Семицвет: молодость богов. Части 1-2 - Святослав Зайцев

Странно — когда лежит разетка спокойно, Охотница сидит и смотрит на неё. Стоит ей только сдвинуться, та на неё кидается как сумасшедшая.

Одной рукой он взял планшет и включил сенсорный дисплей, продолжая играть с кошкой.

— Цикада привествует вас. — сказала мисс Империя-2312. По старой традиции лицо и голос Цикады брался от самой красивой девушки прошедшего года. Нынче это была розовощекая пухленькая девченка с золотыми волосами и очень нежным девичим голосом. Можно было переключить на какую-нибудь из прошедших моделей, но Сон этими тонкостями никогда не интересовался. На рабочем столе у него был черный экран, а стиль всех служб старый и простой. В искусстве он не особо разбирался, поэтому втайне уважал людей, которые в нем хотя бы что-то понимали.

— Мне нужна служба аэропорта. — сказал он.

Внезапно охотница зашипела и унеслась под кровать. Иногда с ней такое случалось. Она сильно кого-то пугалась, особенно стереокартинок, пылесосов, а иногда — чертей невидимых. Просто начинала кого-то там видеть и с ужасом и диким шипением пряталась в самый темный угол. Но быстро успокаивалась и снова начинала гонять непобедимую изгрызенную разетку.

— Служба аэропорта к вашим услугам. — произнесла девушка и поправила локон волос. Интересно — они эти движения специально записывают или… Охотница высунулась из-под дивана, цапнула его за ногу и стала гонять невидимых чертей.

— Мне нужен билет до Миасса. Можно и до Челябинска. Число на пятнадцатое декабря.

— Как вас зовут?

— Сон-Трава.

Она что-то стала проверять. Охотница быстро охладела к невидимым чертям — да и к чему они если рядом есть целый живой Сон-Трава с разеткой!

— Сон это имя, а Трава это фамилия? — переспросила Цикада. Сон задумался.

— Э… — внезапно он понял, что забыл свое имя. — Нет, попробуйте Алексей… — он задумался. — Прошин. — Имя и фамилия всплыли не без труда, и если честно в какой-то момент он даже перестал ассоциировать себя с этими звуками.

— Вы сейчас находитесь в Серафимске? — уточнила Цикада.

— В Семицвете. Знаете я тут во времени путешествовал и меня внесли в гражданский реестр под другим именем.

Цикада на секунду задумалась. Алексей дернул провод и Охотница совершила прыжок из края комнаты на стул. Пролетела сквозь галограмму девушки и мягко приземлилась на диван. И внезапно её стошнило. Это было так неожиданно, что Сон слегка опешил.

— Ты чего, родная? — спросил он. Охотница скуксилась и спряталась под диван. Сон быстро убрал все это дело в мусор и заглянул под диван. — Кс-кс-кс… — Охотница выбралась из-под дивана, Сон взял её в руки.

— Имеется три билета — ночной рейс, утренний и ещё в обед.

— Давайте на ночь. — сказал Сон, оглядывая кошку со всех сторон. Внезапно ему стало страшно — а что если она заболела как Кот и тоже может умереть?

— Билет забронирован, желаете совершить оплату?

— Можно потом? — спросил Сон.

— Конечно, в течении месяца.

— А есть у вас тут ветеринарные службы? — обреченно спросил Сон.

— Переключить?

— Переключайте конечно.

Как только Охотница поняла, что её собираются усадить в коробку и куда-то поволочь, сразу разозлилась и стала гнять по комнате, не даваясь в руки. Сон метнулся к окну и к двери — закрыть, сбежит ведь! Стоило ему усадить её в коробку, как она быстренько её прогрызла и стала вырываться наружу.

Везти эту дурную скотину в автобусе ему сразу расхотелось — ещё кинется на кого-нибудь и загрызет. Ну, его она не прокусит — стетика, а вот какую-нибудь вездесущую бабульку с ведром груздей и двумя внуками напугает до смерти.

Пришлось насильно усаживать её в плАстиковый бокс для формы. Хороший был бокс…

Он выдохнул и поставил бокс на диван. Кошка металась внутри так, что бокс покачивался. Ну почему она такая? Подумал он обреченно. Единственный друг — и тот — кошка. И та — дура.

Он оставил заявку на снижение рейсового автобуса и, взяв в дорогу бутерброд пошел по выложеннной камешками дорожке. Уже по дороге звонила Лиза, упрашивала остаться. Он в ответ упрашивал её не упрашивать и, кажется, вполне доходчиво объяснил, что терпеть не может когда его упрашивают. Потом позвонила Снежинка. Кажется, о том что он хочет уехать знали все вокруг! Но она, хотя кажется и знала, но словом не обмолвилась, только попросила чтобы он заехал в магазин игрушек и купил очерденого медведя, которого она выбрала в подарок девочке с моста, которая так и не приходила в себя.

