежку? — спросил он в воздух. — Ты не любишь бегать?

Сон кивнул и снова врубил тренажер.

— Ну тогда велотренажер, не?

Сон нахмурился.

— Ну а что ты? Ходить нужно.

— Ходить я люблю.

— А в горку?

— В горку тоже люблю.

— Ну и ходи в горку! — сказал он. — Только сначала разминка, а потом горка. Три захода по 12 минут. Выдержишь?

Три под двенадцать… Не так уж и мало.

— И что, можно не бегать? — уточнил Соню.

— Можно не бегать. — соглаился тренер.

— Тогда три по двенадцать. — он потянулся и включил тренажер. Надо же — заработало!

В кабинете профессора было тихо и пыльно. Жалюзи на единственном большом окне давно поломались — Сон как-то пытался их закрыть, но ничего не вышло. Механизм заело и дальше он не поддавался.

Сон подошел в университет пораньше — здесь было тихо и спокойно. По пустым коридорам носился легкий сквозняк, в воздухе висели пылинки. Изредко можно было услышать как шаркает по ковру сонный лаборант или позвякивает пробирками практикантка, оставленная на дежурство.

— Эссе о непространствах такое странное… — развел руками профессор. Он сидел в кабинете и просматривал работы учеников. — Я не могу понять — вдохновлен ли ты полученным знанием, ведь это и является задачей эссе, но что более важно — я не могу понять понял ли ты вообще материал.

— Не понял. — признался Сон после некоторой паузы. — Я вообще не понимаю что такое непространство. Это же искусственный термин! Все в кучу, какая-то сборная соля… — он увидел как профессор расстроился. — Но я могу переписать эссе! — сказал он, потому что ему стало стыдно. — Прочту ещё раз ту главу… Посижу в библиотеке, поговорю с цик…

Сон остановился поняв что теряет смысл обсуждения. Такое с ним иногда случалось — начинало казаться что он ничего не говорил, а ему все показалось. Или может говорил, но в сущности нужды в этом не было и можно было и вовсе ничего не говорить.

И даже на то, что он внезапно смолк — никто не обращал внимания. Ему даже показалось, что Света громыхнула катрюлей, сняла крышку, помешала бульон, собрала ложкой пену, аккуратно выплеснула в раковину. Открыла воду, сполоснула чашку с остатками кофе… Отец взял работу на дом — и всю ночь делал отчет. Насыпал себе кофе прямо в чашку. Заливал кипятком, клал сахар, сливки и пил. Спать лег под утро. А кружка осталась стоять в раковине…