Охотница, кажется, ускпокоилась, однако он прекрасно знал — стоит ему только открыть коробку как та вынырнет оттуда и попытается выбраться в открытое окошко автобуса — а они без малого уже высоту метров пятьдест набрали.

Над городом раскрылось сразу несколько новых арен. А он думал их всего семь штук. А их вон оказывается — штук пятнадцать насчитал. Ненадолго выглянуло солнце, но снова скрылось за облаками. Затем снова выглянуло. /Охотница, поняв, что её фокус с псевдоспокойствием не прокатил, начала жалобно мявкать и скрести — давить на жалость у неё получалось лучше.

Ну успокойся, — подумал обреченно Сон. Я же для тебя стараюсь… С переднего сиденья обернулся какой-то мальчишка, забрался на сиденье, затем сел обратно и спросил громко на весь автобус «А зачем дядя кошечку мучает?».

Ну вот — он уже дяденька! Да он его лет на пять поди старше… Тут Сон понял, что все это время не снимал формы, которая полностью закрывала лицо. Ну да — легко со взрослым спутать.

Он снял перчатки, потрогал руками стетику. Пошупал колени. На ощупь — ничем не отличалась от кожи. А вдруг она приросла??? Ему стало жутко и он снял маску и бандану. Снова надел. Придет домой — сразу снимет. Хотя может и не снимет… Слишком уж она удобная. И не мерзнешь в ней и вообще не чувствуешь. После неё даже одежду надевать как-то непривычно — сразу чувствуешь синтетику там или шерсть. Особенно шерсть. И как он раньше от неё не чесался? А ведь по-началу он эту стетику даже надевать боялся. Надо срочно отвыкать! А то так совсем осемицветиться.

Но, подумав некоторое время снова надел весь комплект — ну и пускай все думают, что он взрослый. Он за последние сколько там уже… Полгода и сам начал верить в то, что он взрослый.

Охотница кстати, угомонилась.

Очереди в клинике не было — он прошел к врачу практически сразу, даже девушки на ресепшене не было. Объяснил что кошка буйная, будет сопротивляться, врач покивал — кажется не поверил. Сон снова пояснил. Врач снова покивал, взял у него бокс, надел перчатки и спокойно открыл коробку.

Удивительно — но Охотница даже не сопротивлялась. Очень коротким движением врач поставил короткий укол и та сразу уснула. Сону стало за неё страшно.

— Не переживайте, снотворное короткое. Через пять минут придет в себя. А кошек часто тошнит. — сказал врач. — Я возьму немного крови на анализ, через пару часов узнаем больна ли она чем-то или нет. Подождете?

— Я лучше прогуляюсь, — сказал он, впоснив про медведя. Снежинка обижаться будет ещё… Он вышел из клиники — половина неба была в тучах. Половина — сияло солнцем. Странное было ощущение. Внезапно сзади раздался знакомый мявк.

Он обернулся. Охотница выбралась из клиники. Сзади за ней бежала испуганная медсестра. Кошка прыгнула на Сона, уцепилась когтями за стетик, взобралась на плечо и и жалобно мявкнула. Тяжелая стала…

Он потрепал её по голове.

— Все в я порядке? Не сбежала? — спросила сестра, пытаясь взять кошку на руки.

— Давайте я сней погуляю. — произнес Сон, отсраняясь — а то ведь цапнет ещё бедную женщину. Та покивала и распрощалась.

Интересно — магазины игрушек во время мобилизации не закрывают?

Магазин игрушек был закрыт на обед. Сто лет в магазинах обедов не видел! Но оставалось всего минут пятнадцать до открытия и он сел на скамейку. Охотница спрыгнула на руки, посидела немного и пошла побродить по незнакомым кустам.

Сначала Сон дергался и периодически её звал, правда на Охотницу она не откликалась, а имени он ей так и не придумал. Но зато она возвращалась на звук его голоса. Приходила, бродила вокруг скамейки и снова уходила в кусты.

За деревьями раздался гул. Закрывалась одна из арен. Небо по-прежнему было разделено на черную и синюю половины. Подул легкий ветер. Охотница выскочила из кустов, устроилась к нему на руки и заснула. Сон закрыл глаза и тоже ненадолго провалился в сон.

Арена закрывалась тяжело — долго гудела, позвякивала, иногда скрипела как старые рельсы, Он просыпался — открыва глаза и снова закрывал, пока, с опозданием минут на десять не пришла продавщица. Она была беременна — не то чтобы уже самый поздник срок, но заметно.

Долго извинялась, потом искала ключи. Потом вспомнила, что не зепирала дверь и открыла. На ней было ситцевое платье и наспех надетая ветровка. Зайдя в магазин она села в глубокое кресло, сняла ветровку и накрылась. Запахло каким-то домашним супом и чем-то мясным.